Кольцо Анахиты (СИ) - Рябинина Татьяна - Страница 13

Он еще раз поклонился и вышел. Я закончила завтрак, позвала собак и отправилась в парк. Вернее, собиралась отправиться в парк, но постояла на крыльце и поняла, что идея не слишком удачная. В воздухе висела мелкая водяная завеса — уже не туман, но еще и не дождь. Или наоборот. Все вокруг было влажным и холодным. Даже шерсть Фокси, которая понуро сидела у моих ног на поблескивающей ступеньке. Пикси выходить из дома категорически отказалась.

— Ну и не очень-то и хотелось, — сказала я, то ли себе, то ли собаке, то ли вообще в мировое пространство. — И что теперь? Куда пойти, куда податься?

Прятаться от горничных, которые в любой момент могли прийти для уборки куда угодно, не улыбалось. Правда, было одно место, куда они вряд ли заявились бы. Но Люськин план замка, конечно, остался в спальне, возвращаться за ним было лень, а как попасть на веранду, я не знала. Помнила только, что она примыкает к фасаду, который выходит на цветник. Поэтому пришлось идти снаружи, по дорожке, огибающей замок по периметру.

Пока мы добрались до стеклянной двери веранды, мои волосы стали такими же влажными, как шерсть корги, а на ворсе свитера засеребрились крошечные водяные капельки. Вот еще не хватало промокнуть, замерзнуть и заболеть.

На веранде было не сказать, чтобы намного теплее, чем на улице. Разве что не так сыро. По правде, эта застекленная коробка была довольно уродливой, но ее разумно спрятали на задворках, к тому же она была полностью скрыта буйно разросшимися кустами сирени. В жару с открытыми окнами на веранде, должно быть, хорошо — прохладно. Если, конечно, в Англии вообще бывает жара.

В углу стояло массивное кресло с небрежно брошенным на него мохнатым пледом. Я забралась с ногами, укуталась по самые ноздри и пожалела только о том, что не прихватила с собой еще одну кружку кофе.

Люська не соврала — вай-фай действительно дотягивался до любого места и был довольно шустреньким. Пока ноут загружался, я прочитала ее письмо.

«Светик, мы уехали, не скучай, не грусти. Дж. отдаст тебе телефон — это старый Питера. Я забила туда нужные номера, если что — пригодится. Звонить буду на него. Денег на нем много. Погода — срань, но обещают, что через пару дней наладится. НИКОГО НЕ БОЙСЯ!!! Целую. Л.»

К записке скрепкой были приколоты четыре банкноты по пятьдесят фунтов. Надпись со стрелочкой гласила: «Это тебе на мелкие расходы».

Я повертела в руках телефон. Носить в карманах сразу два мне не хотелось, но оставить свой в сумке — тоже не вариант. Конечно, я не собиралась никому звонить. Да и кому, собственно? Подруг, кроме Люськи, у меня почти не было. Мама умерла шесть лет назад, папа — когда я училась во втором классе. Бабушки-дедушки — и вовсе до моего рождения. Но мне могли позвонить заказчики или соседка, которая присматривает за квартирой.

Подумав, я просто переставила симку из «Нокии» в свой телефон, благо, он у меня двухсимочный. Или двухсимный? Ну, не суть. Посмотрела записную книжку — десятка полтора номеров, в том числе Люськи и Питера, мистера Джонсона, управляющего Каттнера и еще всякие разные. Которые, как я подозревала, не пригодятся мне никогда.

Следующие два часа пролетели, как одна минута. Я даже не заметила, как Фокси заскучала и ушла в дом. Если бы ноут не замигал лампочкой разряженной батареи, я бы сидела на веранде до самого ланча.

Русскоязычный интернет, похоже, и не подозревал о существовании леди Маргарет Даннер. Англоязычный скупо насплетничал, что она была младшим ребенком лорда Хьюго Даннера, первого графа Скайворта четвертой креации, и леди Джоанны Невилл. Точная дата ее рождения была неизвестна, а умерла леди Маргарет в 1542 году. Вскользь упоминалось, что она пребывала при дворе в качестве фрейлины королев Анны Клевской и Екатерины Говард. Еще мне удалось выяснить, что сэр Хьюго, придворный Генриха VIII, будучи всего лишь рыцарем-бакалавром[28], получил графский титул и земли за участие в подавлении Линкольнширского восстания 1536 года.

Ничего себе у короля был юмор! Наградить карателя поместьем именно там, где его больше всего ненавидят. Впрочем, разоренные аббатства тоже зачастую доставались именно тем, кто их разорял.

Любопытно, что у лорда Скайворта было много общего с более удачливым Чарльзом Брэндоном, герцогом Саффолком, который приходился королю лучшим другом, а потом и зятем. Оба происходили из незнатных семей, их отцы, сторонники Ланкастеров, погибли во время битвы при Босворте, а матери скончались вскоре после этого. Примерно в одно время молодые люди оказались при дворе, сначала в свите принца Артура, а после его смерти — в числе приближенных Генриха, герцога Йоркского, и получили рыцарское звание.

Карьера Брэндона стремительно пошла в гору, когда Генрих стал королем, а вот Хьюго — мрачный, вспыльчивый и не слишком умный — по-прежнему оставался на вторых ролях. Впрочем, как следовало из одного источника, он был незаменим там, где требовалась грубая сила и безбашенность. Несмотря на близость к королю, сэр Хьюго довольно долго оставался бедным, как церковная мышь, и только брак с пятнадцатилетней леди Джоанной немного поправил дело. Она происходила из боковой ветви второго дома Невиллов — одного из самых знатных английских семейств, и без помощи Генриха Хьюго вряд ли смог бы на ней жениться.

Брак этот с самого начала был несчастливым, Хьюго постоянно изменял жене и обращался с ней настолько грубо, что леди Джоанна была вынуждена просить защиты у короля — что, впрочем, не слишком помогло. Она скончалась во время эпидемии потницы[29] 1528 года, когда ее дети — Роджер и Маргарет — были еще маленькими. Лорд Скайворт больше не женился, хотя дожил до шестидесяти пяти лет — более чем солидного по тем временам возраста. Где-то между королевами Джейн Сеймур и Анной Клевской он чем-то не угодил государственному секретарю Томасу Кромвелю и попал в опалу. Остаток жизни граф провел в своем замке, не вернувшись ко двору даже после казни Кромвеля. Титул после него перешел не к сыну, умершему за несколько лет до того, а к младшему внуку Томасу (старший, Эдвард, не дожил и до трех лет). Таким образом, прямая линия наследования прервалась уже на втором поколении.

Все это было очень интересно, но мне хотелось побольше узнать о леди Маргарет. А вот о ней-то как раз интернет больше ничего не знал. Судя по тому, что о ее супруге и детях нигде не упоминалось, замуж выйти она не успела. Хотя на портрете ей было никак не меньше двадцати лет, а то и все двадцать пять. Кстати, других изображений леди Маргарет я не нашла — да и вряд ли они были. Авторство единственного известного портрета, того самого, который смотрел на меня в галерее, было весьма спорным. Его приписывали придворному королевскому художнику Гансу Гольбейну-младшему, но сомнительно, что он стал бы писать большой портрет ничем не примечательной фрейлины.

Я открыла изображение, увеличила, и тут мне в глаза бросилось то, на что не обратила внимания, рассматривая оригинал. Леди Маргарет стояла, скрестив руки под грудью. На среднем пальце правой руки у нее был очень тщательно выписанный перстень с большим камнем густого сине-лилового цвета, обработанным в виде овального кабошона[30]. Вчера я лишь мельком глянула на него, но только сейчас заметила на поверхности камня шестилучевую звезду. Да это же астерикс — звездчатый сапфир, причем с примесью ванадия, дающего лиловый оттенок. Большая редкость!

Один из моих дедушек был профессором кафедры минералогии Горного института, от него осталось множество книг по специальности, которые я изучила вдоль и поперек еще в детстве. Надо сказать, я — классический человек-дайвер, который если уж заинтересовался чем-то, то перекопает предмет вдоль и поперек, почти до профессионального уровня. Но увы, во мне есть кое-что и от человека-сканера: интерес проходит быстро, и я переключаюсь на что-то другое. А поскольку память хорошая, все изученное лежит в голове мертвым грузом, практически без употребления — кроссворды не в счет.