Цитадель (СИ) - Ганова Алиса - Страница 20

Долон спустился быстро, а вот когда настала ее очередь, она, что раньше лазила в штанах, а не платье-балахоне. Подумав, что лучше быть живой, чем гордой и покалеченной, подтянула у талии излишек длинны подола и заправила в штаны.

Когда Тамаа начала спускаться, Долон раскрыл рот, потому что неожиданно ее платье неприлично укоротилось. Сперва подумал, что оторвала подол, но, когда она преодолела половину спуска, догадался, что заправила. Он ревностно обернулся по сторонам и, успокоившись, что никто не видит, с облегчением выдохнул.

Помогая спуститься, Ло отчеканил:

- Никто не должен видеть твое исподнее!

- Я и не собиралась ни перед кем красоваться!

- Знаю, но помни.

- Ревнивец!

- Сама-то! – уже на ходу ответил он.

Поднимаясь на подъёмнике, Томка смотрела на открывающийся с высоты вид и вздыхала.

- Жалеешь, что не спустились в город?

- Конечно, нет! Более того, не уверена, что и в следующий раз не променяю город на поляну.

Ло улыбнулся.

- А в город все же придется сходить как-нибудь.

- Когда погода станет хуже, – предложила она, не забывая, что в городе есть гостиницы.

- Тогда в ближайшую четверть точно не попадем, – ухмыльнулся Долон.

Торопясь в сад, Тамара выдохлась. Дыхание сбилось, колол бок, но Ло тащил за собой, как паровоз. Когда показались ворота, она несказанно обрадовалась, но стоило влететь в сад, сразу натолкнулись на сердитого Тауша.

- Ты задержалась! – осуждающе произнес мужчина. – Если не хочешь помогать в саду, я не заставляю.

- Это я отвлек Тамаа от дел, моя вина, – вступился Ло. – Потому и пришел помочь. Вместе справимся быстрее.

Синие прищуренные глаза Брата смотрели оценивающе:

«Надолго ли тебя хватит? - Тауш всматривался в Долона, уставшего после долгих ночных бдений. Однако дух исследователя оказался сильнее сострадательной натуры. – В конце концов, я же не насильно заставляю копать. Сам пришел».

- Как всегда, полоть, поливать, рыть… - работы много…

Он не поскупился на задания и с огромным интересом наблюдал, как уставшие, покусанные комарами Долон и Тамаа принялись за дело.

***

Откинувшись в кресле, раздраженный Клахем внимал докладу помощника о проделанном поиске и злился: «Какая разница, что сделали, если плодов нет!»

В жаркие дни он чувствовал слабость и головокружение, но сегодня к дурному самочувствию добавились раздражение и тягостное предчувствие.

Несколько суток Братья блуждали по рваным, путанным нитям сновидений одурманенных наемников, уцелевших при нападении, выныривая из их сумасшедших грез и кошмаров на пределе, когда кровь начинала идти носом. И ничего! Абсолютно ни одной зацепки.

Созерцание за горожанами тоже ничего не дало. Все гладко, чисто, безмятежно настолько, что сердце невольно сжималось в тревоге. Накануне покушения так же ничего не предвещало беды. Мысли, одна подозрительнее другой, не давали старику покоя и будили худшие подозрения.

«Чтобы узнать срок возвращения посланников, нападавшие должны были бы выслеживать их появление в порте или городе. Однако за четверть никто, кроме булочницы, не обратил внимания на подозрительных чужаков. Выходит, знали, когда ждать? Откуда? Если пособник следовал за искателями, как известил сообщников? И почему их поиски бесплодны даже с использованием Влиятельных камней?»

Теоретически Клахем знал, каким образом подобное возможно, и от одного подозрения тошнота подступала к горлу.

«Осведомитель! Но кто? Темная? - сейчас он как никогда желал, чтобы это была она, но полные ужаса глаза Тамаа при нападении говорили об обратном. - Не урод же? Тому ямы рыть да червей ловить за счастье. И все же скидывать со счетов его не следует…»

Размышления прервал помощник:

- Мятежники потеряли разум, и лекари бессильны. То рыдают, то хохочут, то кидаются. Одному показалось, что рука не подчиняется ему, и он откусил себе пальцы.

- А Братья? Сильно болеют?

- Хворают, но жить будут.

- А мальчишка?

- Лучше всех.

- Спит?

- Нет, – коротко изрек Кинтал, не вдаваясь в подробности.

- Одно к другому, и он вдобавок!

- Дело молодое, – помощник провел рукой по коротким, почти седым волосам, и улыбнулся.

- Не была бы темной, я был бы спокоен, а так… одни странности! Дикарка неожиданно стала темной, покушение, появление одурманенных лжетемных. Мало? А еще тревожит догадка, что тот, кто лишает разума дурманом, творит это не только для подчинения и подавления страха, но и сознательно скрывает преступников от надзора! И в довесок Бокаса, хлопая дурными глазами, голосит на каждом углу: «Как подобное могло произойти?!» - он изобразил противный писклявый женский голос. - И пытается перегрызть Ло глотку. Нет более покоя даже в здесь, Цитадели! Пытаюсь удержать, а утекает, как песок сквозь пальцы. Душа мечется от предчувствия беды!

Кинтал внимательно всматривался в уставшее, изнеможенное бессонными ночами, лицо наставника.

- Зато мы знаем, что это не один из Старших, иначе бы…

- Я? Я достаточно пожил. Подготовил тебя. Мне нечего бояться.

- Долон утверждает, что Бокаса изменилась.

- С чего взял?

- Темная подсказала.

- Тьфу, – сморщился старик. - Нашел, кого слушать. О, Боги, Боги! Скоро земля сойдется с небесами, если темная дает совет, как поймать… - он запнулся и яростно сжал кулак.

- Крысу, – хладнокровно закончил Кинтал.- Другого объяснения нет.

- Может, темная? – с надеждой вымолвил старик.

- Зря ты так относишься к ней. Она с Ло сияющих глаз не сводит. Кто-то хорошо ее подвел под подозрения.

- Да, хитро подгадали.

- И именно она подметила, что Бокаса или болеет, или худеет.

- Весьма насущные вопросы для обсуждения! – недовольно хмыкнул Клахем.

- А он послушал и проверил, – помощник сделал паузу. - И заметил, что ее мысли и образы пустые, как мираж. Ускользают, не рассмотреть. При присущих ей недовольстве и жажде власти, это весьма подозрительно.

- Если утверждает, что все пустое, ускользает, как узнал?

- Через Басу. Она о чем-то догадывается, ощущает грядущие перемены. Невтерпеж Бокасе.

- Совет?

- Скорее всего. Следует что-то предпринять?

- А надо ли?

- От мелкого камня расходятся глубокие волны, способные перевернуть крепкую лодку. Если не пресечь, не сокрушит ли разросшееся зерно сомнения неприступную крепость изнутри?

- Ты мое утешение, Кинтал. Никогда не сомневался в своем выборе! – старик за всю беседу впервые улыбнулся и с одобрением посмотрел на собеседника – будущего главу Ордена. - Но давай подумаем: Бокаса пугает падением влияния братства, но авторитет велик настолько, насколько возможно. Надавлю чуть больше, и из защитников превратимся в узурпаторов. Люди не благодарны по своей натуре, завистливы. А некоторые Братья заносчивы и хотят больше почтения. Таких мало, но они есть, и этого не стоит отрицать. Бокаса подначивает, собирает вокруг подобных себе. И пусть! Позже вскроем нарыв и покажем Братству, кто потерял страх и трепет, – Клахем тяжело вздохнул и остановил взгляд на разинутой пасти зверя, служащей напоминанием, что без воспитания нет уважения и порядка. - Я старался жалеть каждого младшего, и они решили, что Старшие слабы и глупы. Настало время для истины. Кто чист, должен постичь, почему необходимы строгие меры. Кто ошибся, должен узреть падение и раскаяться! Моя цель – объединить Братство, подтолкнуть к самоочищению от скверны, а не угрожать и безмерно сжимать кулак. Мы следим за империей и ее пределами, неужели придется еще следить друг за другом?

Его суровый, решительный взгляд встретился с понимающим Кинтала.

- Настало, – согласился собеседник. Но, видимо, решение далось Клахему тяжело, и простой поддержки ему показалось мало.

- Ты не понимаешь! – старик резко обернулся и с жаром продолжил. - Я жажду не наказания, а прозрения! Толку поучать и тыкать носом, если у кого-то нет чести и совести, и Братство он рассматривает как власть. Они должны прозреть, покаяться, осознать ответственность, свое единство! А кто не захочет впустить свет звезды, будет сидеть в темноте. Если и это не поможет, пусть упокоятся без боли и страданий.