Fighting To Forget (ЛП) - "justinmakesmebelieve" - Страница 12

И эти губы. Черт. Я никогда раньше не видел таких естественно темных губ. Цвет вишни. И эта улыбка. Легкая ухмылка и изогнутые брови над большими глазами. Очень сексуально, ничего подобного раньше не видел. Моя грудь сжимается, и я делаю долгий выдох. Я чувствую любопытство и отвращение.

Блять. Я вытираю лицо. Мое тело реагирует на красивую женщину, и я испытываю отвращение? Это ненормально. У моего терапевта есть сотни различных теорий, ни одну из которых я не могу переварить. Я мало что помню из своего прошлого, поэтому предпочитаю не тратить время и силы на выяснение этого дерьма. Вперед — это единственное направление, куда я хочу идти. И по какой бы то ни было долбанной причине меня все равно тошнит от возбуждения. Мне уже двадцать пять лет. Секс должен быть на первом месте в моем списке приоритетов.

Но нет. Я подавляю свои потребности так долго, как только могу, бросая всю избыточную энергию в тренировки и музыку. Когда я, наконец, поддаюсь своим извращенным желаниям, я связываюсь только с оплачиваемыми незнакомками, чтобы избегать обязательств. Потом я сразу ухожу, чтобы не смущать себя, потому что вскоре после того, как я кончаю, меня всегда тошнит.

Боже, я совсем запутался.

Внезапно почувствовав непреодолимое желание выпить глоток текилы, я встаю и как можно тише обыскиваю кухню Эммы в поисках чего-нибудь подходящего. В холодильнике нет пива. Никакой водки в морозилке. Никакого бурбона в буфете. Ничего. Я наваливаюсь всем своим весом на стойку. Моя кожа липкая от пота. Лишение сна и пребывание в этой квартире заставляют меня нервничать.

Я замечаю ножевой блок, который находится недалеко от моей правой руки. Ножи взывают ко мне, умоляя пометить свою кожу. Я представляю себе, как тащу острые лезвия по коже и смотрю, как сочится кровь. Я застонал, и моя голова тяжело опустилась на плечи. Шрамы на моих предплечьях и внутренней стороне бедер вспыхивают.

— Пиздец, — я отодвигаюсь от стойки и пересекаю маленькую квартиру, направляясь в комнату Эммы.

Заглянув внутрь, я вижу, что Мак спит на боку, её руки сложены и втиснуты под крошечную подушку, которая баюкает её голову. Она лежит поверх одеяла и полностью одета. Она выглядит такой умиротворенной. Я отступаю от двери и тихо закрываю её за собой.

Я проделываю короткий путь от двери квартиры Эммы до своей собственной. Я протискиваюсь внутрь, сбрасываю ботинки на коврик и иду прямо к бару с напитками. Вытащив текилу, я откупориваю пробку и делаю обжигающий горло глоток. Я дышу через этот ожог, прежде чем сделать ещё один, а затем ещё.

Я никогда раньше не был так близко к красивой спящей девушке, и это странно сказывается на моем теле. Большинство парней бы радовались. Но только не я.

Щелкаю резинкой по руке, ликер излучает тепло через мое тело. Я делаю ещё один глоток, пока у меня окончательно не немеет голова. Идеально. Я чищу зубы прежде чем вернуться к Эмме. Я проверил Мак и решаю попытаться уснуть. Алкоголь должен помочь.

Чувствуя себя гораздо лучше, запираю дверь и устраиваюсь на диване Эммы. Я переключаю каналы, не обращая внимания на то, что там показывают, глаза слипаются от сна. Я заправляю за шею оборчатую подушку и… что это было, черт возьми?

Я поворачиваюсь и смотрю через спинку дивана в сторону спальни Эммы. Мак с кем-то разговаривает? Возможно, её соседка по комнате позвонила, чтобы спросить о кровавом байкере, свернувшемся калачиком на её подъездной дорожке. Её голос снова доносится из комнаты, на этот раз пронизанный болью. Не плач, а мольба отчаяния, которая звучит как слышимая агония.

— Что за хуйня? — я спрыгиваю с дивана и в несколько широких шагов пересекаю квартиру.

Я хватаюсь за дверную ручку, и тут её крик пронзает мне уши.

Я распахиваю дверь и вижу её в той же позе, в которой оставил её раньше, но теперь она вся сжалась. Поставив колено на кровать, я наклоняюсь вперед. Она не разговаривает по телефону.

— Мак, проснись.

Ничего. Её тело сотрясается. Она всхлипывает, но не отвечает. Я протягиваю руку и хватаю её за плечо, возможно, чуть крепче, чем следовало бы, и она вырывается из моих объятий. Она бормочет тем же самым голосом.

— Мак, всё в порядке. Проснись, всё хорошо, — я рискую ещё одним прикосновением, и она вздрагивает, но не отстраняется. — Это я, Джастин. Ты в безопасности. Проснись, всё в порядке.

Она снова что-то бормочет, и последнее слово звучит как мое имя. Её тело раскачивается взад-вперед. Всё ещё спит. Её подбородок плотно прижат к коленям, так что я не вижу её лица. Она застонала.

— Что? Я… Я тебя не слышу.

Из ее груди вырывается рыдание. — Я думала, что потеряла тебя.

— Что? — я поглаживаю её по спине, уговаривая проснуться. Даже через кофту, тепло её кожи на моей ладони заставляет мой живот сжаться. — Проснись, Мак, — её дыхание замедляется, и мышцы спины немного расслабляются.

— Я ничем не могу тебе помочь. Мне очень жаль.

— Ш-ш-ш, всё в порядке, — вся эта ситуация кажется такой чертовски знакомой, будто дежавю. Возможно, я слишком много выпил на пустой желудок. Она перекатывается на спину, и я нахожу её глаза в темноте.

— Мак, ты…

— Ты здесь, — она крепко обнимает меня за талию и прячет лицо у меня на груди. — Это реально.

Я отвожу руки вверх и в сторону, стараясь не прикасаться к ней, хотя у нее явно нет никаких проблем с личным пространством.

— Ну да… ты же спала и…

Она тут же отпускает меня, и пятится назад, пока она не ударяется о спинку кровати.

— О, Джастин, извини. Я. — дрожащими пальцами прижимается к губам, и она качает головой.

— Нет… Все нормально. У тебя был кошмар. Я пытался разбудить тебя в самой гуще событий.

Мак

— Откуда ты знаешь, что мне приснился кошмар? — он проводит рукой по своим спутанным волосам и пожимает плечами.

— Я слышал…

— Слышал? — паника переполняет мою грудь. Я рада, что мы в темноте, так что он не видит румянца, поднимающегося на моих щеках. — А что я такого сказала?

Его глаза на секунду останавливаются на мне, прежде чем он смотрит на свои ботинки.

— Не знаю. Просто бормотала. Извинялась.

Он слышал, что снился мне. О нет, нет, нет!

— И это все? — я пытаюсь очистить свой голос от паники. — Я кричала? — я и раньше вскакивала с постели при звуке собственных криков.

Поэтому он, наверное, и пришел. Надеюсь, что это было не так. Он потирает затылок.

— Да, кричала.

Я опускаю подбородок и стону.

— Как неловко.

— Не надо смущаться, — его голос звучит мягко, но я не могу заставить себя посмотреть на него.

— Может из-за того, что тебя ударили. Наверное, снилось как за тобой гонится пухлый розовый медведь с козлиной бородкой.

Я хихикаю, несмотря на тяжесть, которая оседает в моей груди. Если бы он только знал, что мои кошмары были о нем, что моя вина преследует меня даже во сне.

Сколько я себя помню, я все время готовилась к этому моменту — снова сблизиться с Джастином, чтобы облегчить свою ношу. Но теперь не знаю, смогу ли я. Моим намерением всегда была прежде всего месть, а уже потом отпущение грехов. Вот я, сижу рядом с ним, держа в руках информацию, которая, как я думала, принесет Джастину мир, которого он заслуживает, но наблюдая за ним в течение этих последних нескольких месяцев, кажется, что он и без меня справляется.

— Мне уже лучше. Наверное, уже пора домой. Не думаю, что мне грозит кома, — я поворачиваюсь, чтобы сбросить ноги с кровати, когда его рука твердо ложится на мое бедро. Мой взгляд устремляется на него, и даже в темноте я вижу вспышку паники на его лице.

— Не уходи, — его пальцы слегка сгибаются, как бы подтверждая слова. — Просто, эм… Ты устала, уже поздно, этот ублюдок, вероятно, развалился у тебя дома, — все мои мысли сосредоточились на его большой руке, лежащей на моем бедре, и слова застряли у меня в горле.

Он дергает зубами свое серебряное кольцо на губе, перекатывая его несколько раз, прежде чем отпустить.

— Я знаю, каково это — видеть плохие сны, — в его словах, произнесенных шепотом, чувствуется запах спиртного и мяты. Я наклоняюсь на долю дюйма и делаю глубокий вдох.— Когда плохо, ты просыпаешься, и совсем не весело быть одному.