Господин метелей (СИ) - Лакомка Ната - Страница 54

Колдун слушал меня, но напиток так и не пригубил, а держал чашку перед собой, глядя, как тают сахарные конфеты.

— Самое обидное, что сейчас они что-нибудь скажут папе, — сказала я с досадой. — Какую-нибудь гадость. Мачеха, может, не скажет. А вот Мелисса или Ролнад…

Я сделала глоток. Горячий кофе обжег сердце, а на языке осталась сладость растаявших конфет. Какое блаженство пить кофе в теплой комнате, у огня, когда за окном трещит мороз.

— Подойди ко мне, — сказал вдруг Близар, поставив чашку на стол.

Помедлив, я оставила чашку на камне возле камина и подошла.

— Хотите спать? Постелить вам постель? — спросила я.

Он посмотрел мне в глаза и вдруг взял меня за руки, сжал, губы его дрогнули, и я почувствовала, что именно сейчас происходит что-то волшебное, что-то по-настоящему сказочное, и затрепетала, как в детстве, преддверии Рождества, когда смотришь в черное небо и ждешь — когда же загорится первая звезда!

Может, сейчас он еще раз поцелует меня, а может, скажет, что мачехе надо преподать урок до конца, и следует пожениться… Я спохватилась, что думаю невероятные глупости, но тут Близар заговорил:

— Бефана… — произнес он глухо, как будто желая и не решаясь что-то сказать.

— Да? — прошептала я.

есколько секунд он словно боролся с собой, а потом отпустил меня и улыбнулся:

— Да, постели постель, устал. И поздно уже.

Волшебство рассеялось, я вернулась, забрав чашку, в которой плавала белая некрасивая лужица, пахнущая ванилью.

Теперь допивать кофе не было смысла. И радоваться тому, что Близар и призраки вступились за меня на королевском балу — тоже не стоило. Господин граф поступил благородно, можно сказать — спас мою честь. И быть недовольной по этому поводу — верх глупости. Но я был недовольна, я была разочарована, хотя и старалась заглушить это чувство. Может, всему виной — этот дурацкий поцелуй в санях?..

С чего бы мне разочаровываться?..

Но словно кто-то невидимый подкрался и шепнул на ушко: разве ты не хотела, чтобы все это было по-настоящему?..

Разве я этого хотела?..

Да ну!

Тряхнув головой, чтобы прогнать ненужные мысли, я отправилась в спальню. Близар пришел чуть позже, когда я уже взбивала подушки. С ним явилась и Аустерия, и ее голос я услышала еще из коридора. Ей не терпелось поговорить о празднике, но Близар отвечал односложно, и когда она появилась в спальне, вид у нее был недовольный.

— Хоть ты скажи, Бефана, — обратилась она ко мне, обиженно надувая губы, — я ведь смотрелась ничуть не хуже придворных дам!

— Вы были великолепны, — заверила я ее.

Близар сел в кресло и подпер рукой голову, закрыв лицо. Я подумала, что он слишком сильно утомился, проведя столько времени вне замка, и поглядывала на него с тревогой, не забывая восторгаться Аустерией, которая неудержимо расхвасталась.

— Я чуть не расхохоталась, так нее глаза вытаращились! — потешалась она. — Казалось, еще чуть-чуть, и твоя мачеха зубами заскрипит, Бефана!

Взбив перину, я расстелила простынь, разложила одеяло и спустилась по лесенке. Аустерия так разошлась, рассказывая то, чему мы совсем недавно были свидетелями на балу, что кивнула слишком энергично, и ее змеевидные волосы разорвали сетку и выбрались наружу. Они сразу же смахнули со столика подсвечники и задели шкатулку, стоявшую на краю столешницы.

Шкатулка полетела на пол, крышка открылась, и по комнате разлетелись серебряные талеры.

— Подбери, — коротко велел Близар Аустерии, и та бросилась поднимать монеты.

Одна из монет укатилась к моим ногам, и я подняла ее. На Реверсе было изображение Хольды.

— Какая редкая монетка, — сказала я. — Как она у вас оказалась?

— Редкая? — ответил Близар рассеянно. — У меня их полно.

— У меня тоже была такая, — сказала я, разглядывая блестящий кругляшик, — я хранила ее, как талисман, пока…

Клянусь, я смотрела лишь на монету, но в моей голове, словно сон наяву, пронеслось видение. Я вдруг увидела — как будто наблюдала со стороны — как темноволосая девочка лет пяти держит на ладошке блестящий талер. Монетка новенькая, так и сверкает на солнце, и кажется, что Хольда, изображенная на ней, улыбается. Девочка поднимает голову и смотрит с улыбкой. «Подарок от жениха?» — спрашивает она, важничая. «От жениха — невесте», — отвечает кто-то весело.

— Это… это вы дали мне ту монетку, — сказала я, запинаясь. — Я вспомнила.

Близар молчал, и это было лучшим ответом.

— Я хранила ее столько лет… — сказала я, чувствуя головокружение, как во время безумного поцелуя. — Я не расставалась с ней ни на миг…

— Очень польщен этим, — ответил Близар сдержанно.

Я засмеялась, и он посмотрел удивленно:

— Значит, вы точно не можете быть плохим человеком, — сказала я с уверенностью. — Иначе я бы просто не взяла у вас подарка. Дети всегда очень хорошо это чувствуют — хороший или плохой.

— Иди-ка ты спать, — сказал он.

Притихшая Аустерия пошла меня проводить и плыла рядом, не мешая мне, не отвлекая ни словом.

Засыпая в ту ночь, я думала о том, как удивительно все переплелось в моей жизни и жизни колдуна из замка-склепа, что возле столицы. Чем не сказка из тех, что рассказывают по ночам? И все подобные сказки заканчиваются радостными свадьбами. А ведь Сочельник послезавтра… И мне исполнится девятнадцать, и колдун обещал, что отпустит…

Но приснилась мне вовсе не сказка, не освобождение из замка и не свадьба. Мне снилась мачеха — такой, какой она была на балу. «Тебе и твоей матери повезло…» — говорила она, поджимая губы.

Проснувшись, я все еще слышала ее голос — повезло… повезло…

— Повезло, что Велюто не отморозил себе хвост, — услышала я голос Сияваршана, раздававшийся из коридора.

Призрак говорил еще что-то, но расслышать уже не было никакой возможности.

Я вылезла из-под одеяла и тут же нырнула обратно, стуча зубами. Видимо, зима диктовала свои условия и в замке Господина Метелей — было холодно до сердечной дрожи, и я подтянула к себе платье и согрела его под одеялом прежде, чем надеть.

— Славный морозец! — приветствовал меня Сияваршан, когда я спустилась в кухню. — Крикнешь — и слова замерзают в льдышки.

— Так уж и в льдышки, — не поверила я, ставя на печь чайник, чтобы вскипятить воды.

Призраки оживленно обсуждали изменения погоды, и из их беседы я поняла, что ночью они не сидели в замке, а летали где-то под звездами. Пустерия сдержанно хихикала, а Фаларис сидел с удивительно довольным видом.

— Где это вы были? — спросила я, заваривая кипятком душицу и шиповник.

— Так, летали кое по каким поручениям, — уклонился от прямого ответа Сияваршан.

— А где ваш хозяин? — спросила я, как можно небрежнее.

— Дрыхнет, — весело сказал призрак, но когда я испуганно вскинула на него глаза, поспешил успокоить: — Нет, без колдовских последствий. Просто спит.

Ради Сочельника я решила не ограничиваться лишь подметанием полов, а устроила настоящую уборку, пристроив всех призраков к работе по силам. Вскоре замок сиял чистотой, комнаты были жарко натоплены, а в духовке запекался гусь с яблоками.

Если приготовить еще что-нибудь сладкое, будет настоящий праздник…

— А если мы принесем еловых веток, — налетел на меня Сияваршан, — и сделаем венок? Поставим свечи, украсим орехами и лентами.

— Отлично придумано, — поддержала я его. — Праздник — он для всех. Так давайте отпразднуем его так, чтобы было не стыдно потом вспомнить.

В предпраздничных хлопотах день прошел быстро, только Близар не подходил к нам — глянул пару раз через перила на нашу возню, и заперся в кабинете. Мороз все крепчал, но в замке было уютно. Уютно! В замке с призраками, с мертвыми колдунами в подвале… Но это и в самом деле было так.

На следующее утро я занялась праздничным пирогом, а призраки, по обыкновению, устроились вокруг меня, болтая, ссорясь и мирясь, перебрасываясь шутками и время от времени швыряясь цукатами.

Праздник. Я поймала себя на том, что улыбаюсь. Как будто никто не оскорблял меня на балу, и как будто я не наделала глупостей по пути в замок, и… и как будто я очутилась дома.