Выбери любимый жанр

Стрелы Геркулеса - де Камп Лайон Спрэг - Страница 2


Изменить размер шрифта:

2

Женщина замолчала.

— Слушайте слово Сивиллы, — произнес стоящий у трона жрец.

Слушай прекрасный Тарент, мул Спарты жестокой беспечный,

С юга хранить твой родник будет недремлющий волк.

Но поглотит тебя — берегись — с севера волк беспощадный.

— Сивилла предскажет каждому из вас, — добавил жрец. — Подождите.

Они ждали, слушая, как ветер свистит в световом люке и галереях. Женщина вздохнула, задрожала и заговорила вновь.

— Для архонта, — сказал жрец, когда она закончила. — Сивилла видит этрусскую свечу, сгоревшую почти до основания. Для невысокого юноши. Она видит семь золотых корон. Для высокого юноши. Она видит огромный лук. Это лук самого Геркулеса. Многие пытались согнуть этот лук, но безуспешно. И тогда этот юноша выходит вперед, мощным усилием сгибает лук и подносит к тетиве одну из стрел Геркулеса. Он подносит лук к груди, выпускает стрелу, и она разбивает мир на части. Так блюдо при ударе камнем рассыпается на осколки!

Зопирион раскрыл от удивления рот. Тарентийцы испуганно переглянулись.

— О! — вырвалось у Зопириона. — Я, мирный конструктор, разобью мир на части? — Он повернулся к жрецу. — Горе мне! А не могла бы Сивилла пояснить?

— Сивилла никогда не дает объяснений, — ответил жрец. — Говорит не она. Дальноразящий говорит через нее. Сребролукий [11] дает возможность заглянуть по ту сторону таинственной вуали времени и пространства, но мы сами должны делать выводы из того, что увидели.

— Пройдем, дети мои, — пригласил жрец, приведший их сюда.

— Мне кажется, что смысл пророчества заключается в том, что мы должны объединиться с Дионисием Сиракузским [12], — на обратном пути по тоннелю проговорил архонт. — «Мул» намекает на историю с парфенянами, нашими праотцами-полукровками, которые появились на свет от женщин Спарты и рабов, когда мужчины Спарты были на войне. Но кто может быть Волком с Севера? Кампанцы? Или племена кельтов, которые каждый год несметными бушующими полчищами спускаются с Альп?

— Им может оказаться любая из северных держав, — заметил низкорослый. — В конце концов, пусть Совет делает выводы из этого предсказания. Но каково ваше мнение о пророчествах, сделанных лично нам?

— Клянусь Герой, не нужно быть провидцем, чтобы дать объяснение сгоревшей свече, — сухо произнес архонт. — Смысл предсказания прост: мне не стоит строить планов на двадцать лет вперед. Мои старые кости и без того постоянно скрипят мне об этом. А что касается семи золотых корон, сынок Архит, — она всего лишь повторила то, о чем я не раз говорил тебе: человек, у которого язык подвешен с обоих концов, как у тебя, много потеряет, если не займется политикой. Ну, а Зопирион — надо же, разрушитель мира?! Что ты думаешь по этому поводу?

— Даже не знаю, что и думать, — ответил Зопирион. — Боги свидетели, я не — о, Геркулес, — Зопирион поморщился как от боли, настолько ему резало ухо имя великого Геракла, произнесенное на италийский манер. — Пифагорейцам свойственно не причинять вреда своим ближним…

Они подошли к концу тоннеля. Как только путники миновали ворота, мимо них промелькнул ярко-алый плащ Требатия. После полумрака пещеры яркий дневной свет слепил глаза. Зопирион, прищуриваясь на солнце, смотрел на север со склона холма, на котором толпились люди. Его взгляд скользил по извилистой береговой линии, заросшим тростником заводям Ликолийского озера, темно-зеленой полосе соснового леса, идущей вдоль песчаной косы, которая отделяла озеро от моря. А вдалеке виднелось голубое блюдце Литернийского озера. Впереди, на западе, раскинулось искрящееся море. Слева можно было увидеть заболоченное Археразийское озеро и пестрые холмы Мизенского мыса. Отсюда не были видны ни Флегреанские поля, ни Кампанская долина, ни далекие Апеннины — их загораживал холм, на котором стоял акрополь.

Кельт дружелюбно улыбнулся Зопириону.

— Не открыла ли тебе эта мудрая женщина секрет, как превратить море в золото или жениться на дочери Великого Царя?

— Не совсем так, но о многом стоит подумать.

— Надеюсь, она послала тебе удачу. Не могу дождаться, когда услышу предсказание своей судьбы. Вельможа в красном плаще уже там. Судя по всему, когда жрецы все-таки снизойдут до простого народа, будет уже поздно, и мне вряд ли придется услышать сегодня предсказание Сивиллы. Ого! Что это?

Топот сандалий заставил их повернуть головы. Человек, бегущий по тропе, спотыкаясь тяжело дыша, наконец, достиг собравшихся на холме людей.

— П-пираты! Этрусские пираты! — с трудом выдохнул он.

На мгновение наступила полная тишина, которая почти сразу взорвалась громкими криками:

— Ого-го! Пираты!

— Ой-ей-ей! Защитите нас боги!

— Бегите, спасайте свои жизни!

Толпа пришла в движение и рассыпалась, как муравейник, который разворошили палкой. Те, кто стоял ближе к тропе, бросились спускаться по ней к площадке, на которой были привязаны вьючные животные.

— Вот чума! Нам нельзя это допустить, — произнес архонт Тарента. — Люди в беспорядке — каждый сам по себе — бросятся в Кумы. В этом случае нам, оказавшимся в конце процессии, морские разбойники перережут горло. Остановите их, парни!

— Попробую, — ответил Архит. Он пробрался сквозь бурлящую, шумно жестикулирующую толпу к началу тропы и раскинул руки, преграждая ей дорогу.

— Зачем вы бежите? — закричал он. — Вы граждане или трусы, в жилах которых течет грязь, а не кровь?

— Я трус, — ответил неаполитанец в голубом украшенном вышивкой плаще. — Убирайся с дороги, собачья морда!

Мужчина положил руку на рукоять ножа. Зопирион, встав плечом к плечу с Архитом, достал свой нож.

— Если ты так отважен, что угрожаешь мне, значит, у тебя хватит смелости сразиться с разбойниками!

— Но я безоружен! — закричал неаполитанец, срываясь на визг.

— У тебя кинжал и плащ, не так ли? Может быть, разбойников не так уж и много. Эй, ты! — обратился Архит к юноше, который, обойдя преграду, начал спускаться прямо по скале. — Сколько их там?

— Не знаю. Может быть, тридцать.

— С какой стороны они идут?

— От Ликолийского озера по дороге вдоль побережья. И сойди с моей руки, черт тебя возьми!

— Мы справимся! — закричал Архит. — Считая охрану храма нас не меньше! Опасность? Но разве невозможно ее преодолеть?

— Ты сошел с ума! Пропусти нас! — продолжала бушевать толпа. — Там закаленные бойцы, а мы лишь мирные жители!

Все больше людей спускалось прямо по склону, минуя тропу. До Зопириона донесся стук копыт — это первые из беглецов, добравшись до своих мулов, пустились вскачь по дороге, идущей вдоль берега на юг.

Но в этот момент неожиданно для тарентийцев к ним на помощь пришел римский всадник.

— Эти ребята совершенно правы, к стыду остальных! — пробиваясь сквозь толпу, громко кричал он. — У меня в багаже есть меч. Кто встанет рядом со мной?

Это был прямой, молчаливый человек, лишь недавно достигший среднего возраста. Он держал себя с благородством и чувством собственного достоинства. Зопирион с трудом понимал язык, на котором он говорил: слишком сильно он отличался от местного оскского.

— Ты хочешь сказать, что это сражение — не твое личное дело, — спросил кельт. — Каждый может присоединиться?

— Именно так, именно так. У тебя есть оружие?

— Конечно, есть, и я покажу вам, как мы, северяне, срубаем головы с плеч. К оружию!

С криком, от которого кровь застывала в жилах, кельт бросился вниз по тропе. Остальные последовали за ним.

Толпа рассеялась по скалистой площадке, люди тщательно перебирали вещи в поисках щитов и оружия, перетряхивали сумки, ощупывали одежду, отдавали приказы слугам. Зопирион и Архит сбросили плащи, оставшись в хитонах или греческих туниках — доходящих до колен шерстяных рубашках с короткими рукавами, — подпоясанных ремнем. Тарентийцы помогли друг другу пристегнуть кожаные латы, отделанные бронзовыми заклепками, пристегнули короткие мечи, вооружились привезенными из Тарента копьями и щитами.

вернуться

11

Дальноразящий, сребролукий — эпитеты Аполлона.

вернуться

12

Дионисий Сиракузский — тиран сицилийского города Сиракузы ок. 430—367 гг. до н.э.

2
Перейти на страницу:
Мир литературы