Выбери меня (СИ) - Ганова Алиса - Страница 36

дарам, разложенным на большом столе. И я видела, как их взгляды останавливались на моем, и затем вельможи начинали перешептываться и пересмеиваться.

— Твоя наивность в диковинку, но действует не на всех. Думаешь, сможешь их тронуть? — шепнула Терезия.

— Я не собираюсь трогать их сердца, пытаться доказать что-либо. Хочу закончить отбор и уйти!

Графиня грубо дернула меня за рукав, и платье немного съехало с плеча.

— Не смей! — отчеканила я, вкладывая в голос ледяной тон и презрение. Мы скрестили взгляды, меряясь, кто первой отведет взор, но я не собиралась быть покладистой и не думала замолкать. — Пусть думают, что хотят. Прогибаться под этот изменчивый мир не собираюсь!

— Всего баронесса, а спеси! — усмехнулась она.

— Смотрела я с башни на тех, кто пытается на меня плюнуть, где-то у себя под ногами!

— Нахалка! — возмутилась Терезия, но я не стала продолжать перебранку. Отвернулась, мол, не вижу и не слышу ее и изобразила, что внимательно наблюдаю за действиями жюри.

Королева мать и Его Высочество видели в креслах, напоминавших трон, а им по очереди преподносили наши творения.

Олистер изображал заинтересованность. С умным видом перетряхивал платки, осматривал пояс, а потом наклонился к матери и что-то прошептал, от чего Ремизель заулыбалась. Приближался момент истины. Вот-вот должны подать мою коробку. Я стояла и ждала с замиранием сердца. Ведь если надо мною посмеются, Терезия припомнит мне и башню, с которой я плевала, и все колкости…

Когда толстяк небрежно схватил коробку и, приоткрыв крышку, увидел платок, — тень легкого разочарования отобразилась на его выпяченных губах. Он протянул подарок принцу с видом: вот вам еще одна безделушка. Но увидев мою поделку, Олистер приподнял бровь, отыскал меня в толпе и хулигански подмигнул. Когда же поднял крышку — я застыла. Слава Богу, ему хватило ума поднять платок, и вот тогда лицо принца вытянулось. Он взглянул на меня, на коня, снова на меня, покраснел… В зале стихли голоса.

Я испугалась, и только его улыбка давала какую-то надежду. Его Высочество достал игрушку, внимательно оглядел со всех сторон, прочитал вышитое: «Пряничная лошадка». Вновь посмотрел на меня, а потом, проказничая, прижал к груди, как мальчишка, и улыбнулся в тридцать два зуба. Королева повернулась, сурово посмотрела на сына, на меня и возмущенно отвернулась. Но Олистер вопреки ее недовольству так и не положил лошадку обратно в коробку, продолжая держать в руках.

— Это что?! — оторопев, спросила Терезия.

— Игрушка.

— А пеленку положила?

— Следующий раз обязательно, — кивнула.

— И чем думала?

— Головой.

— Я хочу такого же! — раздалось за спиной.

— Это не ваш конкурс избранных, — высокомерно обронила графиня.

— Я просил не у вас, — спокойно парировал виконт.

Я стояла и ощущала кожей его глубокое дыхание.

— Не обещаю, но все может быть, — лаконично ушла от ответа.

— И что мне сделать, чтобы заслужить милость?

— Подождать, пока закончится отбор, — предложила мягко, без издевки.

— Я буду ждать, — кивнул Редгор.

Жюри продолжали подносить венценосным особам дары, некоторые по второму разу. А я стояла почему-то совершенно спокойная. Уже хотела развернулась и уйти, но Его Высочество громогласно заявил:

— Я выбрал!

— Но я еще не определилась, — возразила недовольная Ремизель.

— Но подарки делали для меня!

— Но я твоя мать!

— Если наши вкусы не сходятся — есть выход. Пусть будет два победителя: твой и мой, — Олистер, как верный сын не отводил глаз от королевы, которая нехотя, но вынуждена была согласиться с предложением.

— Путь будет так, — громко объявила она. — Я тоже приняла решение.

Распорядитель кивнул трубачам, они оттрубили что-то торжественное и зрители приготовились услышать имена.

Я видела чудесный пояс. Кто-то украсил короткую переднюю часть разноцветным бисером, тесьмой и мелкими белыми раковинами, изображавшими лепестки ромашки. Просто, но со вкусом. Кто бы ни сотворил это чудо — мастерица достойна уважения. Были и вышитые цветы, как живые, на платках. И даже бархатные кошельки. Конечно, мое рукоделие выглядело более чем скромно, но я выбирала подарок под определенного человека. Но кто же это поймет? Снова начнут перемывать косточки, но я не жалела ни о чем. Мне было радостно от улыбки Его Высочества и неожиданной поддержки виконта.

— Все подарки великолепны, но мне особенно приглянулся этот пояс! — Ремизель подняла тот, что понравился мне. И за спиной услышала громкий вздох облегчения, будто с плеч виконта упала гора… — Поздравляю графиню Нетозу!

Вельможи зааплодировали, из толпы грациозно выскользнула счастливая Оливида.

«Вот, поганка! Поди, сейчас начнет заливать, как ночь не спала, все пальцы исколола. Ни за что не поверю, что сама сделала!» — я нахмурилась. Но что началось потом, поражало наглостью и лицемерием.

— Благодарю! Благодарю, Ваше Величество! — вытирая слезы умиления, ворковала ликонка. — Я верила, что победа будет на стороне лучшей… — и будто бы от избытка эмоций махнула ручкой с аккуратно перевязанными пальцами. Вот ведь, без перчаток подошла, даже на приличия чихала!

Не выдержала, обернулась и покосилась на хитреца виконта. Он в ответ обворожительно улыбнулся, и на его щеках заиграли ямочки.

«Хорош, но лгун и лис!» — все же не могла я ни заметить харизмы и обаяния Брефета.

— В награду за старание победительница — графиня Нетоза — получает одну из любимых заколок Ее Величества! — пафосно, на всю залу с прекрасной акустикой прокричал позер-распорядитель. Ремизель встала с высокого резного кресла, вынула из головы шпильку, передала церемониймейстеру, а тот эту маленькую пендюрку аж двумя руками вручил Оливиде.

«Эх, плакала вторая половина магазинчика», — опечалилась я, и тут же Брефет прошептал:

— Подарю точно такую же!

Нет, это обрадовало, но я-то знаю, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

«Интересно: с чего он такой щедрый?!»

Вжившись в амплуа простушки-нахалки, без царя в голове, решила испытать терпение Редгора и прошептала в ответ:

— Хочу две!

Я по здешним меркам высокая девица, к Брефету стояла близко, но чуткое ухо Терезии уловило фразу.

— Чего две? — обернулась она и недобро покосилась на виконта.

— Да думаю, на что ей одна? Вот две — другое дело! — быстро придумала отговорку.

— Тебе наглости за двоих досталось! Даже Телайза не такая корыстная.

— Я не корыстная, а рачительная, — ответила ей.

— Двор и рачительность — вещи не совместимые.

— И куда нам — баронесскам на этом празднике жизни? К красивым или умным?

— К наглым и дерзким!

Пока пререкались, Олистер встал. Выпятил широкую грудь в темно-голубом камзоле, расшитом золотом, тряхнул золотыми кудрями и в небрежно-выверенной позе начал речь. Конкурсантки взирали на него, как кролики на змею, с трепетом и благоговением.

— Я выбрал своего победителя. Прошу прощения у искуснейших мастериц, но мне простительно не разбираться в тонкостях женского мастерства. Ее Величество наградило самую достойную умелицу, а я приметил самый причудливый дар. Он поднял мне настроение, заставил улыбнуться — а это дорогого стоит, — в гробовой тишине конкурсантки внимали каждому его слову. Но, как только почувствовали, кого принц нахваливает — приуныли, и только любопытство и боязнь оскорбить уходом венценосных особ не позволяли им демонстративно развернуться и уйти. — Я выбираю работу леди Кризель!

В мою сторону повернулись десятки людей. Пришлось изобразить радость.

— А поскольку заколок и шпилек не ношу, приглашаю баронессу Лавиру сопроводить меня в столицу.

О, что тут началось! Толпа мгновенно пришла к выводу, что я — тайная фаворитка. Кислые мины сменились на приветливые улыбки, и ко мне потянулись гости, дабы выразить восхищение дерзкой оригинальностью. В окружении незнакомых людей я растерялась, но как некстати подоспевшая Телайза взяла все в свои руки.