Заговор маски (СИ) - Костылева Ляля - Страница 3

Заседание шло своим чередом. Закончил говорить первый риг-ярл, стали выступать докладчики. Из их донесений картина складывалась весьма удручающая. Уровень жизни населения стремительно падал из-за того, что международные компании боялись теперь торговать на территории Острога. Но вместо того, чтобы винить Великого Охотника, жители государства обрушивали всю свою злобу на заграничных соседей. Газеты переполняли топорные, грубые, пошлые карикатуры, обличающие развращенность и хитрость галлов и агрессивную тупость скандинавов. Зато своего правителя они превозносили. Доподлинно стало известно о случаях пыток и даже нескольких казней несогласных с реформами. Население бурно поддерживало эти проявления насилия.

— Как это возможно? — удивленно зашептал в ухо Целсусу Маркус, не сумевший усидеть спокойно после рассказа одного из докладчиков о том, как в одном из острожских городов женщину насмерть забросали камнями за то, что ее дочь вышла замуж за галла и приняла языческую веру своего мужа. — Этот народ… Открытый и добрый, насколько мне известно, много веков почитавший богов почти таких же, как у скандинавов, стремившийся к просвещению, но не терявший корни с матерью-природой… Многие у нас считали, что они — эталон, к которому стоит стремиться цивилизации!

Целсус улыбнулся краешком рта и пожал его руку:

— Нет эталона, мальчик мой, и никогда не верь, когда тебе говорят, будто плебс может быть открытым и добрым. Он такой, каким его правители позволяют ему быть.

— Но то, что они творят, — не унимался Маркус, — на это и звери не способны!

— Звери куда приятнее, — флегматично отозвался посол, — они не выдумывают лишнего и заботятся лишь о насущном. К сожалению, пока жители Острога озвереют, пройдет слишком много времени и прольется слишком много крови, так что куда выгоднее нам будет остановить это.

— Надо убрать Великого Охотника! — шепнул ему в ухо Маркус, мрачно сверкнув глазами.

Целсус едва сдержался, чтобы не рассмеяться, что было бы весьма неуместно, так как докладчик как раз перешел к во много раз возросшему уровню смертности на территории Острога.

— Мой милый, очаровательный Марс, — ответил посол юноше, — как было бы хорошо жить, если все проблемы решались бы так легко! Нет, увы, нет, мы не можем себе позволить совершить такую ошибку!

Юноша, непонимающе нахмурившись, взглянул на учителя, но промолчал, так как перешли ко второй повестке дня и посол поднялся, чтобы взойти на кафедру. Он только подал послу нужные для доклада бумаги.

Целсус говорил долго и обстоятельно. Многое из того, что он говорил, не нравилось ему самому, но отражало официальную позицию галльского королевства. Однако трудно было отрицать: идеи были хороши, но оба государства не были готовы к альянсу подобного масштаба. Слишком многое требовалось обсудить, выработать общие принципы сосуществования, найти новые способы финансирования и иные ресурсы.

Выступил и Асквинд, сказавший, по сути, то же самое, что и посол.

В итоге после проведения дебатов был составлен документ, в котором попунктно были перечислены решения тинга — некий план на ближайшее время. Альянс заключен не был — сегодня на это никто и не надеялся, — но дело сдвинулось с мертвой точки. Целсус был выжат, как лимон, но доволен. Он предстанет перед королем не с пустыми руками. Тяжело опершись на плечо своего спутника, он двинулся к выходу.

У самого входа к нему вновь подошел хевдинг. Несмотря на видимую усталость, выглядел он почти счастливым.

— Ну что ж, лед наконец тронулся, — сказал он. — Чему я несказанно рад. Не будем загадывать, но надеюсь, продолжим в том же духе, и да помогут нам боги. Нам нужно защищать цивилизованное общество, иначе весь мир рухнет в хаос. — Хевдинг улыбнулся одним глазами и без всякого перехода спросил. — Когда вы покидаете Люнденвик, друг мой?

— Лед тронулся, — усмехнулся галл, — какое скандинавское выражение! Мир рано или поздно туда и угодит — ведь этому учит ваша вера, не так ли? Но я буду бороться за цивилизацию пока жив, уверяю вас: люблю комфорт, знаете ли, — он повернулся к широко открытым дверям и, прищурившись, посмотрел на хлопья снега, засыпавшего пустынную площадь. — Я бы отправился немедленно, ведь король ждет новостей и желает получить их не из газет, как вы понимаете. Но годы берут свое. Мне нужны ужин, хороший сон, а перед сном добрая чарка скандинавского меда — грех не воспользоваться случаем, ведь в Галлии такого не найти! Я отплываю завтра утром, хевдинг.

Хевдинг хмыкнул:

— И я бы хотел как можно более отдалить тот момент, когда Волк вырвется на свободу. Мы, викинги, слишком любим жизнь, чтобы отдать ее без борьбы. Значит, завтра утром… В таком случае, друг мой Целсус, не желаете ли получить добрый ужин в моем доме? Фрейдис будет рада видеть вас. А утром поедем вместе: я отправляюсь на восточные границы, так что не смогу лично проводить вас до гавани.

— С огромным удовольствием приму ваше приглашение, Торольф! — наклонил голову посол, — это великая честь для меня. Смею надеяться, вы не откажете в приеме и моему помощнику. Маркус Гавиус, рекомендую. Слишком смел и честен, чтобы выбиться в большую политику. Все жду, когда он, наконец, разочаруется в этом деле и посвятит себя какому-нибудь более достойному заняти., например, искусству.

— Никогда, доминус! — пылко возразил юноша и склонил голову, — хевдинг Асквинд, вы можете располагать мной!

Тот, усмехнувшись горячности юноши, благосклонно кивнул ему.

— Рад знакомству, молодой человек. Разумеется, мы будем рады и вам. В таком случае сегодня к семи я пришлю за вами карету, Целсус.

В этот момент к ним приблизился молодой человек из числа личных помощников конунга. Щелкнув каблуками, он поклонился и быстро произнес.

— Хевдинг, конунг зовет вас.

Хевдинг, кивнув, повернулся к галлу и сказал.

— До вечера, друг мой.

— До вечера, друг мой, — откликнулся посол, проводил взглядом подтянутую фигуру хевдинга и кивнул юноше, — едем, начнем готовить доклад для короля.

Они вышли из массивных дверей, сели в ожидавшую их карету и растворились в метели, исчезнув в том направлении, откуда приехали.

Глава 1

Зима в тот год в Великом Остроге выдалась мягкой. Несмотря на выпавший снег и мерцающие инеистым налетом иголки на елях и соснах, холодно не было, и нет-нет да и раздавалось пение птиц, которые выражали радость от того, что не все жучки попрятались в землю и не все шишки и орехи были скрыты под снегом.

Молодая девушка в теплой длинной юбке и простом, но добротно сшитом полушубке, перешагнула через ствол упавшего дерева, остановилась и прислушалась. Ее волосы были перевязаны теплым платком, однако несколько темных прядок выбились из-под него и упали на лоб. Карие глаза довольно блеснули, когда она увидела неподалеку рябину, возле которой порхала стайка снегирей. Заметив девушку, птицы взволнованно вспорхнули.

— Шш… — вполголоса протянула она, шагая к рябине. — Обещаю, что не наврежу вам и без обеда не оставлю. Мне нужно всего несколько гроздей…

Следуя своему слову, она действительно аккуратно, стараясь не напугать птиц еще больше, сорвала несколько гроздей ягод и положила в корзинку. Так же медленно и аккуратно отойдя назад, она покосилась на птиц: те, успокаиваясь, снова опускались на ветки.

Внезапно до нее донесся нежный девичий голос, выводивший мелодию. Он звучал, чисто, словно звенели где-то маленькие колокольчики, и было в нем что-то такое, что манило к себе, заставляло сердце быстрее трепетать в груди. Кареглазая хмыкнула и направилась в сторону, откуда он раздавался. Через несколько минут она вышла на опушку. У невысокой березы, опершись на нее рукой, стояла стройная девушка с волной распущенных огненно-рыжих волос. Из леса к ней, завороженные, шли пара оленей, не отрывая от нее глаз. У ее ног, сжавшись в клубок, лежал заяц. Синицы и воробьи скакали по веткам, подбираясь все ближе.

— Лешего не боишься? — весело спросила темноволосая, обращаясь к певунье.