Доктор 3 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 50

— Араб, ну вот, как ты просил, — хихикаю от гротеска ситуации. — Прячусь за твоей широкой спиной. Никуда не лезу. Разруливай. Только это-о-о… Это всё же дети.

— Слушай, и правда, дебилы, — удивлённо на секунду замирает на ступеньках Араб, глядя на бравую пятёрку, встречающую нас. — Не стрелять же их? — добавляет он тише, так, что слышно только мне, и решительно спускается вниз.

— Нас ждёте? — Араб подходит к ватерполистам вплотную и останавливается меньше чем в полуметре от капитана.

А ведь на этой дистанции, не умеющий бить человек сильно ударить не сможет. Надо взять на вооружение.

— А тебе больше всех надо? — огрызается капитан ватерполистов, но я вижу его неуверенность.

Видимо, что-то аналогичное чувствует и Араб, тем более это в рамках его профильного образования. Он подходит ещё ближе, почти упираясь лицом в лицо «Опухшего Пальца»:

— Это мой младший брат. Ты от него что-то хотел? Я тебя внимательно слушаю…

Через несколько минут, когда едем в машине Араба, он по инерции продолжает приговаривать сам себе:

— Б… это что-то запредельное. Я, конечно, знал что молодёжь дебилы! Я знал, что физкультурники — ещё дебильнее всей молодёжи! Но такое!..

Я тихо смеюсь на соседнем сидении, периодически бросая на Араба частоту спокойствия:

— Ты только Саматову этого не скажи!

— Саматов единственное исключение, — бормочет Араб. — Среди всех дебилов от физкультуры.

— Араб, забудь, что ты старший. Послушай меня.

Араб переходит в состояние сдержанного любопытства.

— Ты сам увидел, что далеко не все люди ведут себя рационально? Вот сейчас, на практике и лично?

— Пф-ф-ф… Да я и раньше в этом не сомневался, в рамках специальности, но чтоб такое! — Хмыкает Араб, продолжая качать головой. — Их действительно проще пострелять, чем попытаться никак не бортануть. Мда. Заодно и развлёкся… Ладно, можешь забыть вторую половину того, что я тебе говорил в бассейне, про рационализм. Есть люди, которых надо только… — Араб не договаривает, что надо делать с категорически не понимающими по-хорошему людьми, переключаясь на другую тему. — Предупреждай в случаях резких отклонений от стандартных маршрутов, как сегодня. И не лезь в душевую, если тебя там встречают такие пятеро, пф-ф… Анекдот…

Сегодня не всё

— Араб, слушай. Я у вас на территории вашей базы видел плакат на одном из коттеджей. Про триатлон.

— Да у нас вообще куча секций: и волейбол, и баскетбол, — кивает Араб. — Наверное, и триатлон есть. Это к Сому, я физкультурой не увлекаюсь. Ну только в рамках ежегодной аттестации, — поправляется Араб. — Но себя так мордовать добровольно… А что?

— А я бы разок протестировался. На полной дистанции. — Обозначаю намерения. — Если можно. Но одному, без страховок, в такое соваться стрёмно. А вот если бы можно было к вашей секции присоседиться…

— Да вообще без проблем, — удивлённо играет бровями Араб. — У нас и дети сотрудников ходят в эти секции, и просто родственники. В бассейн вон вообще традиционно на семьдесят процентов ходят только сёстры жён… начальник службы периодически, говорят, начальнику тыла на совещаниях выговаривает. А на триатлон точно конкурса нет, это гарантирую. Давай мы с Сомом провентилируем? Я тебе скажу в течение пары дней, что там с этой секцией. Просто может быть так, что людей не набрали, и секция самоликвидировалась. А плакат не сняли — не успели. У нас такое со спортивной рыбалкой было.

Поскольку программа по плаванию у меня сегодня закрыта с перевыполнением, по согласованию со Смоляковым, в бассейн сегодня я больше не собираюсь.

Араб отвозит меня сразу в НОВУЮ КЛИНИКУ: я созвонился с Котлинским ещё с утра и скорректировал дневные планы.

Возле НОВОЙ КЛИНИКИ, прямо на скамейке, обычно пустующей, сидит какой-то священник (я не силён в их разновидностях). Его вид выбивается из стереотипного образа его профессии, потому что он явно погружён в свой смартфон.

Завидев меня, выходящего из машины, он поднимается и направляется ко мне, начиная здороваться метров с семи:

— Мир вам!

— Здравствуйте, — киваю ему, замечая боковым зрением, что Араб очень быстро выходит из машины и направляется к нам.

— Вы — Александр? — Спрашивает священник меня, попутно с любопытством бросая взгляды на Араба, занявшего позицию чуть с боку.

— Да, меня так зовут, святой отец. — Киваю, с интересом присматриваясь к нему.

Что-то в нём есть необычное, хотя и неопасное. Араб, кстати, тоже что-то такое заметил: он собирался ехать дальше и не планировал выходить из машины. Если он тут, значит, по каким-то причинам хочет слышать разговор. Ну, от Араба у меня секретов точно нет.

— Батюшка, мы с братом не особые знатоки канона, просим извинить за неточности форм. — Влезает в общение Араб, в котором я тоже вижу разгорающееся любопытство.

— Бог просит! — Кивает священник, поднимая руку, чтоб перекрестить себя или нас. — Все мы не без греха… Я по мирскому вопросу.

Ловлю себя на том, что под влиянием священника крещусь вместе с ним. Ещё через долю секунды замечаю, что делаю это в противоположную сторону: не в ту, в которую крестится Араб и сам священник.

Священник со сдержанным любопытством обращается ко мне:

— Ты католик, отрок? — Затем переводит взгляд на Араба. — Вы с братом в разных верах, чадо?

— Мы с братом атеисты, но вежливые, — отзеркаливаю священнику его любопытный взгляд, не давая ничего сказать Арабу. В священнике прямой угрозы не наблюдаю. — Чем можем помочь, святой отец? Видимо, вы искали меня не просто так?

— Давайте присядем, — священник переходит на нормальный язык и указывает на лавочку, на которой ожидал меня.

Следуем за ним и занимаем места по бокам от него.

— Александр, я тебя нашёл по совету из онкодиспансера. — Начинает общаться нормальным языком священник, который, при ближайшем рассмотрении, оказывается не намного старше Араба. Хотя и старше. — У меня в приходе есть сирота, мальчик, девять лет. Живёт с бабкой, но та уже окончательно выжила из ума и… прости Господи… О нём вынужденно забочусь. Пока дело касалось пропитания, одежды, воспитания, это было необременительно. Его общую хилость списывали на тяжесть условий. Но недавно поставили диагноз.

— Онкология? — вижу, что священник не врёт. Не смотря на то, что он чего-то недоговаривает, сам он однозначно верит в то, что говорит.

— Да, — он обречённо кивает. — В нашей стране ему точно не могут помочь, это нам уже сказали. Как факт. В рамках церкви, лично у меня крайне ограниченные возможности, по целому ряду причин. О которых говорить сейчас не будем… — Священник неловко заминается. — Есть свои разногласия с благочинным… А уповать на то, что «Молитва и вера помогут», лично я предпочту только после того, как испробую все прочие варианты. — Завершает священник, открыто и беззаботно глядя мне в глаза.

И ставя меня перед дилеммой.

Вдобавок, Араб, к которому священник повёрнут спиной, семафорит мне, опуская веки, что сказанному верит и двойного подтекста не видит.

Это я вижу и сам.

— Дайте подумать, святой отец, — поднимаюсь со скамейки. — Брат, ты побудешь тут? Или поедешь? — спрашиваю Араба.

Надеюсь, священник не уловит сарказма. Как зовут Араба по имени, я не знаю. Обращаться к нему «Араб» сейчас будет явно неуместно.

— Побуду какое-то время, — три раза быстро опускает веки Араб. — Беги.

— Игорь Витальевич, нештатная ситуация. — Не здороваясь, с порога огорошиваю Котлинского.

— Все живы? — Котлинский отрывается от экрана дорогого ноута и смотрит поверх него на меня.

— Пока да. Вон гляньте в окно, с Арабом священник на лавочке. Не знаю, как поступить. Суть вопроса…

— … да нет особого вопроса, — с досадой хлопает ладонью по столу Котлинский. — Мы же с тобой и так собирались брать ещё несколько человек на терапию. Я, конечно, видел себе список пациентов несколько иначе с точки зрения финансов, но тут… Говоришь, он верит в то, что говорит?