Клинком и сердцем. Том 1 - Арнаутова Дана "Твиллайт" - Страница 25

И сухая старческая лапка сунула ему в ладонь холодную тяжесть серебра и меди, ничуть не согретую теплом чужого тела.

Лучано невольно сжал ладонь, и тут луна снова озарила их, на этот раз щедро, полным потоком. В лунном свете он увидел морщинистое лицо древней карги, но глаза у нее были полны лунного серебра, молодые, ясные и безумно красивые. И запах… снова вишня, а еще река, но не обычное веяние влажного сырого ветра от Ромериньи, а что-то иное, ледяное и светлое, острое, как удар клинка. Оно вошло в его сердце, и Лучано задохнулся от неведомой ранее тоски.

Старуха откачнулась, будто собираясь встать, и Лучано рывком обернулся к Фелипе.

– Деньги есть? – бросил он отчаянно. – Давай!

– Сколько? – растерянно спросил Фелипе, шаря по кошельку.

– Все! – выдохнул Лучано. – Все, что есть!

Глупая, глупая надежда. И старая сказка, что он когда-то прочел в книге из библиотеки мастера, тоже очень старой. Даже не сказка, а легенда о той, что говорит правду, но берет за это все, что ей могут дать. Она знала, что Лучано отдал ей последние деньги! И гадать предложила после этого! Но если он дал мало…

Он сгреб монеты из руки Фелипе, опустился на колени перед нищенкой, словно перед королевой. Да что там – с королевой он вряд ли был бы так почтителен! И проговорил, дрожа, словно весенний ветерок обернулся пронизывающим ледяным вихрем:

– Прошу вас, госпожа, окажите милость. Подскажите, как мне вернуть свою судьбу? Ну, или хоть свернуть из этой… колеи!

Монетки высыпались на колени старухи, не протянувшей ему руки. Лучано не считал, сколько там, но Фелипе явно вытряхнул все.

– Умный мальчик, – ласково и снова очень грустно сказала гадалка. – Почти угадал. Я не твоя госпожа, милый. И не мне менять твою судьбу. Судьба… она не любит прежних дорог. И почти никогда не возвращается на них. Чтобы это случилось, мир должен вздрогнуть и пойти по иному пути. Ты ведь не думаешь, что твоя судьба из тех, что меняет мир, м?

Это было так похоже на его собственный голос, насмешливый и уверенный, даже словечки и тон точно такие же. Лучано словно заглянул в зеркало, и ему стало жутко. Вот теперь – действительно жутко, будто он стоит на краю Бездны, и в спину ему дует ураган, вот-вот скинет, а вокруг ничего, кроме тьмы, холода и ледяной тоски…

– Но что-то я могу сделать? – упрямо выдавил он, и гадалка кивнула.

– Ты можешь умереть, мальчик, – сказала она бесстрастно. – Но смерть бывает разной. Когда твоя найдет тебя, ты можешь выбрать и умереть либо очень счастливым, либо несчастным. Но это единственный выбор, который тебе позволен.

– Разница-то какая? – зло бросил Лучано, приходя в себя. – Если все равно умирать!

– А это решать только тебе, – усмехнулась старуха и поднялась.

Лучано все-таки ждал, что учует зловоние от лохмотьев и старого тела, но его снова окатило невозможно сладким и пьянящим ароматом вишни и ледяной воды. Показалось, он даже чувствует ее вкус! И он потянулся вперед, сам не понимая, к чему тянется…

Тревожно вскрикнул Фелипе, и Лучано очнулся. Ступени перед ним оказались пусты! Никакого следа старухи, которой просто некуда было деться!

– Ф-ф-фортунато… – заикаясь, проговорил Фелипе. – А… где… эта?

– Баргот побрал, – огрызнулся Лучано, потом потер лицо ладонями и пришел в себя. Виновато спросил: – Пиппо, сколько у тебя там было? Я верну.

– Да иди ты, – растерянно отмахнулся Фелипе, глядя на пустые ступеньки. – Знаешь, слышал я о ночных марах, но чтоб они деньги брали?! И… Фортунато! Она это всерьез? Про смерть?!

В его голосе послышался ужас, и Лучано мгновенно все понял. Сделав шаг, он взял друга, насколько один Шип может назвать так другого, за ворот рубахи, притянул Фелипе и холодно сказал:

– Молчи об этом. Если дойдет до мастера… Фелипе, я Претемной клянусь. Если мастер узнает, я с того света вернусь, чтобы глотку тебе перегрызть. Ясно?

– Да иди ты, – совсем не испуганно повторил Фелипе и вздохнул, глядя на него с каким-то новым и странным выражением лица. – Я никому. Фортунато! Надо же делать что-то!

– А что ты сделаешь? – тихо и зло спросил Лучано. – Или я. Да хоть и мастер! Пиппо, ты много знаешь наших, что дожили до тридцати хотя бы? Не из высшего Круга, а обычных Шипов?

– Ну… пару дюжин…

– А до сорока? – вкрадчиво уточнил Лучано, и Фелипе опустил голову. – Вот и молчи. Просто молчи. Нечего мастеру об этом знать. Не я первый, не я последний, все мы во власти Претемнейшей.

– Лучано… – позвал его Фелипе дрогнувшим голосом по имени, а не по прозвищу, как обычно. – Если я чем-то могу…

– Обязательно, – кивнул Лучано, точно зная, что лжет.

Если уходить в Сады Претемнейшей, то одному или с врагами, незачем звать туда друзей.

И старательно улыбнулся, словно надевая маску.

Фелипе все-таки довел его до дома, явно жалея, что не способен помочь ничем иным. Лучано зверски хотелось рявкнуть, отослав его подальше, но он сдержался, только кивнул на прощание, и Фелипе скрылся в ночных тенях, оставив его у двери в сад.

Войдя, Лучано не пошел дальше сразу, он свернул к первому же дереву и обнял его, прижавшись к шероховатой теплой коре, повиснув на стволе, словно пьяный или раненый. В голове мутилось, его снова начала бить дрожь. Умереть? Вот совсем скоро? И… не будет больше ничего?! Этого тихого сада, рук и голоса мастера Ларци, кошек, шамьета и лютни? Не будет посиделок с Фелипе? Чьих-то еще улыбок, смеха, красивых тел, которые он так любит? Не будет азарта погони, предвкушения очередной победы и удовольствия от того, что снова он сильнее, умнее, быстрее и коварнее! Ничего не будет?!

Он пьяно улыбнулся, стараясь не всхлипнуть. Ну что, разве он ждал чего-то иного? Шипы в самом деле редко доживают до старости. И уж точно не с его характером. Лучано Фортунато, признанный счастливчик… Любое везение когда-то заканчивается. Только бы мастер не узнал! Судьбу не обманешь, так зачем Ларци заранее знать, что их дни рядом сочтены? Лучано просто не вернется с очередного заказа, рано или поздно со всеми так бывает. Ларци… найдет нового ученика. Или заведет еще одного кота.

Оторвавшись от дерева, он заставил себя успокоиться, дыша медленно и в заученном ритме. Дождался, когда прекратится дрожь, а лицо и тело перестанут выдавать волнение. Не сложнее, чем на работе! И забыть, забыть об этом!

Из-под двери мастерской пробивался свет. Лучано еще раз прогнал по кругу несколько глубоких вдохов и выдохов, негромко стукнул.

– Входи, мальчик мой, – откликнулся мастер.

Он стоял у рабочего стола, разливая по стеклянным баночкам готовый крем, самый обычный, насколько мог судить Лучано. Значит, завтра нужно будет отнести заказ в лавку. Самый обычный заказ в самую обычную парфюмерную лавку. Очень дорогую, кстати. У мастера Ларци прекрасная репутация! А еще пополнить запасы свежей печенки и продуктов. И кое-какие свои дела завершить.

– У тебя неладно на сердце, мальчик, – мягко сказал Ларци, когда Лучано по неизменному обычаю встал на колени и поцеловал ему руку. – Что-то случилось? Ты ведь ходил к друзьям.

– Почти к друзьям, – скованно улыбнулся Лучано, пряча большую тревогу за малой, как сам Ларци его когда-то и научил. – У Фелипе новый напарник…

Ларци выслушал его внимательно, как и всегда. Тонко усмехнулся при рассказе о зелье, временно лишающем голоса. Впрочем, вполне одобрительно.

– И что тебя тревожит? – уточнил он, рассеянно гладя прыгнувшего на колени Аконита, что до этого спал в корзине под столом. – Ты поступил верно.

– Я не хочу, чтобы Витторио работал с Фелипе. Он может решить, что это Фелипе его сдал мне. Попробует отомстить. А Фелипе – хороший правильный Шип. Еще лет пять, и его можно ставить старшим над дюжиной. Или даже звать в младшие мастера.

– Дело только в этом?

Мастер приподнял бровь.

– Да, – кивнул Лучано, поглубже заталкивая острый стыд за обман. – Только в этом. Фелипе мне нравится, – отмерил он еще одну дозу правды, как действенный, но опасный ингредиент в зелье. – Он умен, верен и может быть полезным. Жаль, если его погубит глупец-напарник.