Карт-Бланш для Синей Бороды (СИ) - Лакомка Ната - Страница 16

Матушка незаметно ущипнула меня за руку, а господин Маффино от такого предательства попросту потерял дар речи. Дамы застыли, держа ложечки на весу, и только граф смотрел на меня, как будто я сказала нечто очень приятное.

— Вы, видно, хорошо разбираетесь в десертах, — заметил он. — Много их пробовали?

Учтивый вопрос, который имел особый смысл лишь для двоих — для меня и де Конмора, добавил задора беседе. Я улыбнулась так сладко, что сделала бы честь лучшему десерту из безе, и ответила:

— На самом деле, я не сладкоежка. Не люблю сладкое, и ваш торт, милорд, попробовала лишь по принуждению.

— Бланш! — сказала матушка углом рта и совсем другим тоном добавила: — Вы должны простить ее, господин де Конмор. Ваш прием так великолепен, что любая молоденькая девушка потеряет голову…

— Вам не надо извиняться, — заверил матушку граф. — Это прекрасно, когда девушки честны и говорят то, что думают. Хотя я не согласен с леди Бланш — торт очень хорош. Мне посчастливилось наблюдать за его приготовлением, и я был впечатлен.

Я посмотрела на него строго и вопрошающе, но не разглядела насмешки, хотя и была к ней готова. Матушка тоже была обескуражена словами похвалы и призвала на помощь всю женскую хитрость.

— О! Я вижу Анну, она зовет нас! — она подхватила меня под руку и указала в угол зала. — Идем же, Бланш! Это моя вторая дочь, господин де Конмор — Анна. Прошу прощения, мы вас покидаем.

Раскланявшись, мы с матушкой удалились.

— Какой странный разговор вы вели с графом, — сказала она, понизив голос. — Ведь он знает, что ты работаешь в лавке Маффино?

— Да, мама. И был настолько любезен, что снизошел поболтать со мной о тортиках и печенюшках.

— О тортиках… — матушка посмотрела на меня искоса, но сделала вид, что не замечаю ее взгляда.

Ужасно хотелось посмотреть на графа, но я сдержалась. Любопытство не красит благородную леди, это точно, а показывать, что меня интересует его персона — это было бы слишком сладко для некоторых.

Пока матушка разговаривала с Анной, я не слышала ни слова, вспоминая наш разговор с де Конмором. Что было его целью? Оскорбить меня? Но никто ничего не понял. Граф хотел меня смутить? Но почему оказался так доволен, когда это не удалось? Его намерением было лишь подразнить?.. Подразнить… Горячая волна прошла по моему телу от сердца до макушки, а потом до кончиков пальцев на ногах. Разве мне не понравилось разговаривать с ним? Разве я не ощущала себя особенной, посвященной в тайну, когда мы говорили о вещах столь сокровенных при посторонних людях? Почему он оказался в саду, где были мы с Реджи? Случайность ли это, или граф… следит за мной?

«Счастливый вдовец… хотите знать почему… везде суете нос… трудно жить рядом с вами… поцелуй невозможно забыть…» — голос графа до сих пор звучал в моей голове.

«Ты слишком впечатлительна, дорогуша, — мысленно сказала я себе с издевкой. — Понятно, что скучная жизнь в Ренне располагает к мечтаниям, но ты и в самом деле переела сладостей, если считаешь, что пара двусмысленных фраз показывает особое расположение к тебе…».

От размышлений меня оторвал распорядитель бала, который снова потряс посохом с бубенчиками, привлекая внимание гостей, и объявил Танец лилий. На этот танец дамам полагалось приглашать кавалеров — забавно, мило, но страшно волнительно. Мне казалось, я никогда не смогла бы пригласить мужчину и предпочла бы ускользнуть из зала, сделав вид, что у меня внезапно развязалась лента на туфельке или случился какой другой казус, потребовавший бегства в дамскую комнату. В отличие от меня, Анна и Констанца тут же пригласили двух молодых людей и одними из первых заняли места в шеренге танцующих.

— А ты, Бланш? — спросила матушка, посмеиваясь. — Ты чего ждешь? Сейчас разберут самых молодых и красивых!

Ей хорошо было смеяться — возраст и положение вдовы избавляли ее от выбора кавалера.

— Милорд очень выделяет ваших милых дочерей, дорогая Леонидия, — произнесла леди Медоус, подобравшаяся к нам с ловкостью кошки. — Констанцу он назвал первой красавицей Ренна, а с Бланш так долго разговаривал…

— Зато Анне не досталось ни слова, ни улыбки, — ответила матушка кротко. — Он всего лишь выполняет роль радушного хозяина, дорогая. Не надо видеть подводных камней там, где их нет.

— Я всего лишь о том… — обиженно начала леди Медоус, но не договорила. — Смотрите, милорда графа приглашает Алария! Я слышала, она недовольна, что милорд отдал звание первой красавицы Констанце…

— Ну что вы, — добродушно возразила матушка, — не поверю, что такая милая девушка станет обижать мою Констанцу!

Но судьба Констанцы в это мгновение меня совсем не волновала, потому что я повернулась, как флюгер, в сторону, где стоял граф. Алария и правда присела перед ним в изящном поклоне, приглашая танцевать, и приглашение было принято. Де Конмор подал девушке левую руку, и они прошли на середину зала.

Вопреки здравому смыслу я ощутила разочарование. Но осмелилась бы я пригласить графа? Это вряд ли.

Алария была чудо, как хороша. Не так красива, как Констанца, но одета гораздо богаче и пышнее. Если мо я старшая сестра была нежным цветком, пугливой ланью, то Алария действовала без робости и без смущения. В ней были лишь отточенное изящество и чувство собственного превосходства. Вот она склонила голову к плечу, что-то рассказывает графу, кокетливо опуская ресницы. Он молчит, но слушает с улыбкой.

Коротко вздохнув, я отговорилась головокружением и сбежала в дамскую комнату, где просидела до самого последнего танца. Тут матушка вытащила меня в зал почти насильно:

— С чего это ты изображаешь затворницу, Бланш?! Уверена, что с десяток молодых людей почтут за счастье потанцевать с тобой!

Вопреки матушкиным надеждам, никто не пригласил меня, зато для сестер нашлись кавалеры. Я следила за Анной и Констанцой со смешанным чувством радости и сожаления. Они и в самом деле были самыми красивыми, и Констанца не зря была объявлена королевой бала.

Она уже пришла в себя и весело кружилась, держась за руки с молодым человеком, который не сводил с нее восхищенных глаз.

А мои глаза высматривали в толпе танцующих не только сестер. Но графа не было видно. Хозяин праздника просто исчез. «Я не смогу с вами попрощаться…» — он уже знал, что не станет провожать гостей. Впрочем, Аларии тоже нигде не было видно.

Лорд и леди Чендлей выступили вперед, благодаря всех, почтивших визитом. Вот бал и закончился.

— Почти все гости разъехались, господин Ален, — сказал Пеле, подавая графу де Конмору бокал с нагретым пуншем. — Осталось несколько по углам, но мы их сейчас выловим и отправим домой. Праздник удался!

— Удался, несомненно, — пробормотал Ален, делая глоток горячего ароматного напитка.

Запах корицы настойчиво напомнил ему одного из гостей. Вернее не гостя, а гостью. Он поставил бокал на стол, сделав это с излишней поспешностью.

Потом передумал и снова взял, вдыхая аромат пряностей.

— Смотрю, вы определились с выбором будущей жены, — сказал Пепе словно бы между делом. На правах доверенного слуги он мог позволить себе подобную фамильярность с хозяином.

— Определился.

Пепе подождал, не услышит ли еще чего, но так как его хозяин молчал, заговорил снова:

— Если мне позволено будет говорить…

— Как будто можно запретить тебе это, — усмехнулся Ален.

— Если прикажете — я тут же замолчу, — торжественно поклялся Пепе. Но так как приказа молчать не последовало, он продолжал: — Она, конечно, красавица, каких поискать, но как по мне, так совсем вам не подходит.

— С каких это пор ты стал разбираться в благородных дамах?

— Как будто они чем-то отличаются от неблагородных, — ответил слуга, обиженный, что в его оценке усомнились. — Так же сплетничают, так же пищат! Они называют вас Синей Бородой, глупые кукушки! Все одинаковы!

— Некоторые отличаются, — сказал Алан.

— Будто!

— Иди-ка проверь, все ли гости ушли, — велел ему граф.