Перевал (СИ) - "Эвенир" - Страница 25

В темноте послышалось движение, эал вздрогнул, оборачиваясь, но Родрик удержал его.

— Ты веришь мне? Вот и хорошо. Смотри только на меня и ничего не бойся.

Он поймал в ладони любимое лицо, прижался к губам жадным поцелуем. Эал попытался вырваться, Родрик не отпустил. Ему не хотелось видеть того, что происходит в темноте за спиной его мальчика, не хотелось слышать шороха чужих движений, звука чужого дыхания. Аль вскрикнул, дёрнулся в его руках, и Родрик почувствовал первый толчок.

— Что?.. Кто это? Нет, нет!

— Тихо, тихо, маленький! — Родрик крепко обхватил Аля за талию, прижал к себе. — Просто ложись на меня и ни о чем не думай. Я здесь, я с тобой.

— Больно!

— Потерпи. Сейчас будет легче, вот увидишь.

Толчок, ещё один, тихий стон, а в нем уже не боль, а что-то другое. Наслаждение, возможно. Невидимый в темноте альфа задвигался быстрее, каждое движение отзывалось в сердце Родрика почти ощутимой болью. Казалось, это его насилуют сейчас, взяв обманом, нарушив все клятвы, воспользовавшись беспомощностью. Но задрожало в его объятиях тонкое тело, прогибаясь, выплёскиваясь, замирая в блаженной истоме. Несколько особенно сильных и быстрых толчков, и из темноты раздалось глухое рычание. Родрик увидел силуэт альфы, черный на черном, широкие плечи, сильные руки, лежащие на бёдрах его мальчика. Гнев перехватил горло.

— Уходи!

— Не могу, — прохрипел чужой эал. — У нас сцепка.

Снова пришли на ум совокупляющиеся сука и кобель. Родрик скрипнул зубами, прогоняя отвратительное видение. Из темноты раздалось:

— Помоги мне уложить его на бок.

Родрик осторожно повернулся, опуская Аля на постель. Чужой эал устроился за его спиной, снова застонал, короткими толчками вжимаясь в его мальчика. Ахнул и Аль, заскулил, вздрагивая всем телом. А едва успокоившись, проговорил с горечью:

— Зачем? Я не хотел этого. Я только с тобой хотел.

— Это совсем другое, маленький, даже не сравнивай. Ты все равно только мой.

Тонкие руки обхватили его шею, тёплые губы коснулись уха, зашептали влажно:

— Не отдавай меня, пожалуйста!

— Так, хватит! — прикрикнул Родрик.

И тотчас же пожалел о вспышке гнева, заворковал едва слышно:

— Ты же только мой, Аленький-маленький, солнышко моё светлое…

Много ещё глупых нежностей нашептывал на ушко Родрик, а мальчик вздрагивал в его руках, вскрикивая то болезненно, то страстно, и казалось лорду, что никогда не закончится эта пытка, это стыдное и грязное, неправильное и горькое, что соединило их в одно абсурдное объятие.

Тихое утро заглянуло в шалаш, бросило кружевную тень на бледные щеки спящего мальчика, на приоткрытые губы и горестную складку между белесыми бровями. Аль спал, значит, ему стало лучше. Да и Родрик выспался впервые за последние два дня. Стараясь не потревожить маленького, он выполз из шалаша и тотчас же наткнулся на альфу, невозмутимо грызущего что-то у костра. Нашёл лук и стрелы, бросил через плечо:

— Присмотри за ним. Я на охоту.

Родрику повезло, у водопоя он набрел на свиноматку с выводком вполне упитанных поросят. Подстрелил одного покрупнее, освежевал там же, на берегу, чтобы не приманивать хищников к лагерю. Вернувшись с добычей, увидел альфу, развешивающего на солнце постиранные рубашку и портки. Тот одарил лорда нахальной ухмылкой:

— Твой компаньон проснулся, но я к нему не подходил. Есть и другие способы распроститься с жизнью.

Родрик повёл Аля на озеро искупаться, охладиться в кристально чистой воде. Потом прежний недуг скрутил маленького эала жестокой нуждой. Родрик взял любимого сам, а потом, подавив гордость и ревность, позвал чужого альфу. Это было труднее, при свете дня глядеть в синие глаза, затуманенные похотью, видеть, как другой берет его мальчика. Пережидать сцепку, целуя нежные губы, чувствуя движения их тел, сглатывая сладкие стоны. Прижимая его руки к губам, Аль простонал:

— Я чувствую себя продажной шлюхой, которую каждый может взять за грош…

— А я чувствую себя ложкой или точильным камнем, — отозвался за его спиной альфа. — Каждый может взять, попользоваться да и бросить.

— Бедные вы, — притворно вздохнул Родрик. — Как вам плохо. Одному мне хорошо.

Комментарий к Глава 12

Правка раз

========== Глава 13 ==========

Аль ухаживал за Родриком, прижигал его сбитые костяшки торком. Это было больно, и лорд разнылся:

— Ну что он за тварь такая зловредная, этот твой эал? Я об его морду уже все кулаки себе отбил, а всё напрасно, мозгов так и не вставил.

— Почему это он мой? — обиженно фыркнул Аль. — Это ты решил взять его в крепость. Я по сей день сомневаюсь в мудрости этого решения.

— А уж как я сомневаюсь… — проворчал Родрик.

И не поспоришь, он сам позвал чужого эала с собой. Даже, можно сказать, и не звал, просто привёл с выпаса лошадей, бросил ему верёвку запасной, лишь спросил:

— Без седла сумеешь?

— Сумею, — ответил альфа. — Уздечка найдется?

Уже после, когда под молчаливое неодобрение Аля они отправились в путь, Родрик придумывал оправдания своему поступку. Что альфа может оказаться полезным его мальчику, когда снова настанет тяжёлое время недуга. Что эал, наверное, хороший боец, такими не разбрасываются. Да наконец, он просто погибнет один на озере. Видно же, что к горам он не привычен, если даже летом голодал, как он зиму переживёт? Никак, ясное дело. Но сильнее доводов разума было странное ощущение предопределенности их встречи. Будто суждено было Родрику стать защитником эалов, а почему, известно только силам Света.

Свет Светом, а дать альфе по морде пришлось на первой же стоянке. Сначала он помалкивал, заботился о лошадях, собирал хворост для костра. Но как только с едой было покончено, и наступило время для приятной беседы, он вдруг нахально вперился в лицо Аля и спросил:

— Айени, почему ты жив? Почему не наложил на себя руки, как только хозяин снял с тебя ошейник?

Разумеется, Родрика будто кнутом обожгло. Только то и спасло эала, что от первого же удара он потерял сознание. Правда, потом кое-что выяснилось. Что «айени» — это уважительное обращение к омеге знатного рода, а не какая-нибудь обидная кличка. Что свой вопрос эал задавал не с целью уязвить Аля, а как будто даже с восхищением. Тайенар видел, как умирал освобождённый хозяйкой эал, вполне удачно вскрывший себе вены.

— Он говорил, что не может выдержать тоски и одиночества, позора и отчаяния, — вспоминал альфа, ощупывая вспухшую челюсть.

— Не трогай руками! — возмутился Родрик. — Железо приложи.

Тот послушался, взял предложенный лордом нож, продолжил рассказ:

— Я тоже чувствовал эту пустоту, оторванность от мира, но во мне она вызывала лишь гнев.

— Я не одинок, — гордо вскинул подбородок Аль, вложив ладошку в руку Родрика. — Мне есть ради кого жить.

Альфа лишь головой покачал:

— В избалованном ребёнке-омежке больше здравого смысла, чем в воине-альфе.

И вроде комплимент сказал, а все равно захотелось снова дать ему по морде.

На следующий день лицо альфы украшал огромный, в полщеки синяк, и только вид такого убожества спас его от новой трёпки. Эал услышал, как Родрик назвал своего мальчика полным именем.

— Как ты зовёшь его? Альхантар? Нет, правда, Альхантар?

Родрик потребовал объяснение, альфа дал его с обычной наглой усмешкой:

— Если переводить на торговый дословно, то это — упавшая звезда. Если же по употреблению — павший, отверженный, ничтожный.

Родрика обожгло стыдом, гневом, жалостью. Ведь не зря же, не зря ему так не понравилось звучание этого слова! Вот как, оказывается, назвал себя его мальчик.

Наглый альфа обернулся к Алю, глотающему слёзы:

— А каково твоё настоящее имя, айени?

Аль лишь горестно помотал опущенной головой.

— Как же так: полное доверие, смысл жизни, а запреты эалов все равно сильнее? Тайны рода, которого больше нет, воля тех, кто продал тебя в рабство?

Ударил на этот раз слева, открытой ладонью. Ударил, а сам подумал: ведь прав сучёныш. Если честно, то прав.