Дочь императора - де Бре Альфред - Страница 37

• Предыдущая
• 37/62
• Следующая

– Я отказываюсь, – отвечал граф твердым голосом.

Не надеясь победить упорство, колдунья решилась прибегнуть к любви Людвига к Маргарите.

– Маргарита – наша пленница, – сказала она. – Ее жизнь в моих руках. Сделайся нашим предводителем, и ты будешь иметь право освободить ее и возвратить отцу или госпоже Гейерсберг. Не упорствуй в отказе, подумай, что власть, от которой ты отказываешься, достанется Иеклейну; подумай, что он любит Маргариту, и неужели ты покинешь эту молодую девушку на необузданную страсть твоего соперника?

С минуту Сара могла надеяться одержать победу. Людвиг не отвечал, и она читала на его искаженном лице следы борьбы, происходившей в его сердце.

– Итак, – сказала она, – на что ты решился?

– Я отказываюсь, – отвечал он. Сара сделала гневное движение.

– Ты думаешь может быть, что я тебя обманываю, – начала она, – что Маргариты нет здесь? Мы посмотрим, посмеешь ли так легко пожертвовать ее своему сопернику, когда увидишь ее перед собой – в отчаянии.

В сопровождении графа и его караульных Сара направилась к маленькой группе деревьев, где стояли Маргарита, Максимилиан и четверо ландскнехтов флориана, за которыми, в некотором расстоянии, наблюдали несколько людей Иеклейна.

– Маргарита, – сказала Сара, – ваша жизнь и честь будут зависеть от начальника братства. Начальником этим будет или граф Гельфенштейн, или Иеклейн Рорбах. Нечего объяснять вам, какая участь ждет вас в случае, если будет выбран Иеклейн. Если граф действительно любит вас, как уверяет, скажите ему, чтобы он принял власть, которая даст ему возможность вырвать вас из рук Иеклейна и возвратит вас вашим друзьям.

– Бог свидетель, что я отдал бы жизнь за вас, Маргарита! – воскликнул граф. – Но она требует от меня больше жизни – она требует чести. Могли ли бы вы уважать вероломного рыцаря, который изменил бы, хотя бы ради вас, долгу дворянина и верноподданного?

– Нет, – ответила Маргарита, – нет, если даже вы были так слабы, что предложили бы мне эту жертву, клянусь, я отказалась бы. Я вас люблю за вашу честность, за благородную преданность монарху, не поколебавшуюся несмотря на несправедливое осуждение, которому вы подвергались от имени его. Берегите честь вашу, граф Гельфенштейн, храните ее чистой и неприкосновенной, хотя бы мне пришлось погибнуть. Честь эта принадлежит мне с тех пор, как мы обручены перед Богом.

– Хорошо, – прервала ее колдунья, – но клянусь вам, сударыня, прежде чем солнце явится на горизонт, вы будете соединены с Иеклейном перед дьяволом вашим и его учителем. Граф, взгляните на вашего соперника: видите ли вы, как он любуется и глазами пожираете Маргариту? К черту! Я больше не хочу медлить и возвращу ему его счастье.

Она подбежала к Иеклейну и с жаром стала говорить с ним.

– Прощайте, Маргарита, прощайте, ангел мой, – сказал Гельфенштейн.

– Прощайте, граф, – отвечала молодая девушка, – что бы ни случилось – оставайтесь верным долгу честного рыцаря.

Люди Сары хотели увести графа Гельфенштейна, но слишком гордый, чтоб напрасно сопротивляться, он беспрепятственно последовал за ними.

Вместо того, чтоб возвратиться на большую площадку, где крестьяне ждали Сару с понятным нетерпением, она углубилась в лес, почти в том же направлении, по которому послала Иеклейна. Через несколько минут она остановилась у маленькой прогалины шириной в семь-восемь футов, откуда сквозь деревья можно было видеть пламя большого костра.

– Остановитесь тут с пленником, – сказала она своим людям.

Она прошла несколько шагов; но, уже подойдя к большой площадке, вдруг круто повернула и воротилась к графу.

– Ты решился, Людвиг? – спросила она. Он не отвечал.

– Через час твоя участь и судьба Маргариты будут в руках Иеклейна Рорбаха, и я сама буду уже не в состоянии спасти тебя.

Граф по-прежнему хранил молчание.

– Но я не хочу, чтобы ты умирал! – воскликнула она вдруг, хватая его за руку. – Нет!.. Нет!.. Я подлое существо! Я не в силах даже отомстить за себя. Ты должен удалиться, удалиться как можно скорее, прежде чем Иеклейн сделается начальником; в противном случае он убьет тебя. Кто-нибудь из крестьян проводит тебя до дороги… В лесу есть наши сторожевые. Они могут не пропустить тебя… А! Возьми это кольцо, стоит только им показать его… Лишь бы твоя одежда… Погоди… Фридрих! – продолжала она, обращаясь к одному из своих людей, – подай этому барину твою шляпу и плащ. Людвиг, снимите шпоры; их бряцанье может возбудить внимание.

Первым движением графа было отказаться от предложения Сары; но ему, вероятно, пришла новая мысль, потому что он поспешно повиновался колдунье.

– Хорошо, – сказала она, когда обмен плащей был окончен, – Теперь уходите… Взамен жизни, которую дарую вам, требую только одного.

– Чего же?

– Если мне когда-нибудь нужно будет поговорить с вами, я требую, чтобы вы, при первом зове, явились в указанное мной место.

– Хорошо, – сказал граф.

– Вы клянетесь?

– Честью рыцаря!

– Хорошо, удалитесь Людвиг, уходите скорее.

В эту минуту долго сдержанное нетерпение толпы наконец выразилось криками и ропотом.

– Сара! Где Сара! – кричали они. – Когда же укажет она нам предводителя? Сара! Сара!

Она поспешно отправилась к большой прогалине и показалась толпе, которая приняла ее с восторгом.

– Я здесь, друзья мои, – сказала она им. – Демоны, обыкновенно повинующиеся моему голосу немедленно, оказались более упрямыми, когда дело коснулось судьбы народа. Борьба была продолжительная, но я одержала победу. Левиафан, могущественнейший из них, повинуясь моим приказаниям, был принужден открыть мне волшебство, которым дал возможность вызвать перед вами образ того предводителя, который поведет вас к свободе. Теперь я все приготовлю к его вызову. Менее чем через час ожидаемый вами предводитель явится среди пламени.

Не станем описывать криков радости, которыми были приняты слова Черной Колдуньи. Их, без сомнения, можно было слышать на расстоянии целой мили.

Между тем Гельфенштейн с трудом пробирался лесом, руководимый своим проводником. Спустя несколько минут граф остановился.

– Как тебя зовут? – спросил он крестьянина.

– Лоренц Зельбиц, – отвечал проводник.

– Хочешь заработать тысячу флоринов?

– Тысячу флоринов! – повторил крестьянин, изумленный этой суммой.

– Да, тысячу флоринов.

Зельбиц пожал плечами. Ему казалось невозможным, чтобы в кармане у него могло очутиться столько денег.

– Вот тебе пока задаток, – сказал Гельфенштейн, Давая ему несколько червонцев. – Веришь ли ты теперь?

Крестьянин, не отвечая, рассматривал деньги ее всех сторон.

– Это настоящее золото? – спросил он наконец.

– Самое настоящее.

– Оно не превратиться ни в камень, ни в олово'

– Не бойся. А что касается остального, то ты его можешь получить по выбору блестящей золотой или серебряной монетой.

– Когда?

– Когда ты исполнишь то, чего я от тебя потребую.

– Говорите, ваше сиятельство, – пробормотал крестьянин.

– Видел ты молодую девушку, с которой только что разговаривали я и Черная Колдунья?

– Да.

– Ну вот, дело в том, чтоб ты меня провел к ней.

– Спросите Черную Колдунью, согласится ли она.

– Если она тебе прикажет провести меня к этой молодой девушке, так ведь ты должен будешь повиноваться ей, не правда ли?

– Без сомнения.

– К чему же тогда платить тебе тысячу флоринов за то, что я мог бы иметь даром?

– Справедливо, – пробормотал крестьянин после минутного раздумья. – Что же еще?

– Вот что: с этой молодой девушкой старик; ты должен его вывести вместо меня и благополучно довести до соседнего города. Там он тебе доплатит остальное до тысячи флоринов.

– Верно ли это?

– Я останусь здесь. Скажи своим товарищам, чтобы они меня держали заложником. В случае, если я тебя обману, ты всегда будешь иметь возможность…

Бедняк, никогда в жизни не видавший более десяти талеров, не мог не соблазниться предложением тысячи флоринов, что для него казалось неисчерпаемым богатством. Он повернул назад и провел графа к пленникам.

• Предыдущая
• 37/62
• Следующая