Там, среди звезд (СИ) - Бри Кети - Страница 3

— Вот поэтому они не прилетят, — ответила Анна. — Я бы не полетела бы к воинственно настроенным дикарям. А если бы и прилетела, с легкостью победила бы… Воевать с пришельцами не имеет смысла. Клянусь, своей гравиподставкой для цветков и двумя пустыми глиняными горшками!

— Ну, если что, отдашь мне, — откликнулась Айрис.

— Да хоть сейчас бери!

— Это еще почему? — спросил Рихард. Похоже тема задела его за живое.

— Да потому что, — ответила Анна. Если они прилетят сами — это само собой подразумевает превосходство иной расы над нашей, так что нам все равно нечем будет ответить. А если мы кого-то найдем, то технологическое преимущество будет на нашей стороне. Вот и весь расклад…

А теперь Айрис говорила, что Анна должна ей отдать свою цветочную гравиподставку.

Ответ на вечный вопрос: " Одиноки ли мы во вселенной" наконец был получен. И ответ этот был более чем неутешительным.

Неделю назад, появился из ниоткуда огромный корабль, внешне похожий не то на исполинских размеров изюмину, не то на человеческий мозг черного цвета, испещренный бороздами.

Он вышел и черной дыры на самой границе исследованного космоса. Наткнувшийся на него патруль был полностью уничтожен.

Журналисты позже прозвали его Врагом. Именно так, большой буквы. Ибо не было для человечества врага страшнее чем он.

Анна встала с постели, прошла в ванную под возбужденные возгласы Айрис о том, что он знала, всегда знала, и что не надо было слушать маму, а идти в ксенопсихологи, и что не смотря на то, что раньше это и за науку не считалось, ну уж теперь-то…

Рассел был вне себя от злости. Дед предал его! Он посчитал, что теперь, когда этот чертов инопланетянин атаковал землю, все обещания теряют силу.

Какая разница, от рук кого умирать? От рук повстанцев или пиратов, или от рук, или щупалец, или что там у ксеносов еще?

Мать плакала, прижимая к лицу кружевной платок. Она умела плакать так, чтобы не покраснел нос и не размазался макияж. Это выглядело как дождь над бесплодной пустыней.

Дед кричал. Дед стучал кулаком по столу.

— Я начинал в приграничье пилотом, — орал дед. — Мой отец там служил, и отец моего отца, и его отец! И ты пойдешь защищать свой народ, трусливый ты собачий сын!

Рассел смотрел на деда, и думал о том, что три недели свободы закончились слишком быстро. Не лучше ли было шагнуть вчера с Ниагарского водопада. Быстрая смерть.

Дед отдышался, и нажал кнопку вызова на столе. Дверь тут же открылась, и в кабинет вошла Анна с подносом в руках. Строгая военная форма делала ее совершенно безликой.

Взглянув мельком на узкое и бледное лицо девушки, Рассел подумал, что бедняге ничего не светит на гражданке с такими внешними данными. А вот среди военных, которыми преимущественно становились мужчины, ей может и повезти. Когда вокруг одни самцы, даже такая невыразительная внешность обеспечат поклонниками любую женщину только в силу того, что она — существо противоположного пола.

Анна радостно улыбнулась Расселу, и вежливо — его матери, щелкнула каблуками и произнесла:

— Сэр, пора принимать пилюли…

Рассел увидел, как взгляд деда потеплел, когда он глянул на адъютанта. Морщины, на все еще представительном лице, разгладились, и он сказал:

— А впрочем, поступай как знаешь. Может, поменять вас с Анной местами? Будешь сидеть со стариками, мало что решающими, на самом деле. А другие будут в это время сражаться, побеждать или умирать, пока ты сидишь за их спиной, пьешь вино и ходишь по театрам. Хотите на передовую, адъютант?

В голосе адмирала слышалась тоска — он сам хотел туда, к звездам, закончить жизнь в битве, а не медленно умирать здесь, в кресле Главнокомандующего, от старческих болячек.

Анна, поставившая поднос на стол, все это время стояла по стойке смирно.

— Так точно, ваше превосходительство господин адмирал! Однако, осмелюсь напомнить, мой рапорт с просьбой о переводе был отклонен!

— Лейтенант Воронцова рвется на передовую, знаешь ли, Рассел, — насмешливо заметил адмирал.

Мама удивленно взглянула на девушку. Она, ухоженная, сорокапятилетняя, красивая женщина, могла позволить себе быть снисходительно — покровительственной. От нее не укрылись ни редкие веснушки на лице Анны, ни ногти, подстриженные аккуратно, но явно не в салоне.

— Но вы же женщина! — воскликнула вдова генерала Грегора Моргана. — И вы так юны! Неужели вам не хочется создать семью? Свить свое гнездышко?

Анна улыбнулась одними губами.

— Хотелось бы. Но так же, мне хочется, что бы мое уютное гнездышко было защищено. А в нынешних реалиях это не возможно.

Братья по разуму оказались упертыми ксенофобами — в их стройной картине мира не было места другим расам. Человеческий флот пока держал оборону — война была вялотекущей, и жизнь на обитаемых планетах текла обычным чередом уже больше месяца после того, как люди сумели ответить на главный вопрос: да, они не одни во Вселенной.

— И вы отправите ее туда? — спросила мама после недолгого молчания. — Справится ли она?

Адмирал Морган пожал плечами.

— А что тебя не устраивает, Элис? Она займет место твоего сына. Такой вот жертвенный агнец. Будет уроком Расселу. На счет нее я не переживаю. У Анны есть голова на плечах, и голова светлая. А уж яйца у нее покрепче, чем у моего внука будут!

Анна все так же стоявшая у стенки, засияла от счастья. Что у нее в голове? Откуда это желание помереть во славу не пойми чего?

А вот мама Рассела выглядела шокированной… Она то считала, что девушки идут по военной стезе в двух случаях: если природа обделила женственностью, и если среди гражданских нет приличного кандидата в мужья. Но поняв, что добиться желаемого удалось, не стала ничего говорить.

Итак, девушка без роду и племени, выросшая в приюте и взятая в военное училище благодаря талантам, и представитель военной аристократии, больше всего на свете боявшийся войны, поменялись местами.

Анна любила перебирать четки — это ее успокаивало. Она никогда не была особо религиозна, то есть признавала, что где-то что-то есть, но где и что, не знала. Так что четки она использовала не для подсчета молитв, а для перебора воспоминаний.

Четки у нее были странные — с разномастными бусинами, самодельные, время от времени распускаемые, чтобы добавить еще одну.

Анна сидит у окна, открытого по летнему времени, ветер раздувает занавески как паруса, слышны крики чаек и шум моря. Море плещется почти под окнами ее небольшого домика. В детстве она мечтала о таком.

Анна перебирает четки, разглядывает на свету бусины, сделанные из минералов с разных планет. Этот большой, почти не ограненный кусок обсидиана — Враг.

Враг и никак иначе. Враг, понять которого землянам не удалось. Даже поговорить с ним было невозможно, вернее, шанс выпал лишь раз, и судьба распорядилась, что бы переговорщиком оказалась она. Поэтому ее было принято считать героем, человеком, остановившим войну…

Так это или нет — история рассудит. Она просто делала то, что должна была.

Анна считала, что ей очень и очень повезло пойти служить именно сейчас, когда всем планетам, населенным людьми, пришлось объединиться для борьбы с Врагом. Она считала его почти спасителем человечества, одним своим явлением прекратившим все междоусобные войны.

Враг был беспощаден в силу какой-то иной, не понятной человеку логики. Он был беспощаден и всемогущ. Его было легко убивать — морально легко. Анна не был уверена, что смогла бы также легко убить человека, будь он хоть трижды преступником!

Враг нависал прямо над их кораблем. Громадный, закрывающий полнеба, словно грозовая туча, и такой же безмолвный. Он не отзывался ни на один сигнал. Он был разумен, это единственное, что было известно точно.

Словно джинн, вырвавшийся из бутылки, он с наслаждением менял все вокруг, что бы не попадалось на пути его преобразовательной силы: первый и единственный исследовательский корабль, направившийся к нему двадцать лет назад, когда он только появился у границ обжитого космоса, на глазах превратился в один огромный бриллиант, великолепно ограненный, сохранивший форму корабля. Ужасное в своем мрачном великолепии произведение искусства.