А теперь держи меня (СИ) - Angel-of-Death - Страница 28

— В пяти километрах есть посёлок, — уверенно заявляет Егор. — Возможно, стоит Матвея там поискать.

— У него же нет карты, чтобы знать об этом месте…

— Это прямо по дороге, — говорит парень. — Проверим там. Если что, попробуем вернуться обратно.

— А если он в лесу? — предполагаю я.

Егор кривится.

— Надеюсь, что нет.

Шторм складывает карту и кивает на автомобиль, показывая мне, что пора двигаться дальше.

Я ещё раз осматриваю холодную покрытую туманом дорогу, густые кроны нависающих над нами деревьев и пугающую стаю ворон, которая только срывается с веток и взмывает в небо. Прямо как в фильмах ужасов. Где-нибудь точно караулит какой-нибудь маньяк, готовый приготовить из нас аппетитное жаркое в своём грязном противном логове. Может быть, наблюдает за нами прямо сейчас…

Ладно. Двинем туда. Надеюсь, что мы сможем быстро найти Матвея Иркутского. И когда мы его отыщем, я собственноручно прибью его…

27.4beats — shallow

Флешбэк — 11.

Егор заводит машину, и мы едем вдоль по дороге, пока не добираемся до неприметной развилки. Не хочу туда сворачивать — всё это действительно напоминает жуткий фильм ужасов.

Небо тёмно-серое, в воздухе напряжённый запах закончившегося недавно дождя, который врывается в открытое окно и смешивается с сигаретным дымом. Я курю уже вторую сигарету за всю дорогу — Шторм напряжён, а его пальцы, сжимающие руль, почти белые и, скорее всего, чертовски холодные.

Я еле сдерживаюсь, чтобы не прикоснуться к ним и не согреть.

— Дай затянуться, — просит парень, когда я уже практически докуриваю сигарету.

Я вздрагиваю из-за его голоса, медлю. Прочищаю горло, словно через секунду мне нужно будет задвинуть важную речь перед сотней зрителей, приближаюсь к Егору и подношу к его рту сигарету. Тело пробирает дрожь, когда пальцы прикасаются к обжигающим губам, и я отшатываюсь, будто от прокажённого.

Пытаюсь скрыть смущение — подставляю лицо прохладному утреннему воздуху и практически высовываюсь из окна. Слышу, как Шторм затягивается, и пытаюсь избавиться от навязчивых мыслей, что фильтра сигареты несколько секунд касались мои собственные губы. Это, получается, непрямой поцелуй. В детстве мы так же делали: одна ложка, одно яблоко, одна салфетка.

Глупый невинный непрямой поцелуй.

Егор открывает своё окно и выбрасывает бесполезный окурок, а у меня почему-то такое чувство, что вместе с ним исчезает нечто важное.

Мы едем по просёлочной побитой временем дороге, на которую свернули минут десять назад. Асфальт весь в выбоинах и буграх, поэтому мы едем медленно, виляя зигзагами, словно пьяные. Вокруг сплошной лес, и я вглядываюсь в него, будто пытаясь увидеть каких-нибудь диких животных.

— Мы точно в павильоном направлении? — спрашиваю я. — По-моему, пять километров давно уже позади, а посёлка этого так и не видно.

— В правильном, — коротко бросает Шторм, в очередной раз сверяясь с картой. — Если, конечно, карта не врёт.

На ум приходит фраза из «Гарри Поттера», сказанная Сириусом Блэком в визжащей хижине. «Карта не врёт. Никогда».

Я молчу так долго, насколько меня вообще хватает. Тишина раздражает, но включить радио я не решаюсь. Оно лишь всё испортит. Всё — это вообще всё. Вся моя жизнь рухнет, если я прямо сейчас услышу какую-нибудь знакомую песню или безмятежные голоса ведущих, даже не подозревающих, что с нами сейчас происходит.

Мы находимся в какой-то глуши, ищем друга-наркомана, который стащил наши вещи, и пытаемся сбежать от приспешников наркодиллера, который хочет нас убить.

А они там веселятся и безмятежно разыгрывают призы. Аж бесит эта несправедливость.

Вскоре лес начинает редеть, а деревья расступаться, превращаясь в поле. Я вижу вдалеке деревянные здания, какие-то машины. В это раннее утро вряд ли кого сейчас можно встретить на улице, так что всё вокруг замирает в тумане и тишине.

Ещё минут через пять мы добираемся до посёлка. Асфальт не заканчивается, но становится ещё более заброшенным и испорченным, будто после войны дороги никто так и не ремонтировал, а дыры под колёсами — это следы от взрывов.

Помню в школе наша учительница по географии рассказывала одну историю. Мол, приехали в Россию немцы на экскурсию, чтобы посмотреть закрытый военный городок с достопримечательностями, оставшимися со времён Великой Отечественной Войны. Едут в душном автобусе, трясутся, будто на каруселях, мучаются. А потом один из немцев и говорит: «Вот, молодцы, русские. Даже дорогу после войны не стали ремонтировать!».

Сначала мы проезжаем мимо улиц, ведущих к веренице деревянных домов, а после добираемся до двухэтажек. На улице никого нет, и это пугает до чёртиков.

Остановив машину на развилке возле какого-то старого розового здания, Егор глушит мотор.

— И что дальше? — интересуюсь я.

Шторм осматривается, словно надеясь прямо здесь и сейчас найти Матвея, но никакого движения вообще нигде нет. Всё как будто остановилось, даже ветер не теребит ветви деревьев, чтобы доказать нам обратное.

— Я не знаю, — признаётся Штормов. — Понятия не имею.

Откидывается на спинку сидения.

— Так, ладно, — кривлюсь я. — Куда может отправиться наркоман с кучей денег и с пистолетами?

Парень пожимает плечом.

— Дозу искать, наверное, — бормочет Егор. — В больницу или же в аптеку. Но сейчас же всё закрыто. Скорая, может быть, работает. Они, вроде как, должны круглосуточно быть открыты.

— Думаю, здесь вряд ли хоть что-то работает, — осматриваюсь я.

Старые потрёпанные здания расположены по двум сторонам от дороги, недалеко развилка, уходящая вглубь посёлка. Думаю, здесь живёт примерно полторы тысячи человек. Поселение немного меньше того, где я провела своё детство, но всё равно какое-то неприятное. Даже здесь найти Матвея будет чертовски сложно. Если учитывать, что он направился именно сюда. Парень мог и в лесу затеряться и попытаться вернуться обратно или же двинуться дальше по трассе. А может быть, лежит сейчас где-нибудь в канаве и помирает от ломки.

Вариантов много.

— Можно пойти в скорую и предупредить о том, что здесь бродит наркоман с оружием, — предлагаю я.

Егор лишь качает головой.

— Они вызовут копов, повяжут его. Тогда засветимся, ещё и с фальшивыми документами. Надо самим найти Матвея, пока он глупостей не натворил.

Голова идёт кругом — я откидываюсь на сидение и прикрываю глаза.

— Почему всё не может быть, как в фильме? По нелепой случайности Иркутский оказывается рядом с нами, мы его забираем и увозим. Никаких тебе поисков, ничего… — ною я.

Егор не отвечает. Он недолго сидит, о чём-то думая, — я поворачиваю к нему голову, открываю веки и начинаю разглядывать профиль. Прямой нос, пухлые губы, сведённые брови, грязь на шее. Плечи широкие и… так и хочется обнять его за шею и прижаться к груди, чтобы послушать мерно стучащееся сердце.

Да что со мной в последнее время? Неужели то, что я нахожусь так долго с Егором наедине, сводит меня с ума? Я ведь забыла его, бросила. Распрощалась с прошлым, даже не собиралась возвращаться и видеться с ним.

Или же собиралась?

— Пошли, пройдёмся, — предлагает парень, наконец, вырываясь из своих мыслей. — Оставим машину. Надо бензин экономить, а то мало ли. Осмотрим территорию, потом придумаем что-нибудь.

— Ага.

Я не двигаюсь, и Шторм первым вылезает из автомобиля, хлопая дверью.

Не хочу выходить. Там холодно и одиноко. И тут мне уютнее…

Но приходится, потому что Егор уже стоит снаружи и осматривая, решая, куда мы с ним двинем. Надеюсь, парень не предложит разделиться. Бродить в одиночку по незнакомому посёлку — то ещё развлечение.

Вздохнув, я выбираюсь из машины, и Шторм тут же ставит её на сигнализацию.

На улице действительно холодно, поэтому я ежусь, кутаясь в кофту. Осматриваюсь по сторонам. Никого. Даже какого-нибудь пропитого алкоголика нет. Даже молодёжи, которая обычно выползает по ночам и тусуется до утра. Ни кошек, ни собак.