Дурная примета (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич - Страница 27

Но пришли другие времена и другие порядки. Стало не до формы. Тут бы хоть содержание сохранить — ведь стоит вопрос о строительстве правового государства. А это не хрен собачий!..

«Весь Олимп в сборе… Значит, что-то случилось, — рассеянно подумал Паромов, присаживаясь на свободный стул, ближний к двери, — но я тут при чем? Вроде ничего такого не натворил. Дела в порядке. Сроки не нарушены…»

— Ты, верно, уже в курсе, что у нас ЧП?

— Нет. Когда проходил мимо дежурки, поздоровался с дежурным. Тот ни слова, ни полслова.

— Да нашим дежурным лишь бы день отбыть, да ночь проспать, — съязвил Василенко. — Как в сказке Аркадия Гайдара про Мальчиша-Кибальчиша. А там, хоть травушка не расти!

Дежурная часть: оперативные дежурные, их помощники, водители — все они находились в подчинении начальника МОБ Калмыкова. И брошенный Василенко «камешек» упал в «огород» последнего.

— А я что постоянно говорю? — подхватил Алелин. — Самое бардачное подразделение в отделе!

— Кулинич сменился, а новый мог и не придать значения: материалы дела давно уже в следствии, — стал «обелять» оперативного дежурного Калмыков.

— Владимир Александрович, вечно вы защищаете нерадивых подчиненных. С них надо спрашивать, а не защищать, — с недовольной миной на лице прервал его Алелин.

— Наверное, на полставки адвокатом работает… — опять не удержался от подначки начальник КМ.

— Ты лучше на своих оперов посмотри, — вспылил Калмыков, — твои хваленые опера чудят еще похлестче…

— А что опера? — вмешался молчавший до этого момента начальник ОУР.

— Все! — оборвал спор Алелин, грохнув ладонью по крышке стола. — К делу. Шутить хорошо, когда все хорошо. А про наш отдел этого не скажешь. По крайней мере, сегодня…

Притихли.

— Так вот, у нас ЧП, — продолжил Алелин, вводя в курс событий Паромова. — Некоему гражданину Смирнову чуть голову не отрезали на пороге собственной квартиры. И, если верить членам СОГ, даже непонятно, на чем она ныне держится… Выживет он или нет — еще вопрос! И если даже выживет, то когда сможет заговорить, если, вообще, заговорит когда-либо, или написать об обстоятельствах учиненного над ним насилия, опять неизвестно! Вот такой объективный расклад на данный момент… Есть и кое-что положительное… Задержан один подозреваемый, ранее судимый Крючков Дмитрий, 1959 года рождения, по кличке Крюк, который, со слов жены потерпевшего, находился в неприязненных отношениях с их семьей и не раз грозился расквитаться. На теле и на одежде Крюка обнаружены следы драки: на одежде — пятна крови, на теле, в том числе и на лице — следы побоев…

Не только старший следователь Паромов, но и все остальные молча слушали информацию начальника отдела, хотя уже не раз материалы по данному происшествию изучали, и не раз обсуждали. Правда, Коршунов было съязвил, что во всем виновата следователь Подаркова, усевшаяся на стол в тот вечер, но Алелин взглянул на него так, что он вмиг прикусил язык.

— Крюк допрошен, — говорил между тем Алелин. — Он признает, что испытывает к Смирнову неприязненные чувства из-за какого-то гаража, который должен был достаться Крюку, но оказался в распоряжении потерпевшего. Крюк не отрицает, что вечером 10 марта дрался, даже участников драки вспоминает: случайных собутыльников, с которыми пил в своем гараже… кстати, расположенном рядом с гаражом потерпевшего… В одном ГСК. Но отрицает свое участие в причинении Смирнову телесных повреждений. Даже не отрицает, а говорит, что не помнит. Это первое… Кстати, Геннадий Георгиевич, — обратился он к начальнику криминальной милиции, — еще не установили тех лиц, на которых ссылается Крюк?

— Каких? — словно не поняв вопроса, переспросил хитрющий Василенко.

— Да тех самых, — в голосе начальника отдела, если не раздражение, то неудовольствие — это уж точно, — с которыми Крюк будто бы пил вместе?

— Пока нет. Но установим… тот час.

— Ускорьте! — коротко и гневно сказал, как отрезал, Алелин, внутренне сердясь на нерасторопность оперативников.

— Товарищ Коршунов, сразу после совещания… — перебросил Василенко исполнение на начальника уголовного розыска.

— Есть! — отозвался Коршунов без особого энтузиазма.

Он был последний в цепочке на данном совещании. И ему дальше перепоручать исполнение указания начальника было некому. Ничего не оставалось, как не сказать «Есть!». Это потом он поручит своим оперативникам исполнение данного указания и, возможно, сам вместе с ними будет его исполнять, а пока только предстояло соглашаться, да «Есть!» в соответствии с Уставом тарабанить.

— Второе, — возвратился к основной теме Алелин, — это то, что из числа подозреваемых нельзя исключить жену потерпевшего. Свидетели, в частности сосед Смирновых, — Алелин быстро скользнул глазами по записям лежащего перед ним на столе в раскрытом виде ежедневника, — некто Нехороших Олег показывают, что в тот вечер слышали скандал в их квартире. В том числе незадолго до того, как увидели Артема с перерезанным горлом. В своих показаниях Нехороших прямо намекает, что Смирнова Артема могла порезать собственная супруга. Что, впрочем, не исключали и члены СОГ: Подаркова, Фролов, Клыков.

Алелин прервался и посмотрел сначала на начальника ОУР, потом на его заместителя, но остановился на Василенко.

— Геннадий Георгиевич, — обратился он опять к Василенко, — параллельно с расследованием провести оперустановку на нее: работа… родственники… связи…

— Обязательно, — ответил начальник КМ и тут же переадресовал указание Алелина начальнику ОУР:

— Товарищ Коршунов…

— Есть! — привычно отчеканил последний, даже не дожидаясь окончания всей фразы своего непосредственного шефа.

— Кроме того, — продолжил Алелин, неодобрительно поморщившись от происходящего на его глазах «пинг-понга» между начальниками КМ и ОУР, — из тех материалов, которыми располагаем на данный момент, следует, что у Смирнова был враг и по месту работы, на пивзаводе. Некто Цыбин… Это три.

Он опять посмотрел на Василенко, причем так, что без слов было понятно, что сейчас спросит своего заместителя о Цыбине. Тот это понял и не стал дожидаться вопроса.

— Еще не успели…

— Когда же будем успевать? — послышалось откровенное раздражение в голосе начальника отдела.

— Да, то одно, то другое… И народу не хватает…

— Людей всегда не хватает. Шевелиться надо!

— Виктор Петрович, — в нарушение субординации вмешался начальник ОУР, — сейчас придет машина, и пошлем… сам, в конце концов, съезжу.

Начальник ОУР помогал своему непосредственному начальнику выбраться из-под удара, подставляясь сам.

— А без машины не можете?

— Можно и без машины… но с машиной надежней! Вдруг задерживать кого придется…

— Что ж, соизвольте, — с явным сарказмом ответил Алелин на реплику начальника ОУР.

«Всегда так, — скептически подумал Паромов. — Всегда так. Полдня «живут» только на том, что «раздобыла» во время дежурства следственно-оперативная группа. Как всегда, что-то планировали, что-то поручали друг другу, вроде бы что-то делали, спорили, суетились, но «воз» и на йоту не сдвинулся с места».

А начальник отдела продолжал:

— Не исключено, что в процессе расследования появятся и другие фигуранты, и другие версии…

— К примеру: месть со стороны чеченцев, если участвовал в боевых действиях, — съязвил Коршунов. Но его скепсис не нашел поддержки. Чечня и связанные с ней события были постоянной занозой у всех сотрудников милиции. У тех, кто уже побывал там, и у тех, кому, возможно, это предстояло в недалеком будущем. Это была и боль, и позор России, каждого честного россиянина. Алелин не был исключением. Он, как истинный русак, остро переживал за бездарную, продажную политику больших руководителей в чеченском вопросе. И политических, и ведомственных. Сначала кричавших: «Хватайте свободы, сколько проглотите!», а потом втянувшихся в чеченскую бойню и смешивших весь мир «тридцатью восемью снайперами».

— Не исключено, — отреагировал Алелин на реплику начальника уголовного розыска. — Проверьте, не участвовал ли Смирнов в боевых действиях на Кавказе, — приказал он, а Коршунов уже пожалел про себя, что, брякнув не по делу, нашел себе дополнительную работу. Кроме того, Василенко Геннадий Георгиевич так посмотрел в сторону своего начальника уголовного розыска, что и без слов было понятно: «Кто тебя за язык тянул?!!»