Доктор 3 (СИ) - Афанасьев Семён - Страница 15

Он как тот механик или рабочий, в старом советском фильме (название что-то про веру Москвы в слёзы): не верит, что его можно любить просто так. Особенно если дама выше его по социальному статусу.

Другое дело, лично я бы не путал финансовый успех с социальным статусом. Если по деньгам дама, конечно, покруче Сергеевича; то об их социальном статусе можно долго спорить, кто круче и у кого больше влияния: к Сергеевичу ездят тренироваться и судьи облсуда — бывшие ученики. И прокуроры, коллеги Бахтина — тоже ученики. Про коллег Кузнецова ничего не скажу — они инкогнито, но они точно есть. И каждый из них сделает для Сергеевича всё, что может. А если взять их усилия в сумме…

Есть прецеденты, когда Сергеевич лично вызывал кого-то из учеников-госслужащих, плюс кого-то из учеников-коммерсантов, просивших об этой встрече, и вместо судьи «разводил» вопросы ко всеобщему согласию и благодарности.

Кстати, все сходятся в том, что лично себе никогда не брал ни копейки. Но наш зал, чуть не лучший в городе, включая географически дорогое место, существует и поддерживается как раз на те регулярные дотации. Которые ученики разных лет делают добровольно.

В субботу, кстати, у нас игровой день. Футбол или, очень редко, баскетбол. Сергеевич ещё играет сам. Делит команды всегда он, под смех одних и мат других. Мы все ржём над одной его слабостью, но изо всех сил ему потакаем: он ВСЕГДА делит нас на две команды так, чтоб ни в коем случае не проиграть. Почему-то получается так, что в его команде оказываются самые быстрые и точные нападающие, самые крепкие и отбитые защитники и самая умная полузащита. А против него играют изрядно раздобревшие, смеющиеся мужики хорошо за сорок лет и за сто килограмм.

Вот во время футбольных баталий и выясняется, кто есть кто. Когда, в пылу игры, братва старших поколений, которой за сорок и которая ходит только по субботам, орёт на весь манеж, не стесняясь:

— … судья, твою мать! Ты не видишь, я открытый?!.

— … Полковник… тебе в гланды! Ели ты так и шпионов ловишь, как мячи, то бедная Родина! А-а-а-а-ага — га-га-га!

— А кто тебе сказал, что я шпионов ловлю? — удивлённо. — Я уже давно в Центральном Аппарате, встречаю делегации… Причём как раз этих самых шпионов, но прибывающих официально…[5]

И так далее.

Есть пара просто успешных бизнесменов.

В общем, люди очень разные, но общее у них есть: они явно успешны в том, чем занимаются; к силовым структурам принадлежат многие, ещё большее количество выступало за ДИНАМО. И — все они достаточно успешные боксёры в своё время, как правило, не ниже камээса. Кстати, лет тридцать назад, за выигрыш Республики по юношам как раз этого самого камээса, они говорят, и давали. Так что это очень серьёзный уровень. Есть Игорь (тёзка Кузнецова), ничем не примечательный средних кондиций мужик лет под пятьдесят, так он, выиграв нашу республику по юношам, потом три года в армии левой ногой выигрывал Чемпионат Вооруженных Сил по боксу в своей категории. Вот это был уровень… А три года подряд выигрывал потому, что на флоте тогда служили три года. При этом, говорят, его типа даже в спортроту не забрали. Как он там форму на корабле поддерживал, шут его знает.

В общем, если считать потенциальное влияние, которое и есть социальный статус, то я совсем не уверен, что фемина Сергеевича его бы обскакала. Не смотря на все свои миллионы.

Другое дело что Сергеевич не считает свой статус чем-то из ряда вон и своих учеников сверхгероями тоже не считает. Напрочь игнорируя, что даже отдельно взятый судья или прокурор могут испортить как настроение, так и не только целой роте бизнесменов, чиновников и далее по списку.

Налицо какая-то психологическая травма, судя по тому, что Сергеевич тупо не верит в приязнь и эмоции. Но Лена, надеюсь, должна справиться. С психотерапией.

После тренировки, идём ужинать вчетвером с Сергеевичем и Вовиком, и под конец вечера Сергеевич уже сам набирает какой-то номер, отойдя в сторону и стыдливо развернувшись лицом в угол:

— Извини. Был не прав.

— …

— Да, еду домой. — …

— Конечно. Приезжай, жду.

Затем подходим к нам и, потирая руки, смотрит по очереди на Вовика и Лену:

— Мне надо срочно домой. Кто отвезёт?

— Я, — отодвигает Вовика Лена. — Я и езжу быстрее, и машина у меня лучше. И своя, я над ней не трясусь.

— Вот именно, — обижается в ответ Вовик. — Машина чужая, я её так убивать, как ты, не могу.

Лена молча показывает Вовику язык, берёт меня и Сергеевича за руки и, как детей в садике, ведёт в машину.

Дома Лена засыпает минуты за три прямо на диванчике в старой спальне, сонно бормоча мне:

— Мелкий, я тебя люблю, но супружеский долг утром. Умоляю.

Накрываю её одеялом — уже прохладно, а окна держим открытыми.

Сам иду на кухню.

Учу атлас, читаю кое-что по генетике, когда раздаётся звонок в дверь.

Чертыхаясь, бросаюсь к двери: если позвонят ещё раз, могут разбудить Лену. Надо было вообще выключить звонок, всё равно я никого не жду.

На пороге стоит трезвый и абсолютно нормальный Сериков.

— Можно войти?

— Что тебе у меня нужно? — как можно нейтральнее спрашиваю, не освобождая проход.

— Ты разве не в курсе, что мой батя стоял на дистрибуции «травы» в регионе? Сейчас, когда его закрыли, на маманю наехали… Раньше он «наверх» всегда доляху засылал, порой даже из своих, не дожидаясь реализации… А сейчас платёж просрочили… Могу войти посоветоваться? Ты тип крутой, может, что и присоветуешь толком…

Не скажу, что ошеломлён, но удивить меня у Серого получилось.

— Ладно, проходи, — подвигаюсь в сторону, давая Серому пройти и закрывая за ним дверь. — Разуйся тут, иди вон на свет в кухню.

Закрываю за Серым двери и догоняю его в кухне, где он тяжело плюхается прямо за стол и, налив себе в первый попавшийся под руку стакан заварки из заварника, выпивает всё залпом.

— Может тебе чаю? — спрашиваю нейтрально, наблюдая, как он тянется к заварнику повторно.

— Не надо, так хорошо, — в перерыве между глотками говорит он. — Я люблю покрепче, и сейчас жарко, холодный сойдёт.

— Не так и жарко, но смотри… моё дело предложить. Говорим тихо, у меня люди спят, чтоб не разбудить, рассказывай.

— В общем, спасибо тебе, — косится Серый на меня, — нас загребли на анализ.

— Если ты с претензиями — давай сразу прощаться.

— Всё-всё, — Серый поднимает руки перед собой. — Я по инерции, пардон. Как анализы откатали, я жду мать: полиция её известить должна, и меня ей на руки выдать. А дозвониться до неё не могут. Уже время вышло, которое они могут меня держать, а мать им всё не перезванивает. Они уже не знают, что со мной делать: и держать нельзя, и на руки матери отдать не могут. В общем, дед, отец отца за мной заехал. Ну и батю там ещё помнят, пошли навстречу…

Серый тяжело вздыхает, отпивает из стакана ещё заварки и продолжает:

— Дед меня до дома довёз, потом высадил и к нам подниматься не стал.

— Что так?

— С маманей не хотел встречаться, у них свои тёрки. Вернее, с её родителями, но тебе оно не надо…

— Как скажешь.

— Стессель, не язви. Пожалуйста. — Сериков тяжело смотрит на меня исподлобья.

— Хорошо. Извини. Дальше?

— Поднимаюсь, открываю своим ключом. Маманя в зале в трансе, коньячелы литр почти пустой, она как зомби, в кресле сидит, встать не может. Только приговаривает: «Что же будет, что же будет». Попытался её привести в чувство — голый номер. Уложил спать. Еле нашёл её мобил — в ванной валялся. В эсэмэсках — ничего военного. Стал звонки смотреть. А там только один входящий за сегодня — от начальства отца. Значит, это оно.

Сериков допивает заварку из заварника, трясёт его ещё несколько секунд, пока не соображает, что заварник пуст, после чего просит меня: