Боевой ограничитель (СИ) - "Lone Molerat" - Страница 20

Ох, ну и конечно, простуда. Сухой, лающий кашель прицепился к Эмили ещё с начала января, и с каждым днём становился всё назойливее и мучительнее. Он мешал спать по ночам, раздирал изнутри горло, отдавался болью в груди. По ночам Харон, вопреки обыкновению, стал разводить огонь, чтобы Эмили могла согреться — но это не помогало, хотя она подтаскивала спальный мешок почти вплотную к костру. Наверное, чтобы прогнать ломоту из костей, и залезть в пламя было бы недостаточно.

В общем, если бы Высшие Силы хотели сообщить Эмили, что она свернула куда-то не туда и занимается чем-то не тем… что ж, более ясные намёки и представить себе было сложно.

*

В тот день она проснулась на заре, после двух или трёх часов беспокойного, мутного сна. Проснулась, дотронулась непослушными замёрзшими пальцами до лба — и выругалась. И без градусника было ясно: дело дрянь.

Она села — медленно, осторожно, чтобы не разбудить дремлющий в груди кашель. Потянулась к рюкзаку, вытащила из переднего кармана изрядно отощавший пакет с лекарствами. В кладовке с глухим окном и плотно запирающейся дверью, в которой Эмили устроилась на ночлег, не могло быть так уж холодно, но её бил озноб.

Без антибиотиков на Пустоши делать нечего — это она поняла ещё давно. Поэтому антибиотики у неё были. Двухсотлетней давности пенициллин, который они нашли в одном из домов, вариация на тему азитромицина, купленная в Ривет-Сити, бутыль с мутной амоксициллиновой суспензией — подарок Берроуза… Не помогало ничто.

Эмили высыпала на ладонь две таблетки азитромицина. Подумав, добавила ещё одну. Даже в тусклом свете фонарика «Пип-боя» они не внушали доверия — неровные, асимметричные, с крупными кристаллическими вкраплениями.

— Больше веры, мисс Данфорд, — слабо усмехнулась она — и тут же скорчилась от приступа кашля, сжимая в руке таблетки; только бы не выронить, их и так-то почти не осталось…

Дверь кладовки распахнулась. Без стука, без предупреждения — на Харона это не было похоже. Впрочем, уже пару дней Харон сам на себя не был похож. Нет, внешне это особо не проявлялось — только реплики сводились к совсем уж односложным, да на пустую дорогу он поглядывал словно бы даже с надеждой, что встретится кто-то, кому можно будет снести башку.

— Проснулась? — гуль заглянул в комнату. — Собирайся.

— Что-то случилось? — Эмили с трудом выпрямилась. — Что-то важное?

— Мы возвращаемся на Сьюард-сквер.

— Это с чего бы? А, из-за кашля, что ли? — догадалась она. — Слушай, мы ведь это уже обсуждали. Я лечусь. Вот, антибиотики пью.

— И это ни хрена не помогает.

— Ну… лекарствам нужно время, — Эмили поморщилась. — И мне, кстати, тоже. Я обещала Рейли вернуться с чертежами к концу января. С полезными чертежами. Теми, что у меня есть, разве что подтереться можно.

— Это уже проблемы Рейли, — гуль скрестил руки на груди. — Которые меня не касаются, в отличие от твоих суицидальных стремлений.

— Ну да, как же. Только когда рейнджеры пошлют меня к чёрту, проблемы появятся уже у нас. Ты что, не понимаешь? У нас же не осталось денег — ни единой чёртовой крышки! Мы же с голоду сдохнем, если не выполним этот заказ!

— Есть один склад, — взгляд Харона был непроницаемым. — Крупный, армейский. Азрухал его, конечно, подчистил, но осталось там немало.

— «Там» — это где? — с жадностью спросила Эмили.

— Неважно, — проворчал он. — Просто знай, что от голода ты при любом раскладе не умрёшь. И от нищеты тоже. А вот насчёт пневмонии я не уверен, так что собирайся.

— Хорошо, — Эмили растерялась. — Чёрт, Харон… Так ты всё это время знал, что есть такой объект? Знал — и молчал? Ладно. Отметь мне координаты на карте, если можно.

— Это лишнее.

— То есть?

— Рейли знать об этом месте незачем, — нехотя процедил гуль.

— Почему? — опешила Эмили. — Харон, но у рейнджеров сейчас дела совсем плохи. Ты сам видел. Рейли мне помогла, доверила мне работу — а я вот так с ней поступлю, да? Буду сидеть на горе жратвы и припасов, а они пусть сами разбираются с заказчиком, да?

— Именно так.

— Ох, ну знаешь ли, это… — она вытерла выступившую на лбу испарину. — Чем мы тогда лучше всех этих мразей с Пустоши? Тех же рейдеров из «Супермарта»? Раз мы — сами за себя?

— В твоей системе координат — ничем, — спокойно ответил он.

— Видимо, подразумевается, что есть моя — а есть правильная, — мрачно усмехнулась Эмили. — А на самом деле, чем мы лучше?

— Мы ещё живы. В отличие от них.

— Ладно, Харон. Чёрт с ним, со складом, — Эмили поднялась на ноги, с трудом сдерживая очередной приступ кашля. — С тобой-то что?

— Со мной?

— Что-то не так, я ведь вижу. Помимо моей системы координат.

— Ничего.

Это было настолько очевидным враньём, что Эмили не выдержала. За последнее время в её жизни и без того накопилась критическая масса кошмаров, разочарований, холода и боли, — и ложь Харона стала последней каплей.

— Ты должен мне сказать! — заорала она. И в ужасе сжалась от собственной интонации.

— Сегодня день рождения моей дочери, — ледяным от ярости голосом отчеканил гуль. — Её звали Кира, и я её любил. Поэтому — да, извини, я не развлекаю тебя анекдотами и не излучаю радость. Ещё вопросы будут?

— Мог бы не отвечать, — проворчала Эмили, остывая.

— Не мог бы. Я, видишь ли, должен выполнять твои приказы.

— Приказы? Я просто вижу, что тебя что-то беспокоит, и…

— Беспокоиться мне не о чем уже очень давно, — огрызнулся он. — И это был приказ.

Да что ж такое? Всё летело к чертям, и самое ужасное, что Эмили не могла понять, почему. Какой приказ? О чём он вообще? Он ведь мог промолчать. Соврать, наконец.

— Прости, — испуганно проговорила она. — Я меньше всего на свете хотела тебя обидеть, и…

— Тихо! — оборвал её Харон, бросив на неё резкий взгляд.

Эмили обратилась в слух, но ничего подозрительного не услышала. Всё так же барабанили по крыше редкие капли дождя, так же свистел ветер в каминной трубе.

— Первый этаж, — прошептал гуль еле слышно. — Кто-то влез в дом. Проверю.

Эмили испуганно потянулась к револьверу. Только этого ещё не хватало. Ведь они же нарочно выбрали для ночёвки невзрачный полуразрушенный дом поодаль от трассы! Ну кого такое жилище могло приманить?

Вслед за Хароном она осторожно спустилась на первый этаж. Прошла через гостиную — паркетные доски скрипели на разные голоса под её ногами, но гостя это, видимо, не смущало: теперь и Эмили слышала возню и шорохи на кухне. Гулко хлопнула дверь холодильника, с недовольным визгом отодвинулась панель стенного шкафчика — кто-то самозабвенно копался в старье в поисках пищи.

— Вы только посмотрите, кто у нас здесь, — проворчал гуль, останавливаясь у входа на кухню.

— Кто? — Эмили боязливо выглянула из-за его плеча — и выдохнула с облегчением. Девушка, всего лишь девушка. Худенькая, коротко стриженная, она, привстав на цыпочки, пыталась дотянуться до верхней полки кухонного шкафа.

— Там ничего нет, — сказала Эмили негромко. — Зря стараешься.

Ойкнув, девушка обернулась. Выпавшая из грязных пальцев солонка, подпрыгивая, завертелась на столешнице.

— Так, чур без пальбы! — неожиданно низким и хриплым голосом выкрикнула гостья. — Я ничего и не взяла. И вообще, ухожу уже. Откуда мне было знать, что это ваша халабуда?

Она неуклюже попятилась в дальний угол комнаты: разношенные, надетые на босу ногу ботинки явно были ей велики. Из-под грязного сине-зелёного пончо, наброшенного на тощие плечи девушки, выглядывал подпоясанный верёвкой балахон из мешковины. Господи, да на неё смотреть было холодно!

— Не бойся, — Эмили попыталась улыбнуться тепло и искренне; получилось, видимо, не очень. — Мы не рейдеры. И мы не против компании. Ты кто?

— Джон Генри Эдем, — девчонка почесала немыслимо грязную шею.

— Очень смешно, — ледяным голосом сказал гуль.

— А то не видно, — гостья шмыгнула носом. — Я из Парадиз-Фоллз. Нас с ребятами погнали в Эвергрин-Миллс, и мне вот посчастливилось удрать.