Аверс и реверс (СИ) - Орлова Тальяна - Страница 33

У нас с Кейном не было факультатива, потому мы слонялись по территории колледжа в ожидании друзей.

— Интересно, что духам надо от Кэти? — поинтересовалась я.

Он, по всей видимости, тоже именно над этим размышлял:

— Понятия не имею. Что угодно. Может, она попытается убить тебя, если останешься без присмотра. Может, делают ее сильнее — как делали много раз раньше.

— Получается, есть надежда, что это их воздействие направлено на добро? Вы рассказывали о выпускниках, которые тут будто лотерею выиграли.

— Надежда есть. Но и не удивлюсь, если завтра нам сообщат, что она перерезала себе вены.

— Кейн! Не будь таким пессимистом!

— Это не пессимизм. Реализм. Пойдем в мое место, а то ждать еще долго.

Мы забрались на склад и разместились на старом диване. Пыльно и очень мало света, но оттого почему-то уютно. И совсем нестрашно с таким защитником, которого другие демоны избегают.

— Кейн, — я теперь говорила тише, будто в этом месте запрещено повышать голос, — я вот все думаю… Если духи бессмертны, то вы с Дастином тоже?

— Хочешь проверить? — он усмехнулся.

— Нет. И вы вряд ли это проверяли… при условии, что вас было не трое. Но сам как думаешь?

Он подумал немного:

— Смертны. Совершенно точно. Мы чувствуем это — почувствовали сразу после разделения. И в одной из книг нашли объяснение: «Бессмертный дух не может создать новую жизнь, не заплатив за это своим бессмертием». А мы, как ни крути, создали вторую жизнь.

Я смотрела на его профиль теперь с еще большим интересом:

— Жалеешь об этом? Ну, что мог быть могущественным бессмертным существом, а стал почти обычным человеком?

— Честно? Жалею. Оно того не стоило.

Я почему-то именно такого ответа и ждала, потому рассмеялась тихо.

— А объединиться назад не получится?

— Нет. Говорю же, мы создали новую жизнь. Две разные сущности. За это и заплатили бессмертием. Это как от растения кусок оторвать и пересадить. Новое было частью старого, но перестало им быть. Каждое может расти и развиваться, но целым быть навсегда перестало.

— Ого! Тогда кто из вас новая жизнь, а кто старая? Кого из вас от кого оторвали и пересадили?

Кейн почему-то молчал. Показалось, что в этой затянувшейся паузе есть больше, чем размышления о пересадке растений.

— Кейн, — я не выдержала, — ты этого не знаешь?

— Я новая жизнь, уверен. Единая сущность просто исторгнула из себя самое худшее. Так родился я. Но мы никогда это с Дастином между собой не обсуждали.

— Самое худшее?

Мне до дрожи в пальцах захотелось коснуться его руки. Как это — жить с осознанием, что ты не просто кусок старого растения, но еще и худший кусок? Вырезанная раковая опухоль, которая каким-то образом продолжила самостоятельное бытие.

— А как иначе?

Все. Я не настолько сдержанна, чтобы вытерпеть это невыносимое жжение внутри. Не стала себе отказывать и обняла его.

— Эй, ты что творишь? — он попытался меня отлепить от себя.

— Знаешь, для самого худшего ты получился очень даже ничего!

— Отстань! — Кейн начал смеяться.

Я чмокнула его в скулу. Если он и есть истинное зло, то только добром и поддержкой его можно удерживать в приемлемых рамках. А потом поцеловала в щеку еще раз и еще, думая, что этим только сильнее развеселю. Однако Кейн замер. От его напряжения я мгновенно напряглась и сама.

Встретились взглядами. Застыли. И будто что-то перемкнуло.

— Извини, Кейн…

Не мой голос. С трудом выдавлена каждая буква. Глаза у него настолько черные, что зрачки невозможно отличить от радужек. Если только обратишь на это внимание, мысли пропадают. Чернота всасывает, лишает силы воли. За затылком верещит приглушенное сознание: «Оттолкни! Ты уже поняла глубину этой паузы! Останови!» Но заставить себя совершить подобное — выше человеских сил.

— Это ты меня извини, — он обхватил ладонями мое лицо и резко притянул к себе.

Раздавило каким-то чудовищно тяжелым желанием — таким, которое вырывается стоном еще до того, как его язык коснулся моего. Никакой нежности. Ничего общего с лаской. Каждый выдох — громкий, рваный, почти как рыдание. Еще ближе. Я вцепилась пальцами в его волосы. Потом опомнилась и оттолкнула. Кейн вообще не обратил внимание на сопротивление и снова впился в губы. Попытался отстраниться сам, но я спонтанно потянулась к нему — и теперь он не выдержал: снова вжал в себя до боли. В поцелуе привкус крови. На глаза наворачиваются слезы от внутреннего сопротивления.

Подкинул в воздух, ударил спиной о диван, прижал всем весом сверху. Я обхватила его ногами и со стоном выгнулась. Нас сдерживала только одежда. Собрав всю силу воли, снова попыталась оттолкнуть. Кейн от слабого удара будто подлетел и тут же метнулся в сторону, упал на пол.

Задыхаясь, я села. Он переводил бессмысленный взгляд с пола на меня, на стену, на пол.

— Я… — начал сам, едва выдавив этот звук.

Как только смогла говорить, поддержала:

— Мы… Что это вообще было?

Он поднялся на ноги, пошатнулся. Дал и себе, и мне несколько минут на то, чтобы успокоиться.

— Страсть. Страсть, как она есть. И теперь можем вручить друг другу по медали. Вряд ли кто-то еще на нашем месте бы остановился.

— Откуда это взялось? — недоумевала я. Но тоже пыталась рассуждать здраво. — Я даже сейчас смотрю на тебя и меня как будто током прошибает. Это потому что ты воплощение худшего искушения?

— Не знаю… Да, наверняка. Спишем на это. Хотя до сих пор на меня так никто не набрасывался, — он теперь даже смеяться пытался.

— Я набросилась?! А ты? Ты-то с чего сорвался?

— Понятия не имею.

— Духи могут тебе внушать? — я просто перебирала варианты.

— Понятия не имею! — Кейн злился по непонятной причине. — Но если бы могли, то внушили бы мне убить тебя. Уж я-то справился бы получше, чем Таша!

— Не кричи… Зачем ты кричишь?

— Потому что не понимаю! Я ненавижу что-то не понимать! И это не проходит… и не только что началось…

— Ладно-ладно, — я примирительно подняла руки, но приближаться к нему теперь не спешила. — И думаю, нам с тобой надо соблюдать расстояние.

— Это уж точно.

— Ведь я встречаюсь с твоим братом… Думаю, лучше ему не говорить, пока сами не разберемся. Зачем причинять лишнюю боль?

— Да при чем тут Дастин? — Кейн опять ответил раздраженно. — Забыла, у меня нет ничего святого?! Я вообще о другом! Мы с тобой… это неправильно.

— Не поняла, почему неправильно, если речь не о Дастине?..

— Потому что ты все равно будешь с ним. Он видел это во сне. Я же видел во сне другое…

Подскочив на ноги, бросилась к нему:

— Кейн! Расскажи!

Он аж отпрянул:

— Не подходи! Пока вообще не подходи. Клянусь, еще шаг, и я тебя трахну при любом нашем об этом мнении, — он заставил меня замереть и медленно ступить обратно. — Расскажу, только не приближайся. Я видел, как убиваю тебя. Что-то связанное с ритуалом жертвоприношения духам. Не знаю с какой целью, потому даже не спрашивай. При этом мне было очень больно, но я знал, что поступаю верно.

— Я… я что-то подобное видела в кошмаре…

— Может быть, именно это и видела. Или твоя интуиция вопит — держись подальше. Неважно. Я хочу сказать, что ты будешь или с Дастином счастливой, или со мной мертвой. У меня нет ничего святого, но мертвая подружка мне не особенно нужна. Еще меньше мне нужен разлад с братом из-за девицы, которая все равно долго не протянет.

Я нервно усмехнулась. Лучше на него вообще не смотреть. Когда просто слушаешь, то желание отпускает намного быстрее — Кейн умеет сказать так, что о страсти и не вспомнишь. Но хватает и одного взгляда, чтобы сердце начало колотиться от представления… Страсть. Страсть как она есть.

— Тогда предлагаю заключить перемирие, Кейн. И желательно вообще не оставаться наедине.

— Согласен. Если это внушенное, то скоро пройдет. Духи поймут, что просчитались.

— То есть внушенное?

— Я надеюсь. И не собираюсь быть их марионеткой.