Право на выбор (СИ) - Михеева Рина "Пушися" - Страница 63

Верен осторожно накрыл камень ладонью, и снова вокруг взвихрилась воронка из закрученных полос бархатистой тьмы и переливчатого света, подхватила их и вынесла на залитую лунным светом поляну.

Темная туча наползала с запада, закрывая Таану, луну Лоаниры, светило Тены Милостивой, лишь кое-где, в прорехах тучи, проглядывали яркие звезды, словно напоминая о надежде, о том, что все еще может измениться к лучшему. Но пока все было очень и очень плохо и выглядело безнадежным.

Воины Леяны и сыны Мрака, выступая единым фронтом, наседали на защитников твердыни Теновии. Все они были великолепно защищены чарами. Горящие стрелы, удары мечей и длинных кинжалов, боевые кристаллы, волны силы — ничто их не брало. А магическая защита замка истончалась с каждой минутой. Ярон мелькал то там, то тут, отдавая распоряжения, организуя оборону, проверяя и поддерживая, так что защитникам замка казалось — он вездесущ или, как минимум, использует перемещающие кристаллы, но они знали, что это не так.

Муфра сама принесла оставшиеся кристаллы из хранилища и немало добавила из собственных запасов. Одним своим присутствием она придавала мужества защитникам замка, давая им понять, что надежда есть.

— Не вступайте в бой, держите защиту, — повторяла она снова и снова.

— Так мы растратим все силы, — возражал Ярон, и хмурый Тремир согласно кивал. — Когда дойдет до схватки, нам нечего будет им противопоставить.

— Вам и так нечего, — вздохнула Муфра, глядя в темноту, где светились красные огни глаз сынов Мрака, вспыхивали боевые кристаллы и мутно полыхали потоки грязно-желтой силы — самые опасные, смертоносные, разъедающие оборону замка, как кислота.

— Если помощи не будет, мы обречены. Нам нечего противопоставить силе, украденной Отступником из святилища Душ. Я провела обережный круг, по нему идет сила из святилища Тены, от Священного Пламени, но ее нужно подпитывать вашей силой, личной. Знаю, что это отнимает последнюю надежду выстоять в бою. Но ее и так нет. Поймите, этой надежды нет. Мы должны ждать… Ждать.

На поляне было настолько тихо, что Полина слышала только стук собственного сердца, колотившегося отчаянно, потому что она не понимала, что происходит, и в то же время чувствовала, что происходящее меняет ее жизнь необратимо.

В первый момент показалось, что здесь нет никого, кроме них, мгновенно переместившихся сюда с берега Лазурной лагуны. Но темные бесшумные тени отделились от деревьев, приблизились, словно они не шли, а скользили по росистой траве.

Мужчины в темных плащах, почти все темноволосы, но изредка видна и седина. Одинаковая одежда и серьезные, сосредоточенные лица почти превратили их в близнецов. Только присмотревшись, можно заметить, что все они разные, хотя нечто трудноуловимое и делает их слегка похожими. Совсем молодые и постарше, а были и пожилые, но все еще крепкие, с гордым разворотом плеч.

Впереди двое: один на вид лет пятидесяти, суровый, решительный, смотревший требовательно и чуть вопросительно; второй выглядел моложе, лет на тридцать с небольшим, мужественное лицо грубой лепки, нос с горбинкой, в смоляных волосах одна седая прядь, на плечи накинут традиционный плащ шамана, расшитый черными вороновыми перьями с вкраплениями оперения других хищных птиц.

— Верен, — уронил шаман, оценивающе глядя на ворона из-под полуприкрытых век. — Я видел тебя в видениях. Лориш избрал тебя, но ты не желал этого. Готов ли ты сейчас принять выбор Лориша?

— Да, — кивнул Верен, как показалось Полине, обреченно. Обреченно и решительно. — Я принимаю то, что уготовала мне судьба. Если вороны согласны признать меня Князь-вороном, если шаман и наместник согласны с этим, я приму власть. И ответственность.

— Я, Кейнор, шаман воронов волею Лориша, признаю тебя, Верен, Князь-вороном.

— Я, Одал, волею воронов — наместник главы клана, признаю тебя, Верен, Князь-вороном. Все вороны согласны с этим. Мы не выбираем. Выбирает Лориш.

— Мы не выбираем. Выбирает Лориш, — повторило вслед за ним ритуальную фразу множество голосов, и все вороны, кроме шамана, опустились на одно колено.

Верен склонил голову, глядя на них все с той же обреченностью.

— Я не выбирал этот путь. Выбрал Лориш, — сказал он.

— Что ты решишь, князь? — спросил бывший наместник, поднимаясь.

— Мы должны помочь Ярону. Держать оборону замка столько, сколько возможно. Еще есть надежда исцелить и очистить сынов Мрака. Воля Лориша — не убивать, пока возможно. Но если оборона будет прорвана — примите бой.

— Да будет так, князь.

Хлопанье крыльев почти оглушило, а поднятый ими ветер ударил в лицо, и звездно-лунное небо над поляной потемнело, закрытое огромной стаей воронов, взмывшей над лесом.

Верен бросил на потрясенную Полину виноватый взгляд. Она понимала, что сейчас не до объяснений и лишь молча опустила глаза.

— Ты верно сказал, — изрек шаман, — есть надежда исцелить сынов Мрака. Но это возможно, только если Отступник умрет.

— Вот как? — Верен был неприятно поражен.

— Так. Лориш открыл мне. Только после его смерти они могут получить освобождение и исцеление. Иначе все будет напрасно, и спасения в этой жизни не будет ни для кого. Лишь в смерти. — Шаман пристально смотрел на новоявленного Князь-ворона, словно что-то взвешивая в уме.

— И только ты можешь отправить Отступника во Мрак, которому он отдал свою душу.

Верен сглотнул.

— Я не сумел сохранить силу Лориша, — горько проговорил он, прямо глядя в жгучие глаза шамана.

Глаза, в которых клубилась уже знакомая Верену бархатная чернота, отсвет огромной силы — смертоносной Силы Лориша.

— Я знаю, — кивнул тот. — Ты сделал верный выбор. И Лориш снова даст тебе силу, если ты готов принять.

— Я готов.

— Прими же, — шаман протянул руку, и Верен, после секундного замешательства, вложил свою руку в широкую ладонь Кейнора.

— Я верил, что ты пойдешь верным путем, и этот путь должен был привести тебя именно сюда, именно сейчас. Для тебя я вобрал столько силы Лориша, сколько сумел. Много. Очень много. — Кейнор говорил, медленно, растягивая слова, а густая темная сила, зримая, похожая на черную смолу, перетекала из его руки в ладонь Верена, и все бледнее становилось лицо Князь-ворона, а на лицо шамана словно возвращались краски жизни.

Полина закусила губу, жалобно взглянула на Хранителя. Он все еще стоял тут — неподвижный и незаметный.

— Они не видят меня, — шепнул он Поле, и мимолетная печальная улыбка скользнула по его четко очерченным губам. — Не бойся. Он может это выдержать. А если… не справится… все мы обречены.

— Даже вы? — холодея от ужаса, прошептала Полина.

— Даже я, — кивнул дракон. — Мир затянет в воронку тьмы и хаоса. А я связал с ним свою судьбу. Если такое случится, Хранители погибнут первыми, пытаясь удержать равновесие, удержать мир на краю.

— Как ему помочь? — спросила она жалобно.

Хранитель молча покачал головой, и это можно было понять и как отрицание самой возможности помочь, и как отказ говорить об этом, так как она должна догадаться сама.

— Может, я смогу? — отмер енот, пребывавший в прострации от всего увиденного и открывшегося.

— Нет, — был твердый ответ. — Ты сделал уже все, что мог. Твоя роль сыграна до конца. Пожалуй, я возьму тебя с собой. Побудешь у нас денек-другой, пока все не разрешится так или иначе.

Енот попытался возражать и даже вырываться, когда Хранитель схватил его за плечо, но вырваться из хватки дракона невозможно, даже если дракон — в человеческом облике.

— Храни вас Всетворец, — было последнее, что Полина от него услышала. И он исчез, прихватив с собой Сая.

Значит, ее роль не сыграна до конца, — сделала логичный вывод Полина. Верен и шаман наконец разомкнули руки. Она попыталась приблизиться, коснуться любимого — сейчас было не до обид и вопросов. Кто знает, останутся ли они в живых, увидятся ли еще? Но Верен шарахнулся от нее, как испуганный жеребец от наездника.