Берег тысячи звезд (СИ) - Петровичева Лариса - Страница 33

- Ты не человек, мой мальчик.

Говоривший, высокий мужчина средних лет, облаченный в темно-красный шервани, какие носят амрутские чиновники, сидел за длинным столом, заставленным колбами и пузырьками с разноцветным содержимым. За его спиной висело зеркало: в отражении Алита увидела Хариндера - юного и испуганного.

- Кто же я, господин Ларикеш? - его голос жалобно дрогнул. Ларикеш усмехнулся и покачал головой.

- Ты Паукка, Хариндер. Носитель тьмы, - он сунул руку под стол и извлек короткий изогнутый меч. Рукоятка была обильно украшена золотой вязью и драгоценными камнями. - Скорее всего, ты был инфицирован еще в утробе матери. По закону я обязан вспороть тебе живот прямо сейчас. Так с подобными тебе поступают испокон веков.

Похоже, артефактор быстро взял себя в руки. Если хотят убить, то убивают, а не вступают в диалог.

- Но вы этого не сделаете, господин Ларикеш, - твердо сказал он. - Почему?

Ларикеш положил меч на стол и задумчиво провел пальцами по лезвию.

- Мне претит убийство, мой мальчик, - признался он. - Тем более, для тебя есть менее жуткий способ.

- Какой же? - торопливо спросил Хариндер. Ларикеш смерил его тяжелым пронизывающим взглядом и сказал:

- Ты будешь жить без опасности для себя и окружающих ровно до той поры, пока не встретишь любовь, - должно быть, Хариндер изменился в лице, потому что в глазах Ларикеша мелькнуло сытое удовлетворение. - Никогда никого не люби, юный Шьям Фракаш. В противном случае… - он задумчиво посмотрел на лезвие меча и припечатал: - вспоротый живот покажется тебе сказкой. Равно как и той, которую ты полюбишь.

Тьма взметнулась вокруг Алиты чернильным облаком и повлекла дальше, дальше - чтобы выбросить в крошечную комнату, всю обстановку которой составляла койка, небрежно прикрытая рваным одеялом, и грязное зеркало на стене. Обнаженный по пояс Хариндер стоял рядом с ним, устало смотрел на себя и подбрасывал на ладони небольшой огненный шар. Алита знала это боевое заклинание: огонь не причиняет вреда ладони, которая его держит, но охватывает противника сразу же, как только прикоснется к нему.

- Никого никогда не любить, - еле слышно произнес Хариндер, и Алита увидела, как в его ауре, в области сердца, скапливается чернота. Хариндер зажмурился и резким движением вдавил огненный сгусток в эту тьму.

А потом чернильное облако вынесло Алиту в тот самый зал с диковинами и чудесами, в который она пришла час назад. Хариндер стоял возле письменного стола, держал в руке стопку исписанных листков, и вид у него был ошарашенный.

- Это может сработать, - с надеждой прошептал он. - Если использовать цепные артефакты и позволить вирусу окончательно внедриться и развиться, то… То тогда Паукки, вызрев, выберутся и уничтожат друг друга, - Хариндер умолк, вглядываясь во мрак за окном, и каким-то мертвым голосом промолвил: - Господи, помоги мне.

В следующее мгновение Алита увидела себя, стоящую на пороге кабинета артефактора во дворце принца Хашивана. Это было странно: видеть себя одновременно своими и чужими глазами - и эти чужие глаза видели, что она прекрасна, и что Хариндер больше не сможет бороться - да это уже и не нужно. Он смотрел, и темное пятнышко в ауре Алиты испуганно ерзало под его пристальным взглядом, чуя соплеменника.

А потом пришел удар - неожиданный и тяжелый, он вышвырнул Алиту в реальность из чужих воспоминаний. Хариндер все-таки сумел разорвать нить, соединяющую их разумы, и сейчас смотрел на Алиту с такой искренней болью и обидой, что она невольно почувствовала стыд.

Значит, у него все-таки получилось уничтожить обоих Паукк. Значит, он теперь был свободен. Алите хотелось обнять его и сказать, что он достоин самого большого счастья, что у него все будет хорошо - но она прекрасно понимала, что никакие слова не помогут его ране затянуться.

- Ну что? - устало произнес Хариндер, потирая висок. Нить оставила едва заметное пятно на коже. - Ты довольна тем, что увидела? Теперь ты убедилась, что…

Он замолчал, устало махнул рукой и поднялся с пола. Алита смотрела на него и понимала, что артефактор все-таки использовал ее вслепую - но она испытывала к нему только искреннее сочувствие и понимание.

Хотя бы потому, что Хариндер действительно любил ее. С самого начала и до этой минуты.

- Почему ты не сказал сразу? - спросила Алита и тотчас же одернула себя: вопрос звучал как обвинение. Хариндер вздохнул.

- А ты бы мне поверила?

Алита пожала плечами. Хариндер понимающе кивнул.

- Вот именно.

Несколько минут они молчали, глядя друг на друга и прекрасно понимая, что никакие слова уже ничего не исправят. Затем Хариндер протянул руку, помог Алите подняться и сказал:

- Тебе лучше уйти в свою комнату. Нам надо… побыть одним.

День медленно склонился к тихому вечеру, пронизанному закатным солнцем. От деревьев протянулись длинные темно-зеленые тени, гудение пчел стало тише, а запах абрикосов - насыщенней и глубже. Алита сидела в своей комнатушке и впервые за очень долгое время действительно не знала, что ей делать. Если раньше у нее был хоть какой-то план и порядок действий, пусть и весьма неприятных, то теперь их сменила пустота.

Забравшись в голову Хариндера, Алита узнала правду и потеряла одного из немногих близких людей. Ей не хотелось так думать, но она была почти уверена в том, что артефактор потерян для нее навсегда. И это было горько и больно.

Когда солнце скрылось, и сад погрузился в густые сиреневые сумерки, в дверь деликатно постучали. Алита вздрогнула и обернулась, ожидая увидеть на пороге Хариндера, но в комнату вошла механическая мадам Сафрани с подносом. Поклонившись Алите, она опустила поднос на кровать и сказала, указывая на большой бумажный сверток:

- Милорд Хариндер уехал час назад. Он просил передать вам вот это.

- Что это? - осведомилась Алита. Сейчас, в сумерках, мадам Сафрани казалась живой - живой и печальной.

- Не знаю, миледи, - откликнулась она. - Прикажете зажечь лампу?

- Да… - неожиданно замялась Алита. - Да, пожалуй…

Мадам Сафрани вышла и вскоре вернулась с изящным светильником. Снова поклонившись, она поинтересовалась, не нужно ли миледи чего-то еще, и, получив отрицательный ответ, покинула комнату. Когда в коридоре стихли шаги, Алита взяла сверток и, разорвав бумагу, увидела уродливую глыбу разрыв-камня и сложенный вчетверо лист бумаги, исписанный длинными ломкими буквами.

«Дорогая Алита!» - прочла она и вдруг опустила письмо. На миг Алите стало страшно, но она довольно быстро совладала с собой и стала читать дальше.

«Дорогая Алита!

Разрыв-камень, который я тебе передаю, необычен. Он отправит тебя туда, где в данный момент находятся наши друзья - Этель и Амиран. Я искренне надеюсь, что они живы, и вы сможете продолжить поиски.

Честное слово, я не знаю, что еще сказать. Может быть, все дело в том, что у любви нет слов - есть только клыки и когти, которыми она наносит раны, и никакие слова, даже самые правильные, не заставят эти раны затянуться. А мы сейчас ранены оба. И я жалею только о том, что не смог сделать тебя счастливой и не смогу отблагодарить за то, что ты вытащила из меня тьму.

Найди своего любимого. Я думаю, это единственное, что принесет тебе успокоение. Не стану говорить, что все будет хорошо. Стану просто в это верить.

Прощай».

Алита уронила руки на колени и несколько минут сидела просто так, без единой мысли в голове. Потом она бережно сложила письмо и взяла разрыв-камень, готовясь активировать его - но в это время чей-то взгляд, живой, горячий и заинтересованный, хлестнул ее по затылку.

Обернувшись, Алита вполне предсказуемо увидела пустую комнату. Подняв светильник, она подошла к зеркалу - в отражении не было ничего необычного, но чувство, что за ней пристально наблюдают, никак не хотело уходить. Алита всматривалась в свое побледневшее лицо, надеясь, что за ним вдруг проступят какие-то другие черты, но ничего не происходило, и отражение не менялось. Зачарованная им, Алита негромко сказала: