Путь одарённого. Крысолов. Книга первая. Часть первая - Москаленко Юрий "Мюн" - Страница 9

Так! И второй камень стронулся. Неплохо. Вот только есть ли смысл наружу вылезать?

С одной стороны – есть. Можно за местную пацанву сойти. И сюда, наверняка, после нашествия орков беженцы добрались, а значит, и тут беспризорников хватает или просто шпаны и сирот. Кто на них в городе внимание обращает? А так, может, чем поживиться удастся. Местной шантрапы я не очень то и боюсь. Ну, не особо, если, конечно, кто постарше по возрасту ко мне не прицепится, но кинжал нужно припрятать тут. Без вариантов. Отобрать могут. С остальными, если кто полезет, то с помощью кулаков поговорить могу. Умею я драться, и кого постарше бивал в бытность, пока с беженцами до морской крепости добирался обозом. Многие там хотели у меня вещи отобрать, да не тут-то было! Двоих, кто был старше и понаглее, даже подрезал малость. Остальным ровесникам, и кто немного постарше, и кулаком в морду хватало. Так что с этим проблем нет.

И всё же, что теперь мне делать?

Но время есть, сейчас только рассвело. Можно и другие ходы проверить, куда они ведут и даже в тот пролом слазить. Нужно обезопасить себя от любых неприятностей, ну, по возможности.

Потому – камни на место, и обратно…

А вот и пролом, но лезь, отчего-то, туда пока не хочется, а потому проверю я пока второе ответвление хода.

Светло. Запаха, что характерно, особого в подземелье нет. Может, со стороны моря свежий ветер сбивает подземную затхлость?

Вот и второй отворот, что уходит в правую сторону от основного, заваленного камнями, хода.

Боязно!

Крепче сжимаю рукоять верного кинжала. А ход-то довольно короткий! Шагов двадцать, поворот, и…

Дверь. Обыкновенная большая деревянная дверь, и явно не заперта, и даже приоткрыта немного.

Сердце прыгает в пятки. А вдруг сейчас кто-то оттуда, ка-ак выпрыгнет?! Большой и голодный, и обязательно с большими зубами!

Собираюсь с духом. Дверь, с виду мощная, основательно сделана, и петли железные, кованные, и ржавчины на них не видно, а ведь подземелье и близость моря. Удивился.

Дёргаю на себя.

Идёт легко, без скрипа.

Из хода проникает свет. Не понял?! Вроде комната, большая, но нет. Это не комната, а продолжение хода, просто он тоже там, вдалеке, завален огромными глыбами камней, но до них шагов двадцать, если мерить моими шагами шестилетнего пацана.

Да, я повзрослел за последнее время. Невзгоды и потеря семьи, и памяти, сделали меня взрослее. Это отмечала и Нелли, и другие люди, с кем мне пришлось общаться в путешествии на корабле. Что-то я мыслить начал по-взрослому. Ой, а как бы я сейчас хотел быть просто ребёнком! Любимым ребёнком.

Но лирику в сторону.

Итак, освещения, хоть и тусклого, хватает, чтобы понять, что в этом помещении кто-то раньше жил. Нет, не так, – жил и работал, или что-то тут добывал. Бросается в глаза, в первую очередь, провал в полу. Большой провал, а над ним что-то вроде вертушки, по бокам которой стоят ограничители. Видел подобное на корабле. С помощью такого устройства матросы паруса поднимали и опускали. Рычажок в одну сторону – и срабатывает трещотка на разматывание троса, рычажок в другую сторону – и уже на сматывание троса. Причём, в обратную сторону фиксатор срабатывать не даёт. Удобная штука, а главное, с ее помощью можно легко грузы поднимать. Вот именно сейчас, эта штуковина и вставлена и подвешена над дырой в полу, чтобы именно поднимать груз. Фиксируем двери, чтобы сами по себе не открывались, подставив под нее небольшой камешек.

А теперь аккуратно, фиксируя свой взгляд по сторонам, осматриваем своеобразное помещение. Коридор, как и говорил, в длину моих шагов двадцать, не больше. В ширину, как и сам ход за дверью, шесть моих шагов, что, по-моему, немало. При такой ширине хода, воины в доспехе втроём пройдут, и им тесно не будет. Внимание, в первую очередь, привлекает к себе пролом. И куда он ведёт? Немного ли проломов то? То в стене, в левом ходу, который в город ведёт. Тут же, наоборот, вниз куда-то, шахта, что ли тут была или колодец? Подкрадываюсь аккуратно к краю ямы. Заглядываю…

Ну, ничего себе!

Явно, своды тут не толще моей руки. А дыра то ведёт на другой ярус подземелья и там… и там вполне светло. Как могу отсюда видеть, светло не просто так, а какие-то грибы, что на стене растут, светятся приятным, слегка зеленоватым светом. И вот там, на полу того яруса, видно тело, вернее, всё то, что от него осталось, но осталось явно немного. Объеденный скелет, но тряпки какие-то и кости от скелета остались. И, вроде, пояс есть и сапоги, а может, и ещё что-то. И вот в эту дырку от подъёмного устройства верёвка опущена. А само устройство, а дай-ка я проверю!

Крутим рукоять. Неудобно, подпрыгивать приходится, чтобы оборот сделать, но понятно, что на подъём настроено оно было.

Так… нижний ярус на потом, надо обязательно проверить остатки тела, может, что интересного найду. Потом по верёвке поднимусь. Она явно не простая. Узлы навязаны, видно, этот невезучий именно так и поднимался с нижнего яруса, правда, что-то же он оттуда поднимал!!!

А пока пройдёмся по этой своеобразной комнате. Явно что-то можно тут для себя, любимого, найти. Вот, например, в том углу что-то вроде шкур валяется. Явно не выделанные. Сгорбленные, высушенные, но, на удивление, не потрескавшиеся от времени. А тут у нас, похоже, что-то из личных вещей погибшего хранилось. Какие-то тряпки, но всё тряпьё и гниль. Время над ними поработало, некоторые вещи прямо в руках рассыпаются пылью. А вот, похоже, кошелёк был, но кожа без смазки потрескалась и прорвалась, зато с монетами ничего не случилось. Ну, и чем мы тут разжились?

Медь. Благо пятаки, и это радует, и их, по количеству, неплохо так, на пару серебряных наберётся и даже немного больше! Вот теперь есть с чем и в город идти, а главное, на них можно купить чего-нибудь поесть.

Сорок три монеты пятаками и с десяток мелочью по медяку. Итого выходит, два серебряных и двадцать пять медяшек.

С деньгами всё просто, насколько мне объяснили – во всём мире одни и те же расчёты, а именно, медяк – самая мелкая монета. Потом идёт серебряный кругляк, а это сто медяков или двадцать медных пятаков. Приличная, надо сказать, монета с гербом и образом первого Императора на сторонах медного большого кругляша. Чем он хорош, для таких, как я, так это тем, что эту большую и тяжёлую монету можно хранить за щекой. И никто и не поймёт, что у тебя есть деньги. У серебра тоже есть пятак. Это основная монета в мире. Золота на всех не хватает и оно, поэтому, очень дорогое. В одной золотой монете – сто монет полновесного серебра или двадцать серебряных пятаков. Или… вот тут интересно! Есть такая интересная монета, из камня. Зелёный Каниб. Кругляш в два пальца толщиной, а сам материал весьма распространен и дорогим, сам по себе, не считается, но он отлично держит манну – магическую силу, на которой работают все боевые и бытовые артефакты. Но вот зарядить их сразу, за один присест, может только очень сильный маг. В этом случае, монета приобретает насыщенный изумрудный цвет. Вот такая монета стоит десяток серебром, и, соответственно, является десятой частью полноценного золотого. А с этими монетами потом что хочешь, то и делаешь, как нам на корабле рассказывали знающие люди. Можно манну использовать для артефактов, можно обменивать, как деньги. Их очень охотно все берут. Артефактов в мире хватает, а вот сильных магов – нет. Но суть не в том – монету можно зарядить лишь раз, чтобы она считалась разменной монетой. Второй раз провернуть подобный фокус даже архимагу не под силу, хотя использовать кругляш, как слабый накопитель манны вполне возможно. Но самой важной и дорогой монетой в мире является империал. Он равняется эквиваленту десяти полновесных золотых монет. Но, ввиду редкости и дороговизны золота, исчисляют его стоимость в серебре. Тысяча серебра. Вот так, хотя у знати золота в избытке. Это простые люди могут этот металл за всю жизнь никогда и не увидеть, это кому как повёзёт.

Итак, на сегодняшний день я богат. Не знаю, как тут с ценами, но помнится, свой пояс и куртку я смог продать за двадцать серебреных монет и меня взяли на корабль, хотя я только сейчас стал понимать, что и так бы взяли. Уже тогда было понятно, что за мной никто не стоит из родителей, и я сирота, а значит, потенциальный раб, хотя и малолетний.