Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна - Страница 47

А я читала письма, делала на них пометки — "передать в центр помощи беженцам", "отдать Леймину", "переслать администрации такого-то города с моим приказом", — раскладывала по стопкам и напряженно ждала, начнется еще канонада или нет.

"Ваша светлость, прошу вас обратить внимание, что в Милпорте закрылись все аптеки…"

Раненые рассказывали, как создавались на поле боя огненные смерчи, уничтожавшие инсектоидов, и что огнем их было убивать проще всего, как в последней битве сминались ураганами враги, как кружил над фортами огромный призрачный змей или даже два змея. Говорили, что у Люка был могущественный помощник — и я никак не могла понять, о ком речь. А еще говорили, что по его приказу из моря выходили водные духи тер-сели и тоже принимали участие в битвах.

Слишком многого я не знала про Люка и теперь вечерами, пока перестилала койки и выносила судна из-под лежачих, жадно слушала обрывки разговоров, рассказы бойцов; и эти письма тоже были возможностью стать ближе к нему… ведь ему писали, когда он еще был жив.

"Господин герцог, умоляю, дайте мне хоть какую-то работу. Мы беженцы из Лаунвайта… у меня четверо детей…"

Рассказывали, как Люк поначалу пугал всех после оборота, а затем увидеть его в змеином обличье стало знаком удачи. Одним своим видом он поднимал боевой дух фортов. Вера в него была насколько сильна, что даже в его отсутствие, пока он выручал Берни, защитники Дармоншира бились так ожесточенно, что, несмотря на превосходство врага, вполне могли победить.

"Дочка перестала разговаривать после того как на наших глазах иномиряне убили моего мужа и брата. Мы прятались под кроватью… они ушли, не заметив нас… возможно, ее мог бы посмотреть виталист? Ей всего семь лет…"

Люди писали Люку обо всем на свете, делились своими историями и бедами. И все надеялись на него, хотя большинство писем стоило направлять в мэрии городов и администрации районов, в центр распределения беженцев и прочие инстанции. Но обращались к нему.

"Милорд, пишут вам фермеры из Остоука. Не хватает топлива для сельскохозяйственной техники… мы смогли засеять только десятую часть полей… осенью мы получим низкий урожай картофеля и нечем будет снабжать армию…"

Скрипнула дверь — в кабинет вошла Мария с широким подносом, сделала книксен и начала расставлять завтрак на столике у окна.

Я взглянула на часы: действительно, уже восемь утра. Завтрак я велела принести сюда, чтобы не терять время и сразу после него отправиться в лазарет сменить Кэтрин на обходе. В десять плановая операция с доктором Лео, и если не будет осложнений, а с драконами их не будет, то закончим за два часа. И дальше… дальше целый день пустоты.

"Госпожа герцогиня…"

Первое письмо, адресованное мне.

"…мой сын рассказал, что после ранения находился в лазарете замка Вейн… говорил, вы лично помогали хирургу на операции… ваша светлость, как мать благодарю вас и целую ваши руки и руки доктора… он один у меня… храни боги вас и вашего супруга, его светлость герцога Дармоншира… мы здесь в Миллоу каждый день льем жертвенное масло за ваше здоровье… сын мой снова ушел на форты… сердце болит… "

Я уронила письмо на стол и закрыла лицо руками, не обращая внимания на встрепенувшуюся Марию. Сколько таких сыновей, мужей, братьев, отцов, родных, любимых, находилось сейчас на фортах в ожидании наступления иномирян, которое почти наверняка станет фатальным? Наши командиры, которые бились рядом с моим мужем, наши рядовые, для каждого из которых он был надеждой на победу — и теперь из-за меня надежды нет ни у них, ни у Дармоншира. И кроме них несколько тысяч бойцов из Бермонта и из Эмиратов, чей флот, выстроившись вдоль берега, стал дополнительной линией обороны.

Что я могла для них сделать? Что?

Посмотрела на свою руку — над красными полосами на изодранной коже под двумя брачными браслетами виднелись голубые вены. Погладила их кончиками пальцев. Перевела взгляд на стопки писем.

Все эти люди, когда писали свои просьбы, знали, что у них есть защитник. Знали, что их дети, родные, знакомые вместе с моим Люком отстояли Дармоншир. Верили, что вот-вот начнется наступление и иномирян загонят в ту дыру, откуда они пришли.

Я лишила их возможности верить. Враги отчего-то не нападали, выжидали, но стоит им ударить — и даже я понимала, что и с подкреплением из Эмиратов и Бермонта форты сметут. Без Люка нам не выстоять. Одна надежда: Василина в первом же разговоре со мной сказала, что если удастся уничтожить основные силы иномирян в котле под Угорьем и заставить их отступать обратно к порталу у Мальвы, то несколько батальонов рудложской армии будут отправлены к нам на помощь, чтобы защитить западную границу Рудлога. Слишком много если… если рудложцы победят, если Дармоншир будет к тому времени еще не захвачен…

— Моя госпожа, все готово, — позвала Мария. Она стояла у столика и с тревогой смотрела на меня. — Может быть, позвать господина Ольверта? Вы бледны…

Замечательная практичная Мария.

— Не нужно, — сказала я, порвав первое из писем, отложенных на выброс, и кинув его в пепельницу. — Можешь идти.

Когда она вышла, в пепельнице образовалась уже горка из бумаги, и я, щелкнув зажигалкой, подожгла ее. Пламя взметнулось чуть ли не до потолка, как будто ждало свободы, и я протянула в него руку и позвала, чувствуя, как ласково гладят пальцы языки огня:

— Отзовись, стихия от стихии моей.

Пламя мгновенно свернулось клубочком, и из него выпорхнула переливающаяся алая птаха размером с ворону с огненным хохолком. Села мне на ладонь, вопросительно склонив голову с белыми сияющими глазами, как и в прошлый раз, загудела что-то непонятное.

— Это ведь ты прилетала тогда? — спросила я осторожно. — Ты стала гораздо больше.

Птица кивнула-поклонилась, покачивая хохолком. Ткнулась мне в ладонь клювом, чуть поцарапала лапой, и я как-то вдруг поняла, что она имеет в виду — это из-за моей крови она подросла.

— Тогда здравствуй, — я почесала ее под клювом. — А ты можешь вырасти еще больше?

Птица, загудев, взлетела, коснулась крыльями догорающих писем — и, словно впитав пламя, разбухла до размера крупного сокола. И внешний вид поменялся — кривой клюв, хищные лапы. Она снова приземлилась мне на руку — места не хватало, и одной лапой она вцепилась в ладонь, а второй обхватила меня у локтя, оставаясь невесомой и покалывающей родственной энергией.

— Какая ты красивая, — сказала я с восхищением. — И долго ты можешь поддерживать такой размер?

Птица мотнула головой. И без слов было понятно, что нет.

— А если я дам тебе еще своей крови, — продолжила я, — долго?

Огнедух задумался, переступил на моей руке.

— Час? День? Сутки? Или ты навсегда станешь больше? И если я попрошу тебя охранять замок, например, ты сможешь появляться, когда сюда прилетят враги? Они боятся огня…

Птаха гудела, тщетно пытаясь мне что-то объяснить, касалась крылом моей головы — мелькали перед глазами картинки: ароматическое масло, кровь в горсти, кровь на стене, — но я ничего не могла понять. Она уже на глазах становилась меньше, пока снова не сдулась до размеров вороны. Я погладила ее по переливающимся перышкам, вздохнула тяжело — и тут вспомнила, что у сестры есть говорящий огнедух по имени Ясница.

Отпустив своего помощника обратно в огонь и затушив бумагу, я набрала на телефоне номер Василины и, когда она ответила, попросила ее задать Яснице несколько вопросов.

— Хорошо, — тихо сказала ее величество, — но чуть позже, Марин. Я перезвоню. Сейчас у меня встреча с парламентом.

— Конечно, — ответила я, первый раз за последние дни чувствуя в душе нетерпение, чувствуя что-то помимо боли. — Буду очень ждать, Васюш.

Тринадцатое апреля, Дармоншир, Марина

Василина перезвонила во второй половине дня, когда я закончила ставить дневные уколы, обходя бойцов с тележкой, на которой лежали шприцы и ампулы с назначенными лекарствами. Я, откатив тележку к стене, вынула телефон из кармана и, увидев, кто звонит, поспешно нажала на "ответить". И пошла через холл к дверям, ведущим на крыльцо.