Вечное Лето, Том III: Спасение (СИ) - Macrieve Catherine - Страница 46

– Окей, – сдаюсь я спустя несколько минут тишины. – Окей, ты победил.

Джейк поворачивается ко мне лицом и выжидающе на меня смотрит.

– Хорошо, – снова говорю я. – Да. Дело не только в ней. Дело в Майке, – я ненавижу себя за то, что говорю это, но ещё больше за то, что это – чистая правда. – Я рада, что он жив. Я рада, что он снова в себе. Я, блядь, рада, что тебя больше не мучает совесть из-за того, что ты якобы был виноват в его… в том, что с ним случилось, – Джейк открывает рот, чтобы возразить, но я качаю головой и продолжаю, – но… Но! Чёрт, я не могу тебе передать, как я презираю себя за это, – я делаю глоток вина, и оно реально приносит облегчение. Встав с кресла, я измеряю шагами небольшое пространство между окном и дверью, путаясь ногами в пледе. – Всё это время на Ла-Уэрте… Почти что с самого начала… Я знала, что ты мой. До сегодняшнего дня я даже не представляла себе, как меня грело осознание, что я – твой самый близкий человек. А теперь это не так. И за то, что меня это раздражает, я себя ненавижу.

– Принцесса, – тихо зовёт Джейк, – иди сюда.

Я всхлипываю и сажусь на постель. Он пододвигается ближе, кладёт голову на мои колени, обвивает мои бёдра рукой и лежит молча. Я думаю, что он теперь тоже ненавидит меня за то, что я такая эгоистка.

– Ты знаешь, – медленно говорит он, – у меня не было этого ощущения. Что ты безраздельно принадлежишь мне. Что я – твой самый близкий человек. Ты всегда ухитрялась делить своё внимание между всеми… Ну и Диего, конечно – я всегда понимал, что он занимает особенное место в твоей жизни. Меня это бесило. Даже когда мы с тобой вроде как всё уладили, я продолжал тебя ревновать ко всем, потому что мне хотелось, чтобы ты была только моей. Но… Потом я понял, что это разные вещи. Я знаю, что ты меня любишь, Марикета, – его голос звучит удивлённо, будто он до сих пор с трудом переваривает этот факт. – Не уверен, что понимаю, почему, но ты меня любишь. Но и к остальным ты тоже привязана, как, в общем-то, и я. И знаешь… Есть одна вещь, которая меня реально напугала. Даже больше, чем то, что несколько часов тебя не было рядом со мной.

Я хмурюсь, убирая с его лица волосы.

– Какая вещь?

– Картина радужного будущего, – тихо произносит Джейк. – Нет, это, конечно, помогло и всё такое. Но, Марикета, – он переворачивается так, чтобы посмотреть мне в глаза, – там, блядь, не было тебя.

– А что бы мне было делать на судебном заседании? – искренне изумляюсь я. – Думаю, на такие процессы не пускают посторонних.

– Нет, ты не поняла, – терпеливо говорит он. – Мне было бы достаточно увидеть, что ты цела, невредима и счастлива. Но эта штуковина показала мне поражение Лундгрена. И я испугался, Марикета. Потому что понял – моя месть и моё прошлое определяют меня гораздо сильнее, чем то, что я чувствую к тебе.

Я нервно сглатываю.

– И?..

– И это то, что я собираюсь изменить.

Он садится на постели и целует меня так нежно, что внутри меня что-то становится на свои места.

– Всё так же, как и было, Принцесса, – говорит Джейк, отстраняясь от меня на пару дюймов. – Ты по-прежнему самый близкий для меня человек. Ничто на свете этого не изменит, ты поняла?

– Да, – шепчу я. – Да, поняла. Прости меня за…

– Нет, – перебивает Джейк, – не извиняйся.

Я слабо улыбаюсь.

– Хорошо. Тогда, может, поцелуешь меня ещё раз, пока я не сморозила очередную глупость?

Без лишних слов Джейк откликается на мою просьбу. Я растворяюсь в его поцелуях, как это всегда бывает – и в его прикосновениях, и в сочетании нежности и неистовства, и в этом безумном мгновении, когда он вторгается в моё тело – я так люблю именно этот первый, совершенный момент, когда меня затапливает нереальное облегчение от того, что мы становимся единым целым. А потом всё на свете перестаёт иметь значение, когда я скрещиваю лодыжки на его пояснице, чтобы чувствовать его ещё глубже, и когда спустя короткое время меня накрывает именно так, как он хотел – и даже больше, потому что я не просто буду ощущать это несколько часов. Каким-то шестым чувством я знаю, что этот момент останется со мной навсегда.

Чуть позже, после того, как я впускаю в комнату скребущегося в дверь Снежка, и он устраивается в изножье к вящему неудовольствию Джейка, после того, как ещё одно «спокойной ночи» сказано уже не для провокации, я почти засыпаю, прежде чем подумать: может, он и трахал когда-то Фиддлер, и, может, даже доверял ей, но такого между ними точно никогда не было. Такое бывает только один раз. И это досталось мне, а не ей.

Я просыпаюсь через некоторое время после того, как на Ла-Уэрте наступает рассвет. До чего же странно, что ориентироваться по солнцу, который сейчас час – абсолютно бессмысленная затея на этом острове. Джейк куда-то ушёл, и именно его отсутствие становится причиной такого раннего пробуждения – и то, что Снежок перебирается на освободившееся место и укладывается клубочком около моей головы. Я без особой охоты поднимаюсь с постели, потому что, кажется, уснуть у меня больше не получится.

Выйдя из душа, я обнаруживаю постель заправленной, Снежка – поедающим с блюдца курятину, а Джейка – ставящего на стол у окна поднос с бутербродами и кофейником. На постели лежат чёрные кожаные брюки явно моего размера, ядовито-зелёная майка и плотная пайта цвета хаки. Но самый большой восторг вызывает комплект тёмно-синего белья – совершенно нового, с бирками.

– Как… Откуда это? – не веря своему счастью, я подцепляю бельё пальцами и пялюсь на бирки, как на Снежка в нашу первую встречу.

– Самому интересно, – пожимает плечами Джейк. – Судя по тому, какой клондайк для нас оставили Анахронисты, они большие любители мародёрства. Готов поклясться, что видел эти кружавчики в одном из магазинов в отеле.

– Могу ли я поинтересоваться, когда, и, главное, для чего ты рассматривал бельё в магазинах «Небожителя»?

– Не можешь, Принцесса.

Я качаю головой и скидываю полотенце под звук участившегося дыхания Джейка. Довольно опрометчиво с моей стороны, ведь кофе может остыть, если я не прекращу светить наготой перед его носом.

Впрочем, уже спустя несколько минут, прижатая к постели весом Джейка, я решаю, что холодный кофе гораздо вкуснее, а способы взбодриться есть и более приятные.

Когда я, в конце концов, одеваюсь, мы приступаем к завтраку. Это так странно и по-своему забавно – есть в комнате, в компании моего любимого мужчины и питомца, который, набив животик, залезает ко мне на колени – что моя жизнь в какой-то момент даже перестаёт казаться безумной. Даром что мы с Джейком обсуждаем, как лучше оторвать башку здоровенному морскому змею, а мой питомец – не болонка, а голубой лисёнок, который умеет дышать льдом.

Это поразительно, что, спустившись в холл, мы не обнаруживаем никого, кроме Зары и Крэйга – все остальные ещё не выползли из своих комнат. Оба пьют кофе из здоровенных кружек, и я думаю, что с бессонницей Зары нужно что-то сделать, пока она окончательно не спилась. От её кофе мне чудится сильный аромат коньяка.

– Доброго утра, – в холл спускается Майк. – Надеюсь, вы хорошо спали, Джейкоб и Марианна.

– Мы все слышали, как они спали, – ржёт Зара. Странно, но она говорит это даже без раздражения – так что я краснею от справедливости упрёка.

– Меня зовут Марикета, – на всякий случай напоминаю я Майку.

– Да-да, я в курсе, Мэри-Элизабет, – отмахивается он.

Остроумно пиздец.

Странно, а Джейк вроде упоминал, что это он был тёмной стороной Майка.

– Очень оригинально, – усмехается Диего, спускаясь в холл в сопровождении Вэйрина. – Чтобы ты знал, на первом курсе я гуглил производные от её имени, чтобы было, чем поддразнивать. Её жутко бесило.

Я стараюсь скрыть моментально возникшее беспокойство. Такого я не помню.

– Ну ещё бы, – ржёт Майк, – кто вообще в здравом уме назовёт ребёнка Марике… Как там тебя, Мэри-Джейн?

– Эта шутка свежа, как прошлогодние сливки, Микки Маус, – морщусь я.

Майк закатывает глаза.