Тени прошлого (ЛП) - "Snapes_Goddess" - Страница 57

Не переставая целовать ее, Малфой снова заскользил вниз… И чувствовал, как губы покалывает от ощущения нежного мягкого тела под ним. А разум туманится от эйфории, понимая, что именно от его поцелуев Гермиона дрожит сейчас и тихо стонет, обжигая его кожу горячим рваным дыханием. Спустившись к груди, Люциус на секунду задержал взгляд на вырезе сорочки и тут же наклонился, чтобы начать целовать сливочно-белые полушария, чередуя их одно за другим, пока жадные руки уже стягивали с ее плеч тонкие серебристые бретельки. Шелк свободно заскользил по ее телу, будто помогая Малфою освободить свою хозяйку для него; для того, что он хочет сделать с ней.

«Для того, что я сделаю с ней!»

Стремясь помочь ему и поскорее остаться обнаженной, Гермиона извивалась, быстро и лихорадочно гладя Люциуса по спине. И ему казалось, что еще никогда в жизни он так не жаждал дотронуться до кого-то. А когда ощутил, как маленькие и жадные ее ручки скользнули и погладили его по груди, опустившись почти сразу еще ниже, на живот, понял, что мягкое и пугливое прикосновение прохладных любопытных пальцев к его разгоряченной коже не просто приятно. Оно — восхитительно.

Совсем скоро Люциус снова почувствовал их на спине и в тот самый момент, когда они, едва касаясь, заскользили по позвоночнику, он наклонился и поцеловал сморщенную ягодку соска. И тут же глухо застонал, будто отвечая на ее собственный вздох, так и не прекращая ласкать маленький сладкий бутон. И вкушал его до тех пор, пока стоны и всхлипы Гермионы не зазвучали одной бесконечной нотой желания… Оторвавшись от одного, Люциус тут же приник ко второму.

Реакция этой молоденькой женщины была невероятной. Она так откровенно и так остро реагировала на каждое его прикосновение, каждое движение рук или губ, что на секунду у Люциуса мелькнула мысль: а было ли хорошо с ним, на самом деле хорошо, всем тем, с кем спал он до нее? Или они играли? Потому что никто и никогда не выгибался под ним, не кричал и не задыхался так, как она сейчас.

Ждать дольше казалось уже невозможным. Продолжая целовать ее, Малфой наконец стащил сорочку и быстро отбросил ее куда-то в ноги. Жадно оглядел маленькое тело, лежащее под ним: мягкое, нежное и будто сливочное. И на секунду прикрыл глаза.

«Дурак!»

Несколько дней назад ему казалось, что прекрасней зрелища, чем Гермиона, забывшаяся в дымке оргазма, быть не может — как же он ошибался. Может! Еще прекрасней оказалась она возбужденной и теряющей рассудок от желания.

«Стоп! Успокойся. У тебя пять лет не было женщины и нормального секса!»

Но циничная мысль, такая привычная для прошлого Люциуса Малфоя, исчезла также быстро, как и возникла.

Повзрослев, Гермиона Грейнджер, без сомнения, стала очень красивой женщиной, и Малфой прибил бы любого, кто осмелился бы не согласиться с этим. Она казалась похожей на сочный спелый персик, налившийся пьянящим сладким соком и умоляющий съесть его, наконец. Люциус медленно и дразняще провел кончиками пальцев по ее бедру и затаил дыхание, увидев, как она на мгновение зажмурилась и сжала ладошками простынь. Затем скользнул ниже, слегка пощекотал округлую коленку и замер, легонько поглаживая узкую ложбинку — в том самом месте, где нога соединялась с телом.

«Да… видит Бог, она оценила эту чувственную ласку».

С наслаждением Малфой наблюдал за ее реакцией, до сих пор удивляясь: почему это нежное существо позволяет ему так много… После той самой первой боли, которую он причинил ей. Люциус почти потрясенно вглядывался в ее лицо, страшась, что увидит в нем опаску и всей душой надеясь на обратное. И снова мысль о прошлом кольнула его. Обычно его женщины лежали в постели с закрытыми глазами (даже Нарцисса!). И было неясно, нравится им то, что он делает, или же нет.

Но Гермиона не отрывала от него глаз. Нет… Она не пряталась от него в какой-то своей, истинно женской скорлупе — наоборот, откровенно наблюдала, как пальцы его двигаются по ее телу, и не только наблюдала, но и все это время гладила и ласкала его сама.

А когда Люциус дотронулся до ее живота и, обведя легкую округлость, скользнул чуть ниже, Гермиона, облизнувшись, словно кошка, вдруг приподнялась навстречу и, куснув его за нижнюю губу, скользнула ладошками прямо в пижамные штаны и дерзко сжала ягодицы. Застав его практически врасплох, она толкнула Люциуса на спину и зависла над ним, словно нимфа или наяда, желающая одарить своей любовью простого смертного. И копна каштановых волос спадала сейчас вокруг них темным занавесом.

— Мне кажется, что на тебе до сих пор слишком много надето, Люциус… — низко и гортанно промурлыкала эта молодая женщина и невольно приподняла бровь. Казалось, будто сама она удивлена той чувственной смелостью и страстью, что прозвучали сейчас в тишине спальни.

— Я лишь любовался тобой, — искренне прошептал Малфой, осторожно дотрагиваясь до ее губ кончиками пальцев. — И надо сказать, ты прекрасна…

— Ох же… — Гермина не сдержала игривую улыбку. — Ты так часто говоришь мне об этом, что еще чуть-чуть и я, кажется, поверю…

— Да уж поверь, — глухо пробормотал Малфой, уже притягивая ее к себе и впиваясь поцелуем. И тут же понял, что она, отвечая, судорожно дернула шнуровку пижамных штанов, пытаясь освободить его от них. У нее ничего не получилось. И тогда она, сердитая от разочарования, потянулась за его волшебной палочкой, лежащей на прикроватной тумбочке, чтобы быстро произнести заклинание.

Секунда — и он оказался полностью раздет! Раздет так же, как в тот день, когда появился на этот свет!

— Ну вот… Так-то лучше, — усмехнулась Гермиона, бросая палочку назад. И тут же взвизгнула, перевернутая на спину и прижатая мужским телом к прохладе простыней.

— И куда же делась моя маленькая застенчивая ведьма, стесняюсь спросить? — ухмыляясь одним уголком рта чисто «малфоевской» улыбкой, тихо спросил Люциус. — Кто эта развратная лисичка, соблазняющая меня?

— Не знаю… Я не знаю, что со мной… Когда мы рядом, хочу прикасаться к тебе все время, хочу целовать тебя, дотрагиваться, хочу чувствовать тебя… всего… — Гермиона тихо шептала, снова соблазнительно изгибаясь под ним и наслаждаясь прикосновением тонких светлых волосков на его груди к своим соскам. — Со мной что-то не так, да?

— Нет, глупенькая… С тобой все так. Я очень рад, что ты не боишься меня… после того… после той боли… — Люциус замолчал, испугавшись, что напоминание об их первом разе может испортить и спугнуть волшебную атмосферу, возникшую между ними сейчас.

— Я никогда не боялась тебя… Ни тогда, ни сейчас, — путаясь пальцами в светлых волосах, Гермиона притянула Малфоя к себе, чтобы утонуть самой и утопить его в долгом жарком и сладком поцелуе. И пока их рты танцевали древний танец любви, Люциус снова скользнул рукой ниже: по плавному изгибу талии и дальше, снова по округлости живота. И опять глухо рыкнул, почувствовав, как она раскрывается ему навстречу, будто поощряя. Будто приветствуя его там, где он нужен сейчас сильней всего.

Коротенькие кудряшки, так и не удаленные в салоне, казались ему шелковыми, когда он осторожно закружил по ним пальцами. А нежные складочки ниже были гладкими и припухшими: сливочная сущность желания уже просочилась между лепестками медленно раскрывающегося для него цветка. Не отрываясь от поцелуя, Люциус проник чуть дальше и тут же услышал, как хрипло и рвано Гермиона выдохнула, когда он коснулся самой сокровенной ее женской сути. Дрожа от возбуждения, он продолжил неспешное, будто ленивое, движение пальцев.

Награда за это оказалась великолепной! Коснувшись клитора, Люциус почувствовал, как она дернулась и громко застонала ему в рот. Она была готова и, видит Бог, ждать дольше он не мог — даже несмотря на благие намерения. Устроившись между ее бедер, Малфой уткнулся лицом в шею Гермионы, мучительно пытаясь хотя бы ненадолго взять себя в руки.

«Идиот! И я еще мечтал, что буду полночи медленно смаковать каждый дюйм ее тела? Да я с ума сойду, если не овладею ею сейчас же. Немедленно!»