Моя драгоценная гнома (СИ) - Лакомка Ната - Страница 7

— Разве я могу вам отказать?

Ах, леди Белладонна смогла перещеголять его в любезности.

Неужели и вправду — разденется? Вот так? За слова и подарочек?

Каблучки стукнули по мраморным плитам.

— Я встану здесь, у окна. Все же я стыдлива, и то, что позволяю вам сегодня, не позволяла никогда ни одному мужчине, — сказала Белладонна и вдруг легко вскочила на широкий подоконник.

Если бы она посмотрела чуть в сторону, то увидела бы меня. Я сидела, прижавшись к кадке спиной, и впервые в жизни молилась, чтобы стать еще меньше и незаметнее.

На мое счастье, эльфийская красавица смотрела только на принца.

Она подняла руки, распуская вязки на платье, и я зажмурилась, чтобы не видеть. Легкий шелест подсказал, что одежды соскользнули с юного тела.

— Ну и как вам? — спросила Белладонна застенчиво-лукаво.

Не вытерпев, я приоткрыла один глаз.

Она и в самом деле сбросила с себя всю одежду, и стояла сейчас лишь в туфельках и чулках. Луна освещала ее со спины, придавая еще большую белизну коже. Сложена она была безупречно, и было от чего открыть рот. Самая изящная статуя не смогла бы с ней сравниться. И не я одна так считала.

— Я потрясен, — произнес принц Дагобер. — Недаром вас назвали Белладонной — Прекрасной Госпожой. Смотреть на вас — уже блаженство.

Эльфийка подняла руки, словно поправляя волосы. Красивый жест — волнующий, завлекательный. Позволяющий увидеть больше, чем могла бы позволить себе стыдливость.

— Вы могли бы не только смотреть, ваше высочество, — прошептала Белладонна.

Какой мужчина выстоит против такого соблазна, если даже я, женщина, поняла силу очарования эльфийки? Конечно же, весенний котяра Дагобер не утерпит и побежит щупать. Я снова зажмурилась, потому что видеть подобное было бы выше моих сил. И все дело — именно в природной скромности, напомнила я себе. Только в ней, а вовсе не в том, что это больно — знать, что его высочество принц вожделеет к первой красавице королевства. Но он — настоящий развратник! Любезничал с одной сестрой, раздел вторую…

— На большее я просто не осмелюсь, — сказал вдруг принц, и я от удивления распахнула глаза. — Но вы сделали меня счастливым в этот вечер. Позвольте, помогу вам одеться…

Он прошел к окну, и поднял брошенное платье. Лицо Белладонны на мгновение вытянулось — она явно не ожидала такого исхода. А я и посочувствовала эльфийке, и позлорадствовала одновременно. Больше всего это походило на… да, на вежливый отказ. «Разденьтесь для меня? О, спасибо, но вы не подходите!» Я чуть не хихикнула, но вовремя сдержалась.

Пока парочка возилась с лентами и крючками, надо было удалиться по-эльфийски — незаметно, что я и сделала, добравшись до дверей на четвереньках, а оказавшись за порогом, вскочила и пустилась бегом и наугад. После пятой лестницы, которую я преодолела в три прыжка, мне посчастливилось натолкнуться на кого-то из служанок госпожи Дафны. Объяснив, что заблудилась, я наплела с три короба, рассказав жалостливую историю, как боялась наткнуться на кого-нибудь из важных господ, и даже пустила слезку.

Служанка оказалась доброй душой и привела меня к госпоже Дафне, а та, в свою очередь, милосердно вывела меня из коридоросплетений эльфийского замка к воротом.

— Кланяюсь вам тысячу раз госпожа! — благодарила я ее на прощанье. — Пусть небеса будут добры к вам так же, как вы были добры к ничтожному гному!

Луна почти спряталась за зубцы башни, и я припустила домой, прижимая к груди заветный мешочек с золотом.

Папаша еще не спал, и встретил меня крепким тычком.

— Ты где была?! — он запер за мной дверь и отвесил подзатыльник. — Ты знаешь, который час?!

— Не сердись, — я передала ему оплату и набросилась на ужин, который ждал на столе, — госпожа Дафна была настолько добра, что позволила посмотреть на праздник в графском замке. Пап, я этого до смерти не забуду.

— Я тоже! — проворчал он. — Я поседел весь, пока тебя ждал! Думал уже бежать в замок и заявлять о похищении.

— О похищении… — я допила молоко и мечтательно заложила руки за голову, — да кому мы нужны?

— У нас самые лучшие и редкие камни, — напомнил он.

— Пусть забирают хоть все, — сказала я беззаботно. — Я тебе новых насмеюсь и напою. Хочешь, прямо сейчас?

— Не надо, — проворчал он. — Давай лучше пересчитаем монеты.

— Она дала пять монет сверх обещанного, — сказала я.

— Вот это новость! — папаша сразу повеселел. — Теперь можно отложить на памятник побольше. Еще несколько таких заказов — и купим глыбу самого белого мрамора.

— Конечно, пап, — я вскочила и обняла его, — именно так все и будет.

Вывеска «Багз и сын! Сам наследный принц покупает у нас!» принесла свои плоды — клиентов у нас с папашей прибавилось. Но прибавилось и недоброжелателей. На четвертый день к нам явился мастер Толяпар — гном-ювелир, чья лавка была за мостом. Он пришел вместе с сыном — туповатым громилой Барнаби и долго фыркал в бороду, рассматривая товар под стеклом, а больше всего — вывеску. Мы с папашей делали вид, что ничего не происходит, и ждали, когда же Толяпар начнет плеваться желчью.

— Розовый жемчуг не может стоить так дешево! — прошипел Толяпар, склонившись над жемчужным ожерельем в три ряда. — Я покупал такой же, и закупочная цена была в два раза дороже, чем вы продаете готовое изделие!

— Я просто умею торговаться, — ответил папаша, пряча в бороде ухмылку.

— Да хоть заторгуйся! — Толяпара так и корежило, а его сынок посматривал на меня мрачно, будто решал — съесть сейчас или немного погодить.

— Товар мой, за сколько хочу, за столько и продаю, — напомнил папаша.

— Ты просто сбиваешь цену! Смотри, проторгуешься!

— Могу и тебе продать что-нибудь по дешевке, — папаша поставил на прилавок сундучок с неограненными еще камнями — изумрудами, сапфирами, рубинами, некоторые были размером с мой кулак. Толяпар уставился на это великолепие, борода у него мелко задрожала, и если бы можно было шлифовать камни взглядом, вся наша коллекция уже сверкала бы.

— Шестилучевый рубин, — выдавил Толяпар, бледнея от зависти. — Кто тебе его продал?!

— Сам нашел, — папаша был невозмутим, как береговые скалы. — Не поверишь, где. Возле таверны «Башка на вынос» в Коппельшире. Лежал там себе, родненький, никому не нужный. А я его подобрал.

— Лжец! — почти выплюнул Толяпар.

Я обиделась за отца. Во-первых, не очень-то он и соврал — рубин, действительно, подобрали возле этой таверны, после того, как я не могла удержаться от смеха, глядя, как хозяйка таверны лупит подпивших орков сырым лососем, схватив его за хвост. А во-вторых, спрашивать про поставщика материала — это дурной тон среди мастеров. Не можешь раздобыть лучший камень для поделки — не выклянчивай, чтобы тебе рассказали, где добывают его другие.

— Вы покупать что-нибудь будете, мастер Толяпар? — спросила я. — Если нет, то берите вашего сыночка и уходите, не отпугивайте покупателей. Господа эльфы не слишком любят, когда гномов собирается больше трех, а нас уже четверо в одной лавке.

— Эльфы, эльфы, — зло протянул Толяпар. — Стелитесь под новых хозяев? Сколько нынче взятка городовому за место в Цитадели?

— Никакой взятки, — ответил папаша с достоинством. — Господин Рафаэль оценил мое мастерство и посчитал, что товар будет пользоваться спросом именно в этой части города. — А ту диадему, что ты подарил его жене, он, кажись, передарил экономке?

Оскорбленный Толяпар сгреб за рукав сыночка и вылетел вон, от души хлопнув дверью.

— Вот и поговорили, — подытожила я. — Того и гляди, он лопнет от зависти и злости, ты сурово с ним, пап.

— Надо работать, а не желчью исходить, — ответил папаша, убирая неограненные камни. — Как будто все дело только в материале!

— Разве нет? — удивилась я. — У кого лучшие камни — тот и на высоте.

Отец усмехнулся:

— Ты молода еще и глупа. Знаешь, какую самую красивую поделку я видел за свою жизнь?