Дай мне руку (СИ) - Марс Остин - Страница 1

Она изо всех сил убеждала себя не начинать нервничать до заката. Пыталась чем-нибудь заняться, пыталась читать, пыталась переписывать букварь, пыталась приготовить что-нибудь из того, что нашла в шкафчиках на кухне. Там были только крупы, так что ужинала она рисом и остатками обеда.

Больше никто не приходил. Солнце безжалостно село и Вера всё-таки призналась себе, что боится. Опять взялась за переписывание книги, распсиховалась и разревелась, ушла в ванную, набрала полную и лежала в ней, пытаясь потерять счет времени. Время шло своим чередом.

К полуночи у неё кончились слёзы. Скатерть Тонга была мокрая и противная, но она куталась в неё, как будто от этого должно было стать легче. Легче не становилось.

К двум часам ночи слёзы опять появились. У Веры не было сил их вытирать, они стекали по вискам и впитывались в подушку. Она молилась так, как никогда не молилась.

В голове было пусто и звонко, как в огромном храме, где тихое бубнение единственного монаха разносится колокольным громом и отражается от стен.

Когда в темноте прорисовались серым оконные проёмы, она смирилась с тем, что не уснёт, встала и привела себя в порядок. Пошла на кухню, поморщилась на единственную банку с чаем и выпила чашку горячей воды. Куда бы она ни посмотрела, взгляд проваливался вдаль, весь мир плыл, где-то не в фокусе, где-то далеко.

Она казалась себе радиоточкой, испускающей волны, способные дотянуться до него, где бы он ни был. Дотянуться и передать всю силу, которую она сможет отдать.

Солнце поднялось, затопило город светом. Вера сидела с пустой чашкой в руках и смотрела, как ползёт часовая стрелка. Девять. Половина десятого.

В библиотеке раздались быстрые, нервные шаги, Вера вскинулась, чувствуя, что дрожит от напряжения.

«Если он так уверенно ходит, значит, с ним всё в порядке.»

Министр ворвался в кухню и с порога рявкнул:

— Вы можете это прекратить?!

— Что? — шепотом переспросила Вера, он зло сжал зубы и опустил глаза, тихим, дрожащим от злости голосом сказал:

— То, что вы делаете. Я, конечно, благодарен вам за поддержку, но столько удачи мне не нужно, тем более, на тренировке.

Вера испуганно молчала и смотрела на него — мягкие сапоги от ниндзя-костюма, свободные штаны, черная безрукавка и мокрые волосы.

«От пота мокрые, он весь блестит. Тренировка?..»

— Вы говорили, — хрипло от долгого молчания спросила она, — что если группа работает ночью, утренняя тренировка отменяется.

— Группа работала днём, тренировки не было вечером, — раздраженно бросил он. — А уже утро, мне надо тренироваться. А такими темпами со мной скоро вообще все откажутся спарринговать. — Она непонимающе нахмурилась, он наконец посмотрел на неё и процедил, — об меня Двейн только что меч сломал.

— Двейн? — всё ещё шокировано переспросила Вера.

— Да, Двейн, кроме него, до меня никто мечом не дотянется. И он на глазах у пятнадцати бойцов сломал об меня меч. Вы выставляете меня в очень сомнительном свете, как будто я ставлю противника в заведомо проигрышное положение. Я понимаю, что вы ничего не знаете о своей силе, но всё-таки учитесь её контролировать, это уже выходит за все рамки.

— Если бы вы сказали, что операция закончилась, — тихо сказала Вера, — этого бы не было.

— Я сказал, — поморщился он, дернул щекой, — я посылал Двейна, ещё вечером.

— Здесь никого не было, — перехваченным голосом прошептала Вера.

— Не может быть!

Она встала, размашистым шагом дошла до двери и с трудом удержалась от желания пихнуть министра плечом, проходя мимо. Достала из сумки «часы истины» и грохнула ими о стол, дрожащим от злости голосом повторяя:

— Здесь никого не было! Вы ушли в обед и сказали, что придёте вечером, вы обещали…

— Я не обещал. Я сказал, что приду, если освобожусь не очень поздно.

— Двейна вы послали вечером. Вечер — это поздно?!

— Я не обязан вам отчитываться! — рыкнул он, она пораженно ахнула и замерла с открытым ртом, подняла ладони и крепко зажмурившись, выдохнула:

— Прекрасно. Идите тренируйтесь, передавайте от меня Двейну пожелания удачи.

Низко опустила голову и быстро прошла мимо него в спальню, хлопнула дверью и застыла, чувствуя как внутри беснуется разрушительная злость, не находящая выхода.

Она услышала как он стремительно вышел из зала в библиотеку, криво усмехнулась — она надеялась на извинения.

«Он не обязан тебе отчитываться. И ничего он тебе не обещал, ты ему вообще никто, поняла? Кухарка и амулет, да и тот уже без надобности, наигрался.»

— Удачи, Двейн, — прошептала Вера, злорадно отправляя в его сторону волну света и силы. — Удачи, дружище.

Вера нервно сорвала одежду и забралась в постель, от злости кружилась голова, ей казалось, что она бесконечно падает и никак не может упасть.

Ей снился какой-то мрачный муторный бред, в котором её хватал за руки полуголый министр с огромной раной на левом боку, всюду была кровь, было тяжело дышать, она отбивалась, а он всё пытался ей что-то сказать, но она ничего не слышала.

Проснувшись, она ещё долго лежала в темноте, глядя на подсвеченные фонарями ветки деревьев за окном, ей не хотелось смотреть на часы. Перекатившись на вторую подушку, она уткнулась лицом в холодный шелк, укрылась плотнее. Потом вдруг подумала, что такого постельного у неё никогда не было и пораженно замерла, внезапно понимая, что за странный запах преследовал её, когда она только легла, едва уловимый и исчезающий от попыток принюхаться и разобраться.

«Постельное никто не менял…»

Она посмотрела на дверь, убеждаясь, что она заперта, откинула одеяло и уткнулась в него носом, как собака, до головокружения вдыхая и узнавая этот переменчивый коктейль из запаха больницы, травяного чая и чего-то очень мужского, неузнаваемого, но бесконечно желанного.

«О мой бог… надо убираться отсюда, не удивительно, что мне такое снилось.»

Она вскочила, оделась, пошла в ванную, спеша смыть с лица свой дурной сон. Выпила ещё чашку горячей воды со сладким рисом, достала из сумки чертежи и пошла за стол.

Вера так усердно спешила забить голову новым, чтобы прогнать из неё старое, что стало даже что-то получаться, она начертила ещё одну развёртку корпуса Т-34, когда увидела входящую через портал тёмную фигуру и подняла голову.

— Госпожа, — Двейн переломился в низком поклоне и замер, она криво улыбнулась:

— Добрый вечер, Двейн. — Он согнулся ещё ниже и опустился на колени, Вера дернулась, — что ты делаешь?

— Я хочу извиниться за вчерашнее, госпожа, — глухо ответил Двейн, медленно наклоняясь и касаясь пола. Вера схватилась за голову и простонала:

— Что ты творишь?! Господи, ваши средневековые фишки меня с ума сведут! Встань, не издевайся надо мной, пожалуйста!

Он молча наклонился ещё ниже, она зарычала и встала, подошла к нему и уселась на пол рядом:

— Ладно, тебе хочется сидеть на полу — посидим на полу. Можем даже полежать.

— Нет, — испуганно разогнулся Двейн, — госпожа, вы не должны.

— Дружище, я Призванная, единственное, что я должна — быть странной. Так что или садись за стол и рассказывай, что за фигня вчера произошла, или будем удобненько лежать на полу, мне здесь даже нравится. — Она села ещё кривее и широко гадостно улыбнулась, — решай.

Он зажмурился и тихо сказал:

— Примите мои извинения и я встану.

— Принимаю, ты прощён за что угодно. Всё?

Парень тяжко вздохнул и поднялся, замялся, как будто хотел подать ей руку и не мог решить, прилично это или нет. Вероника улыбнулась и протянула свою:

— Дружище, если не знаешь, подавать руку или нет, всегда подавай. Лучше жалеть о том, что подал, чем о том, что не стал.

Он чуть улыбнулся и взял её руку, помог встать и опять опустил глаза: