Академия "Алмазное сердце" (СИ) - Фрес Константин - Страница 3

— Ну, — отец пытался выглядеть веселым, хотя получалось у него из рук вон плохо. — Тебе выбирать. Ты хотела научиться танцевать как мама, когда была маленькой, помнишь? Вот в этой академии учат танцам лучше всего. Там мы с ней и познакомились, да…

Отец задумался на миг, вспоминая те давние времена, став совсем неподвижным, словно сознание его покинуло, а мысли все перенеслись туда, в прошлое, когда он еще был счастлив и молод. Я осторожно взяла буклеты, пролистнула красивые страницы…

Он не посмотрел. Он даже не перебрал их и не отложил ничего, что счел бы неподходящим мне, девочке из хорошей семьи, не вышвырнул в мусорную корзину небрежно ни буклетов военных академий, ни тех, что предлагали серьезно заняться наукой. Он словно все еще присматривал места в магической жизни мальчикам, своим дорогим, своим одаренным мальчикам, подающим надежды. И сердце мое сжалось, когда я увидела буклет из академии права — туда мечтал поступить Гаррет, так истово, что все уже считали его успешным юристом, мастерски распутывающим дела и оправдывающим невиновных!

А последним буклетом, как змея в корзине с цветами, притаился тот, судьбоносный, отпечатанный на роскошной бумаге, мерцающий бриллиантовыми переливами, как шкатулка с драгоценностями.

"Академия Алмазного Сердца" — прочла я на титульном листе, дрогнув от непонятного страха, объявшего меня. Перелистнув станицы, пробежав глазами сухие строчки приглашения, я словно воочию увидела Дерека и его недобрый взгляд, устремленный на меня в тот злосчастный день. Что же ты наделал, Дерек…

Странно было, что эта академия прислала приглашение мне. В нашу семью. Зная наши-то напряженные отношения с техномагами?..

— Эта, — побелевшими губами ответила я отцу. Остальные буклеты разноцветным веером упали к моим ногам и отец отшатнулся, словно громом пораженный.

— Что?! — выдохнул он, глядя, как магическая краска словно отшелушивается с бликующих страниц, распадаясь в ненавистные мелкие пластинки, чешуйки, и черной алмазной пылью выписывая на моем запястье одно лишь слово — "принята". — Что-о-о-?!!!!!!!!

«Алмазное Сердце» Алого Короля, самая зловещая и суровая академия, что существовала в стране. Самые могущественные маги древности и современности учились там, самые темные и страшные тайны открывались студентам, но многие до окончания не дотягивали, потому что учеба там была тяжела и опасна, и лучше было отойти, отступиться, чем не вынести, сломаться, погаснуть и погибнуть.

Ныне это была академия при дворе Короля и шли туда люди отчаянные. Обедневшие, потерявшие положение в обществе маги, желающие вернуть былое величие или выторговать у Короля за свою верную службу снисхождение к осужденным близким. И выходили из дверей этого страшного места не просто искусные маги, а безжалостные убийцы, интриганы и все те, кто, разъезжаясь по стране, становятся ушами, глазами и карающими мечами Алого Короля.

Всю свою охрану Король набрал в этой Академии. Женщины, что выпускаются из ее стен, изящные, словно фарфоровые куколки, красавицы, придворные дамы, обольстительно улыбаются, носят черные шелковые корсеты, самые дорогие платья и чулки — и стилеты в рукавах, готовые в любой момент пробить сердце любому. Тела и души их навечно принадлежали Королю. Страшная и жестокая жизнь у них, но они выбирали ее такой, и иной дороги у них не было.

А ректор в этой Академии, старинной, древней, как само королевство, единственный, кто смог обойти других претендентов на эту высокую должность, великий и ужасный магистр Аргент. Мастерство его техномагии было так велико и так остро отточено, что в финальных поединках за право возглавить это учебное заведение он одолел всех магорожденных, и не помогли им ни сила, ни дар, ни знания.

Так не обменять ли мне мою жизнь на жизнь братьев?.. Не вернуть ли своей жертвой жизнь и радость в глаза отца?..

— Нет, дорогая, нет!..

Говорит «нет», а в глазах ничего не отражается. Даже тревога не мелькнула. Свою самую страшную боль он уже пережил, я не смогу сделать ему больнее своим неверным выбором… И от этого становилось обидно, невыносимо горько и за себя, и за отца, и за братьев… Неужто я так мало стою, неужто я совсем ничто, коль скоро мое страшное и отчаянное решение не может вытряхнуть отца из его ненормального, странного оцепенения?! И неужто рана, нанесенная его сердцу, так глубока, практически… смертельна?!

— Я пойду в «Алмазное Сердце», папа, — твердо произнесла я, отпуская чистый белый лист бумаги, который когда-то был разноцветным сверкающим буклетом. Он отдал все свои краски мне, выписав на моем запястье ближайшую мою судьбу. — Что толку от меня и от моих целебных отваров, если семья наша исчезнет, так и не оставив свой след в магическом мире? Кому нужна просто жена в переднике, добавляющая в домашнее варенье свет звезд? Я верну все утерянные мечты и жизнь, которая нам сейчас недоступна. Я научусь техномагии и сниму печати с братьев. Ради тебя. Пока не поздно.

«В других академиях сейчас шумно, — подумала Уна Вайтроуз, зябко поежившись, словно в холле, где новоприбывшим студентам было приказано дожидаться преподавателей, было холодно. — Там студентов набирается сотнями… девушки в своих самых красивых платьях, словно стайка пестрых бабочек, юноши в лучших парадных костюмах… Поздравления, музыка, и, вероятно, праздничный ужин и танцы…»

Она встала поближе к камину, делая вид, что отогревает у огня озябшие ладони. Блики света играли золотом на ее длинных рыжих волосах, собранных в две косы, перевитые тонкими белыми ленточками, выхватывали из полумрака ее бледное, словно выточенное искусным резчиком из самого дорогого мрамора лицо. Тонкие, медно-рыжие брови казались нарисованными на гладком лбу, под глазами залегли голубоватые тени от длинных пушистых ресниц. Уна то и дело одергивала темно-серую приталенную форменную курточку, пошитую из дорогой тонкой шерсти. Так велел регламент заведения; студентам полагались скромные и даже строгие одежды, серая незаметная униформа. Куртки с высокими глухими воротниками, брюки — юношам, — и юбки до колена — соответственно, девушкам. Крепкие и практичные ботинки на ногах. Все. Уна, привыкшая к нарядным платьям, украшенным цветами, вышивкой и кружевами, чувствовала себя не студенткой, а арестанткой в этой аскетичной неприметной одежде, никак не подчеркивающей ее фигуру и неприлично открывающей ноги девушки. И к тому же прежде, чем предстать перед ректором, который лично пожелал поприветствовать первокурсников, Уна, как и остальные студенты, вынуждена была в общей раздевалке наскоро переодеться в эту самую скучную, полагающуюся по регламенту форму, пригладить волосы, снять с себя все украшения и в таком виде поспешить в холл. Муштра началась буквально с первых ее шагов в стенах этого странного заведения. Никакого времени на отдых после дороги. Никакого ужина. Регламент прежде всего. И беспрекословное подчинение.

«Но ничего, ничего, — утешала она себя, — это того стоит!»

Украдкой, лишь немного отвернув лицо от пышущего жаром камина, она рассматривала студентов, которым предстояло стать ее однокурсниками, и у нее сердце сжималось от накатывающего отчаяния.

Их было всего около двух десятков, все в основном юноши, и лишь две девушки — сама Уна и еще одна, миловидная блондинка с очень симпатичным, открытым лицом. В ее больших голубых глазах застыло какое-то детское изумление и совсем неуместный восторг, грубая одежда не смущала ее, и поначалу Уна, которую угнетало в академии буквально все, не поняла этой странной радости. Но потом, оглядевшись кругом, вдруг рассмотрела окружающую обстановку, и вторая волна потрясения, куда более сильного, чем первое впечатление об учебном заведении, нахлынуло на нее.

Академия словно являла собой потайное крыло королевского замка. В полумраке, которого не в состоянии был разогнать золотой свет свечей, поблескивала позолота, корешки солидных книг в застекленных шкафах из дорогого красного дерева. Мебель, обтянутая шелковой дорогой обивкой, была изящна, а над широкой мраморной каминной полкой в позолоченной раме был размещен потрет Алого Короля, настолько прекрасный и реалистичный, что казалось — монарх сейчас глубоко вздохнет и приветственные слова сорвутся с его губ.