Господин метелей (СИ) - Лакомка Ната - Страница 52

Тут ему пришлось посмотреть на меня, и взгляд у него был, как у побитой собаки.

— Прости, Фани, — сказал он. — Но ты столько времени живешь у… столько времени отсутствовала…

— Недавно я отправила тебе письмо, — сказала я, чувствуя, как слезы подкатывают к горлу. — Ты его читал?

— Наверное… — пробормотал он.

— Наверное? Ты не помнишь? — вокруг нас опять начали собираться любопытные, и лучше бы было замолчать, чтобы не вытаскивать семейные дрязги на всеобщее обозрение, но я не могла остановиться. — Ты не помнишь, читал ли мое письмо?!

— Мой муж не читает письма от других женщин! — возмутилась Мелисса. — Особенно от женщин с такой репутацией, как у тебя, сестра.

— Неужели вы поверили в сплетни? — я старалась держаться спокойно, но с каждой секундой это удавалось все труднее. — Роланд, кто угодно, только не ты. Ты же меня знаешь.

Он отвернулся, и это было красноречивее всяких слов.

— А где папа? — я посмотрела на мачеху. — Что вы сказали ему? Как он согласился?

— Твой отец болен, — мачеха удрученно покачала головой. — Он не смог приехать, остался в Любеке. А свадьбе Мелиссы он был очень рад. Ведь тебе достался граф! Это такой выгодный союз! — и она сладко закончила: — Так когда ваша свадьба?

Я зажмурилась, пытаясь удержать слезы, но тут заговорил Близар:

— Признаться, я бы взял ее в жены хоть завтра, — сказал он, и голос его не был ни скучным, ни недовольным. Наоборот, он расточал такие тепло и любезность, что я от удивления открыла глаза, а Близар продолжал: — Но она не желает меня в мужья. Говорит, что я для нее слишком стар.

Стоявшие рядом замолчали, вытягивая шеи, чтобы лучше слышать, а мачеха просто остолбенела. Да что там — даже Роланд с Мелиссой уставились на нас с таким изумлением, будто колдун сообщил, что я — принцесса крови, разлученная с родителями в младенчестве.

— Конечно, я не теряю надежды, — продолжал Близар, — но она тверда, как лед. Только по любви — и хоть ты разбейся. Подарки не принимает, маленькая гордячка. Даже не знаю, чем еще попытаться ее покорить. Может, вы подскажете, дорогая матушка? — спросил он с улыбкой. — Или сестрица знает, что ей всего милее?

Мелисса приоткрыла рот, не зная, что ответить, а у мачехи задергалось лицо.

— Не принимает подарки? — сказала она сквозь зубы. — Да на ней одних бриллиантов — можно купить половину королевства. Откуда они? Мы не можем позволить себе и пару таких камней.

— Украшения моей тетушки, — пояснил граф. — Ваша дочурка так ей понравилась, что старушка в ней души не чает. И я полностью разделяю ее чувства — более красивой, доброй, очаровательной девушки я в жизни не встречал.

— Думаю, вам есть, с чем сравнивать, — поддела мачеха.

— Да уж, — рассмеялся Близар, — меня скромником не назовешь! — он подмигнул Мелиссе, и та стала краснее клюквы и, наконец-то, закрыла рот. — Но Бефана смогла обратить меня на путь истинный. Теперь никто не нужен — только она.

— Как легко вы в этом признаетесь, — процедила мачеха кисло, словно вместо апельсинов на десерт подавали лимоны. — Но почему мы не слышали раньше о вашей тетушке? Она живет с вами? В вашем замке?

— Конечно, — легко сказал Близар. — Да вы можете сами у нее обо всем спросить, — он оглянулся и кивнул кому-то. — А вот и она.

К нам подошла элегантная дама в темно-красном платье. Дама была немолода, а набелена и напудрена — как было принято во времена бабушки нынешнего короля. Лицо ее украшали мушки, но руки были затянуты в самые тонкие лайковые перчатки, а на шее сияли такие рубины, что каждый можно было смело вставлять в королевскую корону центральным камнем.

— Тетушка Аустерия, позвольте представить вам приемную матушку нашей Бефаны, — объявил граф, сжимая мою руку, чтобы пришла в себя.

Мне и в самом деле понадобилось время, чтобы перестать таращиться на Аустерию, разгуливающую среди людей с самым невозмутимым видом. Она с треском сложила веер и окинула высокомерным взглядом мачеху.

— Госпожа Антонелли, — сказал Близар, — это — Аустерия Виолетта Лилиана ла Дольчеморера, моя горячо обожаемая тетушка.

Пышное имя поразило мачеху еще сильнее, чем размеры драгоценных камней. Она только пробормотала что-то осипшим голосом, а Аустерия уже разглядывала ее в старомодный лорнет.

— Так это вы — родственники нашей душечки? — заявила она холодно. — Сразу видно, что неродная кровь. Наверное, Бефаночка пошла в отца? Кстати, а он почему не приехал?

— Моему мужу нездоровится, — выдавила мачеха, принужденно улыбаясь. — А Бефаночка очень похожа на свою покойную мать, вы правы. Вот это, позвольте представить, моя дочь Мелисса, и ее муж — сэр Рестарик, его семья очень знатная и уважаемая…

— Это те Рестарики, что купили титул за телячью печенку? — полюбопытствовала Аустерия. — Они держали таверну у Любека, если мне не изменяет память, и когда мимо проезжал Хуго IV, предложили ему поесть и выклянчили маленький ленд. Он из тех?

— К сожалению, я не помню… — пробормотала мачеха, краснея.

Конечно же, она все прекрасно помнила, эту историю знал каждый в Любеке и гордился ею — еще бы, один из горожан смог получить милость от самого короля! Но здесь, в этих сверкающих покоях, подобные подвиги казались смешными.

Мелисса стиснула зубы, потому что вокруг послышались сдержанные смешки, а Роланд торопливо сказал, что принесет мороженого, и исчез, как в воду канул.

— Надеюсь, вы не обиделись, что мы похитили ваше сокровище? — важно сказала Аустерия. — Не беспокойтесь, я не дам ее в обду. Конечно, я была бы на седьмом небе от счастья, если бы Бефночка сказала «да» моему племяннику, но, сказать по правде, она слишком хороша для этого балбеса…

— Тетушка! — зашептала я, косясь на Близара, но тот и не думал обижаться.

— Обещаю, что подыщу ей кого-нибудь получше, — заверила Аустерия мачеху.

— А я обещаю, что не допущу этого, — заявил Близар, ничуть не смущаясь, — уверен, что никто не сможет любить ее сильнее меня.

— Но в деле любви, племянничек, — сказала Аустерия назидательно, похлопав его по плечу сложенным веером, — все решает женщина, тебе давно бы пора это понять.

Казалось, мачеху сейчас хватит удар.

— Прошу прощения, но этот танец обещан мне, — сказал Близар, когда заиграла музыка. Он подал мне руку, и я приняла ее, двигаясь, как во сне. Мы вышли на середину зала, и все смотрели только на нас.

— Улыбнись, — тихо велел Близар. — Пройдем два круга — и сбежим. Я вижу, тебе хочется уйти.

— Да, спасибо, — прошептала я, благодарная, что он меня понимает.

Стараясь выглядеть веселой и довольной, я прошла в танце два круга, и Близар великолепно вел, даже когда стали появляться другие пары и приходилось лавировать между менее ловкими танцорами.

Несколько раз в толпе я видела лицо Роланда — он смотрел на меня, как побитая собака, а я всякий раз отводила глаза. Мне было неприятно видеть его. Как будто что-то гадкое упало на руку — вроде бы и вымылся, а чувство омерзения осталось.

Танец закончился, и Близар, подхватив меня за талию, увлек сначала к столу, потом к фонтану, а потом мы попросту выскользнули из зала через какую-то боковую дверь.

— Если хочешь — можем прогуляться по саду, — предложил Близар. — Сейчас Аустерия принесет шубу…

— Нет, поедем домой, — сказала я, снимая маску. — И гулять не хочется, и мы тут уже больше трех часов.

— Не так долго, — заметил он, тоже снимая маску. Лицо его в полутьме казалось бледным пятном с черными провалами глаз.

— Вам опять станет плохо.

— Болтун Сияваршан, — сказал Близар с досадой.

— Зачем геройствовать? — я взяла его под руку. — Поедем домой, сварим кофе и будем сидеть у камина.

Мы вышли запутанными коридорами сначала в главный холл, где нас поджидала Аустерия с шубами в охапке, а потом сели в сани, в которые уже были запряжены Сияваршаном и Велюто, а Фаларис и Аустерия, превратившись в рой снежных пчел, вились над их головами.

— Славно погуляли! — взахлеб рассказывал Сияваршан. — Такие красотки! Сколько милых мордашек среди этих современных девиц! Только воспитания никакого… Но это к лучшему, к лучшему!