Fighting To Forget (ЛП) - "justinmakesmebelieve" - Страница 30

Тошнота свирепо пронзает мой живот. Я сглатываю, чтобы прогнать кислое жжение в задней части горла. Я потерял контроль. Моя кровать всего в нескольких метрах от того места, где мы стоим. Я прикусываю губу, чтобы удержаться от раскачивания бедер и сдаться на милость последствий своей болезни.

Колющая боль в животе сводит меня с ума. Нет. Я не могу так поступить с ней. Самое лучшее, что я могу сделать, это убрать ее подальше от себя, пока я не сделал что-нибудь глупое.

— Ты меня пугаешь, — ее тихие слова пронзили меня насквозь, усиливая чувство стыда.

Боже, она, должно быть, думает, что я просто псих. Прижал ее к стене лицом вперед, держа ее тело в плену. Я все испортил. Это был мой единственный шанс и я все испортил.

— Мне очень жаль, — я не могу отодвинуться от жара ее тела, боясь страха и разочарования, которые я увижу в ее глазах.

Она легонько проводит ладонью по моему предплечью. Осторожно.

— Не за что извиняться, — ее другая рука тянется назад, обвивая мой затылок. — Все нормально. Я здесь. Все нормально.

Ее слова омывают меня, и я прерывисто выдыхаю. Она продолжает утешать меня твердыми и уверенными движениями своих рук. Мои мышцы реагируют, немного расслабляясь с каждым движением ее крошечных рук.

— Я хочу обнять тебя. Можно мне повернуться?

— Обнять? — напряжение возвращается к моим плечам.

— Позволь мне помочь тебе.

— Помочь мне в чем?

Зная, что я не смогу удерживать ее прижатой к двери всю ночь, я убираю руки с ее живота и делаю шаг назад. Я не могу смотреть на нее, поэтому изучаю свои ноги в носках. Я чувствую легкое движение в воздухе и знаю, что она обернулась и смотрит на меня. Я никогда не испытывал более сильного желания рухнуть под тяжестью чьих-то глаз.

— Джастин, ты не сделал ничего плохого, слышишь меня? — гнев, который сквозит в ее словах, кажется неуместным.

Замешательство я бы понял. Возможно, даже разочарование. Но гнев?

— Я… — ну что тут скажешь? Я не хочу, чтобы она злилась.

— Посмотри на меня, — говорит она, и в ее требовании безошибочно угадывается твердость.

Как бы сильно ее тело ни отвечало на мои прикосновения, и она умоляла о большем, она не могла хотеть меня, только не так. Я зацепляю пальцем резинку на запястье и с силой щелкаю ею. Я вздергиваю подбородок и смотрю ей прямо в глаза. Она заслуживает хотя бы этого, после того, что я сделал. Ее прищуренные глаза изучают мое запястье. Я снова щелкаю резинкой, и она дергается.

— Что ты…? — она смотрит мне прямо в глаза, и я заставляю себя выдержать ее взгляд. Она выглядит испуганной. — Пожалуйста, скажи мне, что ты не сожалеешь о том, что произошло.

Сожаление? Нет. Я бы страдал от внутренней войны, которая вспыхивает каждый раз, когда я прикасаюсь к Мак. Стыд и чувство вины, которые возникают из ниоткуда, напоминают мне, что я болен. Оно кричит, что я недостаточно хорош для людей, особенно для нее.

— Я никогда о тебе не пожалею.

— Спасибо, — румянец на ее щеках темнеет.

— За что? — я отрицательно качаю головой.

— За то, что доверяешь мне настолько, что показал, где ты получаешь свою дозу адреналина, — она опускает подбородок, глядя на меня с застенчивой улыбкой. — Никогда не думала, что прыгать со здания будет так весело.

Я киваю и пожимаю плечами. Смена темы разговора, кажется, помогает мне расслабиться.

— Ты привел меня сюда, впустил в свой дом. Ты меня кормил, — она делает шаг вперед. — Но лучше всего было то, что ты достаточно доверял мне, и показал свои чувства, — у нее такие нежные глаза. Будто она гордится. — Я хочу, чтобы ты это знал… — медленная и чертовски сексуальная улыбка тронула ее губы.

Она приподнимает одну бровь. У меня перехватывает дыхание.

— Мне понравилось видеть эту твою сторону, — она берет меня за подбородок и проводит большим пальцем по моей нижней губе, задерживаясь на колечке. Ее глаза следят за движением большого пальца и вспыхивают.

Ей это, блять, понравилось.

— Ты же не думаешь, что я псих?

Она подносит другую руку к моему лицу и удерживает ее там.

— Никогда больше не говори так при мне.

— Я просто-

— Нет, — она качает головой. — Я не хочу этого слышать. Что бы ты ни думал о себе, я с этим не согласна.

— Мак, ты же не знаешь-

— Я знаю! — она морщится и опускает подбородок. — Я имею в виду, что не претендую на получение всех ответов. Но… — она откидывает голову назад и смотрит на меня. — Мне нравишься ты и все, что мы делаем вместе. Ты мне нравишься именно такой, какой ты есть, и ничто не сможет этого изменить.

Я даю ей секунду опомниться и только потом понимаю, что все дерьмо, которое я чувствовал раньше, чувство неполноценности и отвращения, ушло. Как она это делает?

— Кивни, если понял, — говорит она, используя мои собственные слова.

Я выдыхаю, и на моих губах появляется тень усмешки.

— Да, я понимаю, — убрав ее руку от своего лица, я целую ее костяшки пальцев и повторяю это с другой рукой.

— Полагаю, теперь тебе придется отвезти меня домой, да?

Как бы сильно я не хотел сказать «нет» и затащить ее в свою постель, мои нервы на пределе. Я преодолел за один день больше, чем за все предыдущие годы.

Я мысленно возвращаюсь к своей встрече с Дарреном. Расшифровка прошлого, чтобы я мог сделать лучшее будущее. Может быть, мне не нужны недостающие воспоминания о потерянном детстве, чтобы найти лекарство. Может быть, все, что мне нужно, это кто-то, кто понимает и любит меня таким, какой я есть.

Может быть, мое лекарство лежит не в моем прошлом, а в этой девушке?

Уже поздно, когда я возвращаюсь домой после того, как подвез Мак. Я проводил ее до двери и подумал, что хороший ночной поцелуй будет безобидным.

Но я ошибся.

Она кажется чертовски голодной каждый раз, когда мы целуемся, как будто все, что я могу предложить, никогда не удовлетворит ее.

Свиток в моем животе в сочетании с болезненным пульсом в шортах впрыскивает мне дозу адреналина. Я иду в свою квартиру и снимаю обувь у двери. Затяжной аромат тропических фруктов и лосьона для загара наполняет меня взрывом возбуждения. Черт.

Холодный душ должен помочь мне прочистить голову. Мне нужно составить свое расписание, но с такими темпами, я всю ночь буду вспоминать изгибы тела Мак.

Вернувшись в свою комнату, я иду в ванную, снимая на ходу рубашку и бросаю ее в корзину. Я раздеваюсь и включаю воду. Глядя вниз между ног, я стону от отвратительного зрелища, которое насмехается надо мной.

— Блять, — я вхожу, и холодная вода бьет по моей разгоряченной коже.

Весь день мой член был наполовину опухшим и болезненно осознающим великолепную женщину рядом со мной. Как бы я ни старался не обращать на него внимания, я не мог не заметить, как он терся о каждую клеточку моих боксеров, словно они были сделаны из мягчайшего шелка.

Я опускаю голову под воду. Мои глаза закрываются, и она там, ее полные вишневые губы, которые умоляют о поцелуе, воспоминание о том, как они сегодня касались моих пальцев, шелковистая податливая плоть, такая чертовски мягкая. Я втягиваю в рот кольцо для губ, посасываю металл и стону от боли. Ее груди, тяжело повисшие в моей руке, когда я играл с сосками, и я представляю, как они выглядят обнаженными. Держу пари, что ее соски — это те же самые темно-вишневые губы.

— Черт возьми, блять, — моя рука скользит вниз по влажному склону живота, и я сжимаю свой член. Унижение и отвращение не делают ничего, чтобы удержать меня.

Она не заслуживает быть фантазией больного ублюдка, который дрочит на ее образ. Мой разум взлетает без разрешения, представляя все то, что я делаю с ней, увеличивая свой стыд. Я бью себя изо всех сил, наказывая свою испорченность болью.

Грязный. Неправильный. Плохой.

Слова повторяются у меня в голове, но это меня не останавливает. Я слишком далеко зашел, слишком сильно ранен, потерян в этой болезни. Боль сочетается с унижением, и мои мысли о Мак превращаются в жестокие вспышки сексуального доминирования.