Невеста берсерка (СИ) - Федорова Екатерина - Страница 41

— Его хирдман? — возбужденно спросил Свальд. — Кто, Свейн?

— Нет, его звали Кейлев.

— Это уже не болтовня слабаков, — заявил Свальд. — Я знаю Кейлева. Видел его, когда был у Харальда в Хааленсваге.

На лицах Турле и Огера появилось некоторое оживление. Мейнлих торопливо добавил:

— Теперь Харальду достались все драккары Ольвдана. Говорят, у него их было одиннадцать. Правда, я слышал, что один сгорел. И еще один из драккаров ярла Хрорика, который пришел в Йорингард вместе с Гудремом. Да там и погиб, от рук Харальда. Только говорят, что Харальду, которого вот-вот назовут конунгом, не хватает людей, чтобы набрать хирды для своих драккаров. А иначе он пошел бы в Веллинхел — и покончил с Гудремом одним ударом…

Мейнлих снова помолчал. Закончил:

— Конечно, если бы семья его матери помогла, конунг Харальд Ермунгардсон, внук ярла Турле, стал бы конунгом всего Нартвегра. И все конунги покорились бы ему. Берсерку, сыну Мирового Змея.

Воины снова загомонили, уже громче — и с восторгом.

Мейнлих подался вперед. Добавил уже тихо, так, чтобы его услышали только Турле и Огер, напротив которых он сидел:

— Главное, чтобы Один хранил его жизнь в бою. Иначе родичам, как и положено, придется справить по нему арваль (торжественные поминки). И беречь память о нем. Как и то, что от него останется…

Он откинулся назад, замолчал. Свальд, сидевший подальше, но что-то расслышавший, глянул недовольно. Однако ничего не сказал.

— А в чем тут твоя выгода, Сигридсон? — Турле глянул на купца из-под белесых косматых бровей. — Не думаю, что ты тащился сюда из Фрогсгарда, лишь бы порадовать нас вестями…

Он перевел взгляд на воинов, все еще шумно обсуждавших услышанное. И рявкнул:

— О моем внуке Харальде. О Кровавом Змее.

Викинги взревели.

Их простые воины — большие дети, подумал Мейнлих, глядя на Турле. Но их ярлы — дело другое.

Он широко улыбнулся, стараясь выглядеть простодушным.

— Я хочу отправиться с тобой в Йорингард, ярл Турле. Думаю, там сейчас не знают, куда деть воинов Гудрема, захваченных Харальдом. Я с удовольствием куплю их всех — потому что знаю, кому продать. Кроме того, предстоит война, и захваченных воинов станет еще больше. В награду за добрые вести… я хотел бы стать тем, кто имеет право выбирать первым.

Турле кивнул.

— Мы не забудем тебя, Май… — старый ярл поперхнулся, произнося непривычное для него имя. Закончил, сдвинув брови: — Мейлиг Сигридсон, принесший нам добрые вести о моем внуке Харальде. Будь нашим гостем. Сегодня мы зададим пир в честь победы моего внука Харальда. А завтра начнем готовиться в путь.

— Да, — радостно выкрикнул Свальд. — Поможем Харальду.

На следующий день после того, как ее выгнали из бани ради девки Харальда, Рагнхильд уже знала все. Просто расспросила Убби, навешавшего ее три раза в день, каждый раз норовя уволочь куда-нибудь к стене, в укромное место — и выведала.

Теперь Рагнхильд знала, что случилось с ярлом, когда с драккара Гудрема в него пустили стрелы, намазанные каким-то зельем. Как Харальд после этого обезумел, и почему-то потемнел лицом. Даже глаза у него, как заявил Убби, тогда почернели.

Но его люди, подплыв на драккаре, бросили на поживу ярлу светловолосую девку. Ту самую. И глаза у Харальда снова засияли. А еще вернулся разум.

Почему саму девку он так и не порвал — хотя перед этим, не задумываясь, сломал Убби руку — этого ее жених не знал.

Однако самое главное случилось потом. Когда Харальд вернулся в крепость, на его лице вдруг засияла морда из сияющего серебра — вроде тех, что украшают драккары.

Рагнхильд уже слышала пересуды про эту морду от воинов, вместе с которыми плыла на драккаре из Хааленсваге в Йорингард.

Пока Убби рассказывал ей это, она молча улыбалась. А про себя думала — неужели так никто и не понял, что светловолосая для Харальда не просто очередное мясо для кровавой потехи, а нечто большее?

А его попытка спрятать девку, одев в рабское тряпье и нарядив при этом темноволосую потаскушку в шелка, отобранные у ее сестер — это самое смешное. Потому что каждый, кому достанет ума собрать все слухи о штурме Йорингарда, сразу поймет всю ценность светловолосой для Харальда.

Мужчины, размышляла Рагнхильд с презрением. Понятно, чего опасается Харальд — что его драгоценную девку убьют. Если зелье на стрелах было тем средством, с помощью которого Гудрем собирался подчинить себе Харальда — а тот, побыв со своей бабой, переборол силу этого зелья…

Тогда девка обязательно должна жить. Во всяком случае, пока Харальд не убьет Гудрема. Ну а там…

Там видно будет.

И Белая Лань нежно улыбнулась Убби. Сказала, опуская ресницы:

— Если конунг Харальд и впрямь сын Ермунгарда, то все это не удивительно. Скажи, Убби, а что насчет нашей свадьбы? Свадебный эль будет готов через десять дней. Но если тебя к этому времени не будет в Йорингарде, он может перебродить…

— Да куда я денусь, — радостно ответил Убби. — Драккары есть, а людей нет. Нет, мы здесь застряли на всю зиму. Вот весной начнут возвращаться с зимовий, тогда и в Веллинел можно будет сходить.

Посмотрим, подумала Рагнхильд.

Впрочем, Гудрем и впрямь может подождать и до весны, практично подумала она. Весной в Йорингард почти наверняка придут воины ее отца, которые разошлись на зимовье по домам. Пусть нет конунга Ольвдана — но есть конунг Харальд и драккары.

Рано или поздно, но Гудрем умрет. А ей пока надо заняться собой — и сестрами.

У нее их восемь. Из них только две девственницы, но тех оставили для Харальда. И он может потребовать их в свою опочивальню в любую ночь, когда пожелает.

Только вряд ли потом женится.

Рагнхильд посмотрела на Убби, который как раз сейчас рассказывал о своем доме. Улыбнулась еще шире. Как бы уговорить этого дурака, чтобы он оставил свою молодую жену в Йорингарде?

Мысли ее тут же перекинулись на другое. Харальд до сих пор так и не проявил интереса к ее сестрам. Не интересуется девственницами? Конечно, сейчас ей это на руку… но это неспроста.

А в главный дом днем заносили подносы с едой. Похоже, и темноволосая, и светловолосая сидят там. И Харальд спит только с ними, забыв про ее сестер. Раз уж обе там — наверняка с обеими и спит…

Интересно, мелькнула у Рагнхильд мысль, он их берет на ложе по отдельности — или сразу вдвоем, вместе?

Зайти, что ли, на кухню, да расспросить рабынь — что они видели, слышали…

И Рагнхильд, дослушав рассказ о местечке, где жил Убби, торопливо объявила:

— Мне пора идти, Убби.

Тот нахмурился.

— Так скоро? Послушай, Рагнхильд… я тут поговорить хотел. Ты вроде бы уже не девственница — да и я не сопливый мальчишка. Свадьба будет все равно, я от своего слова не откажусь. Так чего мы ждем?

— Осталось всего десять дней… — начала Рагнхильд.

Но Убби, набычившись, вдруг бросил:

— А мне, помню, еще отец говаривал — не бери товар, Убби, не пощупав его рукой. В общем, так — этой ночью я приду к тебе в женский дом. Ты знаешь, за кого идешь. За хирдмана конунга Харальда, который даст тебе защиту и доброе имя. Но и я хочу знать, кого беру себе в жены. Жди меня ночью, Рагнхильд. А то я могу и проще сделать — взять и попросить тебя у Харальда, как наложницу. Он, думаю, мне не откажет. Сам Харальд конунговыми девками не интересуется, у него и так опочивальня не пустует…

И Рагнхильд, переломив себя, кивнула.

— Хорошо, Убби.

Тот хохотнул, притискивая ее к себе здоровой рукой. Ушел, насвистывая.

Белая Лань проводила его ненавидящим взглядом. Стиснула зубы. Придется потерпеть этого быка. По крайней мере, ночью можно будет расспросить, что он знает о постельных делах Харальда…

День этот для Харальда стал радостным, потому что в Йорингард пришли две лодки с его людьми — из тех, кто разошелся на зимовье по своим домам. И в одной из лодок прибыл Свейн, его помощник.