Девушка для Привратника Смерти (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 12

Хорошо, хоть больше не душил.

Утром Привратник Смерти варил кофе на кухне — крепкий, черный, выбивающий дух. Эльза сделала глоток из чашки и подумала, что ей всегда представлялось, как любимый человек будет стоять здесь с туркой ароматного напитка. Но она и представить не могла, что будет чувствовать при этом.

Билет оказался не настолько дорогим, как полагала Эльза. Сжав в руке плотный прямоугольник глянцевой бумаги, Эльза дошла до своего экипажа, назвала кучеру номер поезда и вагона и, когда он вновь принялся возиться с вещами, направилась на перрон.

— У меня сегодня очень большой и трудный день, — сказал Габриэль, наливая себе вторую чашку. Подняв турку, он вопросительно посмотрел на Эльзу — не хочет ли она еще кофе? Эльза отрицательно мотнула головой, и Привратник Смерти продолжал: — Но к пяти вечера буду свободен.

Эльза понимающе кивнула, всеми силами стараясь делать милый вид. Пальцы Привратника Смерти мягко постукивали по столу, словно он играл на рояле — у королевского палача были очень аккуратные, холеные руки, и вчера он сперва изуродовал ими ауф Гиттеншена, а затем дотрагивался до Эльзы.

Она невольно вздрогнула. Горечь и отвращение были настолько глубокими, что Эльзе хотелось умереть. Глядя в кофейную глубину, она вдруг подумала, что выбросится из окна, когда Габриэль уйдет — и в следующую минуту возненавидела себя за эти мысли.

Он был жесток — пусть и пытался стать с Эльзой мягче и теплее.

— Я заеду за тобой в половине шестого, — произнес Габриэль, с сожалением глядя в опустевшую турку. Эльза невольно отметила, что такое количество настолько крепкого кофе однажды остановит его сердце. — Поедем во дворец, хочу попробовать тебя нарисовать.

Он не интересовался ее планами и не задавал вопросов: просто ставил в известность, что Эльза проведет свой вечер именно так. Вряд ли из девушки с синяками на запястьях и бедрах выйдет хорошая модель… хотя, возможно, Привратнику Смерти нужно именно это?

— Хорошо, — кивнула Эльза. Она не собиралась спорить и лезть поперек рожна: теперь ей следовало быть максимально осторожной. — Хорошо, я буду ждать.

Уже в дверях Габриэль мягко поцеловал ее в губы — ни дать ни взять скромный служащий, который отправляется на работу и прощается с невестой. Он искренне пытался быть добрым и сердечным, просто не понимал, как это делается — и Эльза не рискнула бы его учить.

Ей было слишком страшно.

— Госпожа, ваш билет.

Голос проводника, стоявшего возле открытой двери в вагон первого класса, пробудил Эльзу от воспоминаний и тяжелых мыслей. Она протянула билет и, когда проводник клацнул по нему зубастыми щипцами, подумала, что сделала правильный выбор.

Габриэль мог быть хорошим человеком. Он, по большому счету, не сделал ей ничего дурного. Он закрывал ее собой во время Прорыва, давал лекарства и отучил ауф Гиттеншена брать чужое.

Но лучше ему остаться подальше от Эльзы. Глядя на него, она чувствовала, что падает в пропасть.

Эльза никогда не ездила в вагонах первого класса и теперь, заняв место на маленьком мягком диванчике в отсеке на двоих, окончательно поняла, что прежняя жизнь уходит в прошлое. Она будет жить в другом городе, ярком и далеком, и в ее новом мире больше не будет места страху.

Поезд дрогнул, и белые мраморные колонны вокзала, люди на перроне и городские здания медленно-медленно поплыли назад. Эльза откинулась на мягкую спинку диванчика и вынула из сумочки дамский роман в желтой бумажной обертке. Прекрасная дева в беде, корсары и любовь на тропическом острове — самое то, чтоб скоротать время в путешествии. За тонкой стенкой негромко переговаривались соседи по вагону, прикидывая, когда же начнут разносить чай и закуски.

— Простите… Извините… Прошу прощения… — услышала Эльза сконфуженный мужской голос, и на мгновение ее бросило в холод, тотчас же окатив жаркой волной: ей показалось, что это Габриэль. Но нет — почти сразу же в ее отсек заглянул взлохмаченный молодой человек в легком костюме банковского служащего и, заглянув в зажатый в кулаке билет, сказал:

— О, вот мое место!

Эльза ничего не имела против попутчиков, тем более, что растрепанный пассажир не выглядел ни приставалой, ни наглецом. Светлокожее добродушное лицо с широко распахнутыми голубыми глазами и крупным ртом, который то и дело расплывался в улыбке, небольшой потертый чемоданчик в руке, новенькая обувь, которая нещадно жала ноги — портрет пассажира был вполне привлекательным.

— Доброе утро, — сказал незнакомец, плюхнувшись на диванчик, и протянул Эльзе длиннопалую руку. — Беньямин ауф Перес, к вашим услугам. Можно просто Бен. Я вас ни в коем случае не стесню.

— Доброе утро, — улыбнулась Эльза и, назвав свое имя, пожала руку Бена. Очень современный жест, так было принято у студентов и актеров. — Вы меня нисколько не стесните.

— Отлично! — обрадовался Бен и расстегнул пуговицу на пиджаке. — Вы в Алехандрию?

— Да, — улыбнулась Эльза. Бен был настолько милым и трогательным, что невольно располагал к себе. — А вы?

— Слава Господу, возвращаюсь домой из столицы! — воскликнул он. — Решил финансовые вопросы семьи, теперь могу и отдохнуть.

— Вы финансист? — удивленно спросила Эльза. Несмотря на костюм, Бен меньше всего походил на того, кто может иметь хоть какое-то отношение к деньгам и цифрам.

— Старший советник службы безопасности финансов Первого приморского банка, — отрекомендовался Бен и, смешно склонив голову к плечу, вдруг рассмеялся: — Вы мне не верите. Правда?

— Вы не похожи на того, кто работает в банке, — призналась Эльза. Вроде бы Бен не делал ничего особенного, но ей вдруг стало очень легко и свободно, словно в обществе старого знакомого.

— Да, я понимаю, о чем вы, — с легкостью согласился Бен. — Но свою работу делаю хорошо. Сейчас вернусь домой, отдохну пару месяцев и снова с головой в бумажки.

Появился проводник — привез на небольшой тележке чашки с крепко заваренным чаем и небольшие коробочки со сладостями: традиционный дорожный перекус перед обедом в вагоне-ресторане. Когда он удалился, то Бен сделал довольно шумный глоток из чашки и поинтересовался:

— А вы? Что вас ведет в Алехандрию?

— Переезжаю, — сказала Эльза. Ей не хотелось вдаваться в детали своего бегства из столицы. — Как считаете, в Алехандрии есть нужда в костоправшах?

Бен сделал еще один глоток и довольно улыбнулся.

— Я даже знаю, где именно она есть, — сказал он. — У моей сестры искривлен позвоночник, и если вы работаете с такими недугами, — Бен развел руками, — то я буду рад, если вы станете гостьей нашего дома.

Похоже, судьба сменила гнев на милость, решив, что с Эльзы достаточно неприятностей. Не успела она сесть в поезд, как уже нашла работу на новом месте! Почему-то Эльза знала, что Бену можно доверять, он не собирается ее обманывать, и с ним тоже можно быть искренней.

— Благодарю вас, — улыбнулась она. — Буду искренне рада помочь вашей сестре.

— Вы подружитесь, — уверенно заявил Бен, протягивая Эльзе коробку конфет. — Магда очень добрая девочка. Я, собственно, именно из-за нее и пошел в банковскую сферу.

— Понимаю вас, — серьезно сказала Эльза. — Лечение требует прежде всего денег.

Бен тоже стал серьезным. Куда-то исчезла его мягкая беззаботность, и, глядя в окно на бескрайние луга, он произнес:

— В столице позавчера был Прорыв, вы, должно быть слышали о нем.

— Я его видела своими глазами, — призналась Эльза, ощутив прикосновение холода к затылку. Вспомнилось, как Габриэль закрывал ее, как воздух пронзительно пах кровью и смертью, как кричали люди, размазанные чудовищем по брусчатке.

— Магда попала в Прорыв, когда ей было два года, — признался Бен. — Вы знаете, она справляется. Но вот спина болит, и я боюсь, что она перестанет ходить.

— Я постараюсь помочь, — уверенно сказала Эльза. — Думаю, все еще можно исправить.

— Тетушка Агата, что можно подарить девушке?