Доктор 3 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 43

Просто Саматов подтвердил мои личные выводы: любая бюрократия крайне нелояльна к изменениям. Это аксиома. И пропихивание меня через силу в структуру, в которой и так конкурс от сотни на место, это нонсенс. Просто по закону сохранения энергии. А с другими структурами, я более чем готов поверить, о взаимовыручке речь не идёт. Вспомнить хоть и стрельбу Саматова у шлюза. С погибшими ментами. Без каких либо дальнейших последствий для любой из сторон.

— Принципиально, давайте пробовать. — Киваю в итоге. — На личных контактах между нами. Но тут, в отличие от той опухоли, у меня нет ни плана работ или исследований, ни предчувствия, куда и как двигаться в плане разработок. Мои мозги молчат. Просто не знаю, с чего начать.

— Понятно, нет мотивации, — кивает Араб, резко стартуя к выходу. — Так, ждите тут. Минута.

Через минуту Араб появляется с парой клеток, в которых сидят то ли хомячки, то ли мыши, не пойму. Толстые они какие-то.

— Мыши из вивария мед института, — поясняет Араб. — Пока у тебя нет своих идей, давай по нашему принципу. Начнём с диагностики. Можешь посмотреть, есть ли у них какие-то отклонения, с твоей точки зрения?

Присматриваюсь.

— Чёрт их поймёт. Всё совсем не так, как у людей. Как сравнивать электродвигатель с внутренним сгоранием, — отвечаю через минуту. — Похоже, вот у этих печень барахлит, — указываю на одну из клеток. — Больше особо ничего не вижу.

— За мной, раз на личных основаниях, — командует Араб и, подхватив клетки, направляется на улицу.

Саматов поднимается и шагает следом за нами.

— Вот тут, — на улице, отойдя метров двадцать от коттеджа, Араб ставит клетку на высокий бордюр, огораживающий какой-то люк. — Можешь вот прямо сейчас, прямо тут, сделать что-то с любой из этих мышей? — Араб вытаскивает одну из мышей из клетки, сажает её на бордюр. Мышь не делает ни малейших попыток куда-то двинуться. — Например, с этой.

— Напрашивается само собой дать ей по печени, — бормочу, пытаясь сформировать сигнал. Через несколько минут бесплодных попыток, сообщаю. — Навскидку: чтоб сделать с ней что-то плохое конкретно через её печень, несколько дней провожусь. Причём без гарантии: двадцать четыре часа подряд лично я на неё «дуть» не смогу. А на утро надо засекать, откатываются назад или сохраняются изменения и программы, «подвешенные» мной на неё с вечера. С опухолью, например, поначалу было так, что изменения откатывались. В ноль. По логике, процесс может быть зеркальным и тут.

— Так, давай теперь эту. — Араб меняет мышь на бордюре. — Если начать с сердца и мозга. Можешь посмотреть варианты?

Моих попыток «присмотреться» к сердцу мышь вообще не замечает. Как и я не замечаю ни малейшего эффекта от своих усилий. Амплитуду даю на максимуме, как тогда в отделении за решёткой, когда развлекался с ушами сержанта из дежурной службы или откуда он там был.

Но как только пытаюсь «давануть» на сосуды мозга, мышь, как подстреленная, молнией стартует с бордюра и в мгновение ока скрывается в траве. Под наши удивлённые взгляды, спрыгивая с приличной высоты на землю.

— Сердце она даже не заметила. Я тоже. На мозг ты сам видел, как отреагировала, — добросовестно докладываю, повернувшись к Арабу. — Будем ловить? Или новую?..

Саматов давится от смеха, хлопая по плечу Араба:

— Не надо новую. Пойдёмте, попробуем то же самое, но не на солнце. Араб, у тебя были же мысли…

В привычном уже помещении, ещё через десять минут бесплодно потраченного времени, поворачиваюсь к Арабу:

— Араб, спасибо за поле для эксперимента… Я для себя всё понял, скажу откровенно. Даже если ваша идея и верна, и оказание угнетающего влияния через, как вы говорите, «дистантную передачу сигнала», возможно, то наработка методики такого воздействия соизмерима знаешь с чем?

Араб с Саматовым вопросительно смотрят на меня.

— С разработкой системы типа каратэ. Или аналогичной. С ноля. — Спасибо Котлинскому, подтянувшему мой теоретический уровень в названиях тогда после супермаркета. — Научиться бить кулаком, с точки зрения сложности, гораздо проще, чем то, что мы сейчас пытаемся сделать. Однако я не слышал, чтоб кто-то на коленке за три минуты родил хотя бы бокс… как систему. Я сейчас с Анной, говоря этой аналогией, отрабатываю один-единственный удар. Всё это время.

— Я понял, — ничуть не огорчается Араб. — В два часа уложились. С анализом ситуации.

— Это не всё. — Останавливаю его рукой. — Я сейчас, позависав над этими вашими хомячками, точно понимаю, что может быть индикатором, — Саматов с Арабом «вспыхивают» интересом. — Вас же интересовала информация? Как можно идентифицировать угрозу на дальних подступах? И чем раньше, тем лучше?

Саматов с Арабом осторожно кивают вразнобой.

— Вы сейчас сами поймёте. Сом, ты говорил, ты из инфиза? Изначально?

Саматов снова молча кивает, продолжая излучать сдержанный интерес.

— Внимание на цепочку шагов. Я начал пытаться исправлять опухоль. Лечить. По прошествии какого-то времени, есть положительный результат. И сразу вместе с результатом — есть попытки интереса со стороны ХОСа, вы в курсе… Теперь давайте представим, что вы — это ХОС, а пациент — это наоборот подопытный, на котором я буду тренироваться, чтоб угнетать… Как вы можете узнать о том, что я вообще есть в природе?

Араб включается первый:

— Для наработки гарантированного результата, тебе необходимо натурное экспериментальное подтверждение? Действенности методики и сигнала?

— Да, — киваю глядя на Араба.

— А гарантией результата является только летальный исход? Или на каком-то этапе ты, увидев, что у тебя всё получается, можешь остановить воздействие? И терапией «откатить» свои изменения в подопытном организме назад? — продолжает Араб, от нетерпения выбивая дробь по столу. — Чтоб не плодить трупы?

— Это будет незавершённый эксперимент, — отрицательно качаю головой. — Если останавливаться на пяти процентах. Вот лично ты будешь полагаться на результаты эксперимента, который не доведён до конца? На них вообще в реальной обстановке можно ли положиться? А что, если именно на последних пяти процентах включаются резервы организма, — киваю на мышей, — и ремиссия скачкообразно возвращает всё в исходное? С дальнейшей выработкой иммунитета к подобного рода воздействиям?

Араб задумчиво кивает. — В разрезе, как ты говоришь, это всё равно что идти на задачу с новым стволом, из которого никто никогда не стрелял, — подключается Саматов. — Это бред.

— Даже хуже, — опускаю веки. — Не просто с новым стволом. А с новым стволом, новых типа и серии, сделанного на новом заводе, новым персоналом, из новых материалов… вы поняли. Из которого никто никогда нигде не стрелял по-настоящему. Это будет один большой эксперимент в боевой, судя по вашим словам, обстановке. Авантюра. Если мягко. Если тренироваться, как говорит Араб, «не плодя трупы».

— Логично, — Араб продолжает барабанить пальцами по столу, но уже более задумчиво.

— Давайте дальше. «Додумаем» до конца. Допустим, двести лет назад в вашем городе кто-то первый стал заниматься боксом, чтоб иметь на вооружении что-то, чего пока нет у других. Тоже методику, пусть и контактную. Как вы обнаружите наличие такого человека? Или «исследовательского центра»?

— Место тренировок раз, — отвечает Саматов.

— Может быть закрыто от наблюдения извне, — возражает Араб.

— Группа тренирующихся людей, нужны спарринг партнёры, — продолжает Саматов. — Врачи-травматологи, в случае спортивных травм в неотлаженном процессе. Информация подобно кругам на воде. Если знать, что искать, то…

— И реальные случаи применения этого нового бокса в городе, — завершаю за него я. — В тех же уличных драках. Но важнее травматологи. Давайте проведём до конца аналогию с мышами.

— Кто-то, если реально тренируется этому, должен будет иметь в активе подтверждённые успешные случаи своего летального воздействия на организм именно человека. — Через полсекунды выдаёт Араб, видимо, мыслящий в профильном для себя медицинском поле. — Всё остальное не будет являться реально подтверждённым результатом…