Остров невиновных - Шевченко Ирина - Страница 1

За спиной с натужным скрежетом сомкнулись створки ворот.

«Смазали бы их, что ли, — подумала Марти. — Три года назад не скрипели так».

Три года, четыре месяца и пять дней — занятно сложилось. Как нарочно подгадывали.

Она посмотрела на пустую пыльную дорогу, на знак автобусной остановки на противоположной стороне и подняла глаза к пасмурному небу. Будто отчиталась перед кем-то: вот, вышла. Что теперь?

В книгах герои, покидающие тюремные застенки, во всю глотку вопили «свобода!» или падали ниц, чтобы поцеловать землю. Но…

Вопить не хотелось. В воздухе разливалась душная, пророчившая дождь тишина, в которой тонули шорохи и редкие птичьи голоса, и казалось кощунством нарушить ее хотя бы коротким вскриком. По ту сторону ворот о тишине можно было только мечтать… А целовать землю? Нет уж, спасибо.

Постояв еще немного, словно существовало какое-то другое решение, Марти направилась к остановке. Туфли, неновые, но удобные, с утра начищенные до блеска, покрылись серым налетом. Она рассматривала их, закусив губу и оттягивая момент, когда придется поднять голову и взглянуть на место, не так давно покинутое, а взглянув, выдохнула с облегчением и немного — с разочарованием. Просто стена. Рыжий кирпич. Рыжие же от ржавчины ворота. Спираль колючей проволоки поверху — тоже рыжая, в тон редкой выгоревшей травы у обочин. И всё.

Барб говорила, что Карго-Верде никого не отпускает полностью, тянет к себе, как огромный магнит, и притяжение ощущается даже спустя годы, даже за тысячи миль отсюда. Но, быть может, она говорила не о тюрьме, а обо всем острове. Или это касается лишь тех, кто не утратил способности чувствовать магию.

Марти если что-то и чувствовала — то приближающуюся грозу. Ветер усиливался. Знакомо запахло озоновым антисептиком. Плечо тянуло. Да и сгустившиеся тучи отнюдь не прозрачно намекали.

А автобуса не видно.

Ее предупреждали, что возможны задержки, если на конечной, у проходной консервного завода, не набирается достаточно пассажиров. А достаточно тех набиралось только с утра и вечером, во время пересменок.

Представив, что придется пройти три мили пешком, еще и под проливным дождем, перспектива снова оказаться по ту сторону ворот уже не казалась такой пугающей. Конечно, если вернуться лишь ненадолго. Пересидеть ненастье. Выпить чашечку чая с сестрой Лизой, та предлагала. Дождаться вечернего автобуса…

Должно быть, так и появляются байки о притяжении… Но нет.

Нет. Лучше и правда пойти пешком, подальше от рыжей стены, а автобус, если что, подберет ее на дороге.

Подберет ведь? Пусть шофер и догадается, откуда она идет, но не испугается же? С чего бы ему бояться миниатюрную блондинку в дешевом костюме и с небольшим, под стать ей, клетчатым чемоданчиком? Не бомба же у нее там? Только книга, смена белья, вторая юбка, зубной порошок и зубная щетка, которую она собиралась сегодня же выбросить, если успеет купить новую до закрытия магазинов. А если не успеет, то завтра…

Развлекая себя подобными мыслями, Марти отошла уже достаточно далеко от тюрьмы, а дождь так и не начался. Но и автобус не появился. Послышавшийся за спиной гул мотора обнадежил, однако стоило обернуться, как надежда сменилась разочарованием. Пришлось отступить к обочине, чтобы пропустить кативший в клубах пыли черный автомобиль. Вряд ли водитель выкажет желание подвезти бывшую заключенную…

Машина поравнялась с ней и притормозила.

Марти отступила еще дальше.

Когда открылась дверца, инстинктивно прижала к груди чемоданчик. Хотя, если бы вышедший из авто мужчина действительно хотел отобрать ее пожитки, сделал бы это одной левой. А правой саму Марти прихлопнул, будь у него такое желание. Не человек — медведь: высоченный, широченный, такой же лохматый. Бурый. Она как-то видела циркового медведя, тот катался на велосипеде, а этот, выходит, на автомобиле…

— Миз Аллен? — Голос у него был на удивление приятный, но плохо вязался и с массивной фигурой, и с грубыми крупными чертами лица. А вот неровный загар и густая щетина этому лицу вполне подходили. — Мартина Аллен?

Она неуверенно кивнула.

Подумала, опустила чемодан и кивнула увереннее.

— Мы знакомы? — уточнила исключительно из вежливости. Память у нее была отменная, и, если бы они прежде встречались, Марти его вспомнила бы.

— Нет. Но завтра должны были бы познакомиться. Вы ведь собирались в полицию?

Собиралась. По условиям досрочного освобождения ей надлежало зарегистрироваться в полицейском управлении Карго-Верде и далее еженедельно отмечаться у инспектора вплоть до окончания испытательного срока. Но человек-медведь инспектором быть никак не мог. Вернее, мог, но не в отделе контроля.

Он по-своему истолковал ее недоверие и отодвинул лацкан пиджака, продемонстрировав блестевшую на груди звезду закона.

— Красиво, — признала Марти. — Но я предпочла бы увидеть удостоверение.

— Разглядите с такого расстояния? — хмыкнул «медведь». — Или все-таки подойдете?

Подошла. Не слишком близко, но достаточно, чтобы рассмотреть вклеенную в типовой бланк фотографию и прочитать имя и звание: Кеннет Фаулер, лейтенант, специалист по…

— Незаконное использование магии? — переспросила Марти. Хотела возмутиться, но вопрос прозвучал устало.

Лейтенант Фаулер виновато пожал плечами. Учитывая размах этих самых плеч, смотрелось комично и пугающе одновременно.

— В управлении Карго-Верде не так много сотрудников, миз, да и дел вроде вашего негусто. Поэтому контролирующего офицера назначают из числа тех, кто на данный момент свободен.

Видимо, случаи незаконного использования магии на острове тоже нечасты.

— Садитесь в машину, — предложил полицейский. — Поговорим по дороге. А то гроза начнется и вообще…

Над головой угрожающе громыхнуло, и что там «вообще», Марти так и не узнала. Но отказываться от приглашения не стала. Туфель на смену у нее нет, ног — тем более, а разговор этот все равно состоялся бы.

Чемодан Фаулер устроил на заднем сиденье, а Марти предложил место рядом с водительским.

Она не спорила. Села впереди. Поправила юбку.

Слушала урчание мотора, смотрела, как катятся по стеклу первые редкие капли. Ждала расспросов и прокручивала в голове все сказанное на прошлой неделе перед комиссией. Если понадобится, сейчас повторит без запинки, что раскаялась, осознала, усвоила все нужные уроки и никогда впредь…

— Вы были в Алатру в шестнадцатом? — наконец-то заговорил Фаулер. Фраза прозвучала скорее утвердительно, нежели вопросительно, и плечо заныло сильнее, уже не факт, что из-за дождя. — Я читал ваше дело, да. Полк Челвика… Наш стоял западнее, на Ликардийской косе…

— Мне жаль.

Чтобы сказать это, ей не нужны были подробности. Каждый, кому не повезло оказаться в Ликардии летом триста шестнадцатого года, заслуживал соболезнований. Каждый потерял там что-то или кого-то. Друзей, сослуживцев, руку, ногу, слух, зрение, спокойный сон, разум, магию… Случалось, что все и сразу. Но чтобы совсем ничего — Марти не слышала о таких счастливчиках.

— Мне тоже. — Фаулер неотрывно следил за дорогой, но уголок его губ дернулся, словно лейтенант пытался изобразить улыбку. — Говорят, отличный был курорт до войны.

Теперь там мертвая зона. За прошедшие шесть лет фон практически не восстановился — Марти читала об этом в газетах, которые хоть и с опозданием, но попадали за рыжую стену. Эксперты предрекали, что в ближайшие двадцать лет в Ликардии ничего не изменится. Другие, тоже якобы эксперты, только в иной области, утверждали, что случившееся станет уроком будущим поколениям, которые никогда не забудут и ни за что не допустят повторения трагедии. Но тот, кто хоть раз в жизни открывал учебник истории, слабо верил в подобное.