Первая после бога (СИ) - Снежинская Катерина - Страница 3

– Нет, хаосово семя, не можешь! – окончательно психанул зав. – Я тебе сто, нет, тысячу раз уже говорил, что…

Кассел его даже жалко стало. Немолод ведь уже, рискованно так волноваться. Хотя, конечно, старик крепкий, выглядит импозантно и любому молокососу фору даст. Одна только эта роскошная белоснежная шевелюра чего стоит. Поговаривали, что до сих пор подолы студенткам обдирал. Правда, сама она ни в каких порочащих романах начальство не замечала.

– Ты меня слушаешь, вообще? – неожиданно спокойно спросил Лангер.

Хирург честно головой помотала – не слушаю.

– Дира, – заведующий рухнул на стул, словно у него все силы разом кончились. – Девочка моя, ну когда ты поумнеешь, наконец? Ты же хирург, богами поцелованный! Не у каждого мужчины такая рука! Да ещё и диагност, которому Солнце на ухо шепчет. А где работаешь? В экстренной!

– Меня всё устраивает, – снова пожала плечами Кассел.

– Да ты же карьеру свою губишь, дура! – раненым драконом взревел успокоившийся было Лангер. – Зря, что ли, я на тебя шесть лет в академии угробил, звезда выпуска? Тебе самой лет через пять отделением командовать! А с твоими принципами так и будешь тут до старости ковыряться!

Врач упорно молчала, теперь разглядывая пол. Ничем, впрочем, непримечательный – обычный паркет, явно нуждающийся в хорошей порции мастики.

– Уйди с глаз долой, – простонал заведующий, рванув узел галстука остромодного ониксового цвета, да ещё и с золотой искрой. – Чтоб я тебя до завтра не видел!

– Завтра у меня ночная смена.

– Значит, до пятницы! – вызверился Лангер. – Вон пошла!

Третий раз просить Кассел не требовалось. Даже времени на то, чтобы попрощаться, она тратить не стала. А зачем? И так понятно: увидятся ещё.

***

Утро в приёмном отделении ничем от вечера не отличалось – лица другие, а так всё по-прежнему. Правда, чувство приятное появлялось, эдакая снисходительная отстранённость: вам ещё сутки пахать, а я уже домой. Всё, всё, меня больше ничего не касается! Ваши трудности и проблемы тоже ваши.

Нет, работу свою Кассел обожала и отделение экстренной помощи нежно любила. Но вот когда за спиной стеклянные двери закрываются – и именно утром – ощущение, похожее на экстаз появляется. Что-то в этом есть и от выхода на волю, и от удовлетворённо ноющих после тренировки мышц, и от выпускного в колледже.

А воздух какой! Свежими, ещё клейкими листочками пахнет, промытой дворником мостовой, горьковато – мокрой землёй. Правда, со стороны морга формальдегидом наносит, но тоже как-то по-весеннему, без грусти. В полосе парка, отделяющей посадочную драконью площадку от больничных корпусов, птички цвиркают. К административному зданию стекаются ручейки секретарш, кадровичек, бухгалтерш – цокают каблучки, развиваются подолы ярких юбок, истинно по-весеннему, игриво показывая лодыжки. И самой немедленно захотелось надеть такое же яркое и бессмысленное. Идиллия!

– Кассел? Я думал, ты опять в порыве трудового энтузиазма на вторую смену пошла.

Врач обернулась, глядя на шикарно подходящего доктора Иро Шеллера. Он всё умудрялся делать шикарно: ходить, сидеть, говорить и даже молчать. Ещё со времён академии у Диры нет-нет, а проскальзывала гаденькая мыслишка: на унитазе красавиц Иро восседает так же шикарно?

Впрочем, этому всё по силам. Высок, рыжекудр, как поэт и глаза весьма поэтические – небесно-голубые, с поволокой. В обрамлении – или опушке? – невероятно чёрных при его-то рыжине, девчачьи-длинных ресниц. И во всей этой роскоши ни грамма изнеженности – фигура, как у спортсмена. Да ещё умён, и хирург небесталанный, но ленивый и корыстный.

Сволочь, конечно, последняя, куда без этого?

– И чего молчим? – иронично поинтересовался Шеллер, шикарно приподняв левую бровь, естественно.

Видимо, этому умению обучают в питомниках, где вот таких самцов разводят. Ну, никак не верится, что подобное великолепие получилось естественным путём.

– От восхищения дар речи потеряла, – призналась Кассел. – Любуюсь.

– Дать потрогать?

С такой улыбкой ему только зубные эликсиры рекламировать.

– Не надо, – вздохнув, отказалась Дира. – Боюсь, в обморок свалиться.

– От восхищения?

– От усталости, – пришлось честному хирургу разочаровать красавца. – Устала я, Иро, как ездовой ящер.

– Это ты так напрашиваешься, чтобы я тебя подвёз?

– Да, – кивнула врач. – Хотя сомневаюсь, что твоего милосердия на это хватит.

– Милосердия, может, и не хватит, – не стал спорить Шеллер, – а вот по старой памяти отчего не помочь? Стой здесь, сейчас коляску подгоню.

– Стою, жду, – покорно согласилась Дира, никуда уходить и не собирающаяся.

Только цыкнула на совесть, тихонечко пискнувшую что-то про то, будто бывших любовников эксплуатировать нехорошо. Категории «хорошо-не хорошо» и «правильно-не правильно» не котируются, когда до дома добираться час с лишним. И даже то, что этот самый бывший, по старой памяти не только подвезёт, но ещё и флиртовать начнёт, тоже казалось несущественным. Ничего, потерпит. Терпела же его Кассел во время бурного и, к счастью, короткого романа.

Собственно, романов было аж два. Правда, сам Шеллер только об одном подозревал. Шикарный третьекурсник в сторону томно вздыхающих первокурсниц и не смотрел. Так что Дира спокойно и без помех благополучно влюбилась, успела намечтать общих внуков и разочароваться в объекте пламенной страсти. А вот через три года Иро на неё внимание сам обратил. И тут уж всё по-взрослому стало. Правда, на три дня.

Потом Кассел осознала, что с красавцем неимоверно скучно и сделала ручкой. Чем повергала рыжего в состояние глубокого шока. Да так, что он до сих пор удивлялся, и время от времени предпринимал попытки реанимировать былые чувства. Понятно, лишь для того, чтобы в этот раз успеть бросить первым. Но хирург на провокации не поддавалась, а вот мелкими знаками внимания внаглую пользовалась.

Тем более что коляска у Шеллера последней модели, с гномьими рессорами и качественным магпологом, не пускающим внутрь пыль и уличный шум. Ещё ящер великолепный, скорее даже скаковой, а не ездовой.

Но сегодня все дорогущие навороты и скорость ящера не пригодились. Улицы столицы Кангара тосковали в непривычной тишине и безлюдности. Редко-редко проедет частный экипаж. Ни тебе фургонов торговцев, ни таксистов с их полудохлыми клячами, сверкающими проплешинами сероватой кожи на месте осыпавшейся от старости чешуи. Ни, кстати, омнибусов[6]. А вот драконов с золотым подбрюшьем, поблёскивающих в ярком солнечном свете как россыпь бисера, было неожиданно много.

– Чего это полиция суетится? – Дира прижалась щекой к защитному пологу, пытаясь рассмотреть, что там в небе творится. – Опять я самое интересное пропустила?

– Видимо, – хмыкнул Иро, вольготно развалившийся на сидение. Ноги вытянуты, руки за головой, сюртук расстегнут, кружевной галстук повязан небрежно – вид сногсшибательный. – Вообще-то, дорогая, сегодня Весеннее Равноденствие. Народ перед праздником отсыпается, потому и пусто. Кстати, не хочешь компанию составить? У меня дежурства нет, пойду на площадь, как все нормальные люди. Может, даже через костёр прыгну. Приглашаю. Такие предложения два раза не делаются.

Кассел хмыкнула. Прыганье через костёр и вытекающая отсюда любовь навеки в её планы точно не входили. Под омелой она тоже не целовалась, венки в реку не пускала и хлеб ни с кем не надкусывала. А уж изменять своим принципам с Шеллером ни малейшего желания не имела.

– Слушай, всё забываю спросить. А чего тебя опять к нам перевели? Вроде бы, в хирургии на тёплое местечко пристроился? – невинно поинтересовалась Дира, рассматривая пустую улицу.

Иро пробормотал что-то не слишком внятное, но подозрительно похожее на «стерва». Резко сел, вдруг заинтересовавшись амулетом управления ящером, в его вмешательстве абсолютно не нуждавшемся. Кассел только плечами пожала, мол: не хочешь говорить – и не надо, не слишком мне и интересно.

Хотя вся больница знала, что любимая дочка главврача Зубера, за которой Шеллер долго ухлёстывал, склоняя к законному браку, застукала коварного возлюбленного с медсестрой. А так и не состоявшийся тесть сослал Иро учиться верности и воздержанию в экстренную хирургию.