Собака (СИ) - Литвин Светла - Страница 19

— Поплачь Аня. Поплачь. — сказал он на ухо, прижимая к себе.

Только сейчас, после этой фразы, я поняла, что стою возле машины и не плачу, а горько реву, утыкаясь лицом в колючую шерсть Диминого пальто. Казалось бы, успокоительное что дал мне Роман Алексеевич, сначала отлично помогло. Отключило эмоции и вроде бы дало шанс принять тяжелую новость спокойно. Но это была лишь иллюзия и в итоге сделало только хуже. Сейчас волна отчаяния, что накатила бы постепенно, накрыла сразу же девятым валом.

Чем дольше я рыдала и жалела маму и себя, тем сильнее бежали слезы и мой плачь превратился в настоящую истерику. Я выла и задыхалась от слез и соплей. В конце концов бесстыдно закусила воротник Диминого пальто, чтоб не заорать. А он молчал. Просто прижимал к себе и молчал, давая мне выпустить из себя эти страдания, что накопились во мне за сутки. И после, когда я успокоилась, ничего не сказав усадил обратно в машину, тяжко вздохнув, вручил пачку влажных салфеток. По дороге до супермаркета я только и делала что утиралась.

Надо было что-то сказать, но что? Дима молчал, дав мне выплакаться словно я одна, за что я ему была на самом деле благодарна. Ведь если бы ни успокоительное, я бы так и сделала. Ревела бы в одиночестве. Так легче. Спасла на самом деле от этой неловкости Кристина, позвонив мне.

— Ты в магазине еще? — затараторила она в трубку.

На фоне отчетливо слышался голос ее мамы.

— Нет, мы с Димой еще едем до него. А что?

Я специально обозначила что с Димой, ведь уходя из дома, я была неуверенная, что они с Сашей в курсе. Судя по тишине из спальни, они вообще спали.

— А. Ну в общем купите там к чаю чего ни будь. Может тортик какой. Тут в общем то целая делегация к больному и кормить их мне нечем как ты сама уже в курсе.

— Хорошо. Тортик так тортик. Купим.

Я положила трубку.

— Что? Родители решили отметить тортиком Сашкин неожиданный отпуск? — Дима слышавший разговор, рассмеялся.

— Кристина почему-то решила, что тортик на обед это самое то.

— Ну это потому, что ее коронное блюдо, ставить чайник и не более.

Дима вновь рассмеялся, а я чуть не ляпнула что она умеет варить манную кашу почти без комочков.

Набрав целую тележку продуктов, в которую щедро подкидывал чего-то и сам Дима, мы вернулись домой. Пять огромных пакетов тут же утащили разбирать Кристинины родители. Саша, опираясь на костыль, поздоровавшись с братом, притянул к себе и поцеловал медленно в губы. Со стороны наверно смотрелось очень чувственно, на самом деле киношно-фальшивый поцелуй для зрителя. Одного единственного, но самого главного.

И видимо после вчерашнего, Саша решил подстраховаться. Чтоб никто ничего не заподозрил, он вис на мне все время что у нас были гости, я тоже не отставала. Все-таки надо было идти в актрисы. Родители умилялись и верили. Кристина не обращала внимания зная, что все игра. Дима был расстроен, веря своим глазам, слишком явно показывал свою неприязнь. Или мне так просто казалась. Теперь, зная его ко мне отношение, было сложно не обращать на его реакции внимания.

Видимо за мое отсутствие, Саша рассказал всем о моей маме и все тактично молчали. Даже Людмила Николаевна ни разу не заговорила о свадьбе. Обед, конечно, длился дольше обычного и чтоб все наконец то разошлись, Саша начал ворчать и откровенно прикидываться что он устал.

На самом деле ему не терпелось остаться наедине с Кристиной. Она хоть и ушла со всеми, но я не успела убрать со стола, как она вернулась обратно. Они с Сашей исчезли в спальне, а я ушла к себе. Позвонить маме делая вид что все хорошо, было сложно, но необходимо. Сколько таких звонков у нас осталось? Каждый дорог, а теперь и вовсе бесценен.

Анна.

Сегодня, спустя две недели, Саше сняли гипс. Кристина похоже больше расстроилась, нежели обрадовалась, ведь она не сможет теперь, проводить с ним так же много времени. Зато я наконец то смогу посвятить всю себя, маме. На выходных что я была у нее, я соврала ей что иду в отпуск и буду навещать ее каждый день.

Все знать и врать ей, оказалось сложнее чем я думала. За будние дни, что я не была рядом, меня все чаще посещала мысль, что я не имею права скрывать от нее правду. Но по выходным, слушая ее планы на будущее, о даче и помидорах бычье сердце, новой швейной машинке и прочем том, чему возможно и не сбыться, понимала, что знать ей этого не нужно. Потеряет смысл и интерес к жизни. Перестанет бороться. А ведь возможно, вера в излечение, это лучшее лекарство. А Крис поддержала меня в моем решении, сказав, что это ложь во спасение если не жизни, то хотя бы ее качества.

Сашины родители, узнав о мамином состоянии, к счастью, согласились, что гулять свадьбу при таком положении не к месту. Мое облегчение по этому вопросу продлилось не долго, ведь к моему ужасу, они тут же затребовали знакомства с ней. Никогда бы не подумала, что буду радоваться чужой беде, но я была безумно рада Диминому разводу. Именно он отвлек Людмилу Николаевну на столько, что похоже она забыла не только о моей маме, но и обо мне, а Анатолий Дмитриевич был лишь головой и смотрел туда, куда шея повернет.

Саша не повез меня до больницы, решил провести последний день без гипса и работы, полностью посвятив себя Крис. По будням, часы посещений в больнице не такие лояльные, и проведать маму получится только после трех часов дня. Но ни Саша, ни Крис об этом и не ведали, поэтому я, дабы не мешать влюбленной парочке, смылась из дома с утра пораньше. Взяв такси, доехала до ближайшего к больнице торгового центра, в планах было купить маме подарок. Что-то памятное, то, что возможно побудет с ней совсем не долго, но потом, совсем не скоро, будет греть меня.

Быстро пройдясь по первому этажу, не найдя на нем ничего стоящего, я решила замедлиться. До времени посещения, было еще порядка четырех часов, а деваться было мне совсем некуда. Второму этажу, я уделила более тщательное внимание. Не зная толком, на чем остановиться мое сердце, я разглядывала все подряд. Даже зачем-то заглянула в отдел нижнего белья. Неторопливо рассматривая кружевную красоту, под агитации милой девушки-продавца, никак уж не ожидала услышать над ухом Димино; — Доброе утро!

Мы с ним больше не виделись, после того обеда у Саши дома и было странно встретить его именно сегодня, именно в этом торговом центре.

— Эмм. Доброе… — опешив от неожиданности я скорее промычала, чем ответила.

— Да у меня суд завтра. Развод. Ты же в курсе?

Гукнув, я кивнула и медленно зашагала на выход из отдела, отчетливо ощущая, как горят мои уши, откровенно открытые, собранными в пучок на макушке волосами.

— Вот, надо приодеться. Знаешь, чтоб прям с иголочки! — он улыбнулся во весь рот, явно храбрясь на показ.

— Мм. А я маме хочу в подарок что-то купить. Не знаю еще что, времени у меня до трех часов, вот и слоняюсь.

Надо больше говорить, я прямо чувствовала связь, чем больше я говорила, тем меньше горели мои дурацкие уши. Словно каждая буковка понижала чуть градус.

— Тогда давай так, ты поможешь мне, чисто женский взгляд, а то консультанты и мешок на мне расхвалят лишь бы продать, а я помогу тебе. Нам туда!

Дима, не дожидаясь моего согласия, хотя я и так не отказала бы ему, указал на третий этаж. Когда он в течение десяти минут, без помощи консультанта, подобрал себе полный комплект от пиджака с брюками до галстука, я поняла, что ему моя помощь была нужна как козе баян. Не примеряя ничего, и уж тем, более не спрашивая этого женского взгляда, о котором просил, он расплатился. Выйдя из мужского отдела, я тут же попала в цепкие лапы «помогая». Который точно знал, что я подарю своей маме и точно знал, что это ей очень понравиться, а мне и подавно.

— Ты завтракала? — Дима спросил, подхватив меня под руку, и ведя к выходу, деловой до смеха.

— Нет. Не успела. Саше же с утра гипс ездили снимать, а потом он сразу на работу умчался.