Свободные отношения (СИ) - Дюжева Маргарита - Страница 74

— Да не ори ты! — рычу, когда начинает театрально вопить. Снова шлепок по заднице, чтобы заткнулась. Терпеть не могу показуху!

Оля обиженно сопит, а потом снова начинает стонать, но уже гораздо тише, даже намек на натуральность появляется.

Я весь превращаюсь в слух. Пытаясь понять, что происходит за дверью, уловить знакомое наглое цоканье высоких каблуков.

Наконец оно раздается. Быстрое, уверенное.

Двойное «тук-тук» и дверь распахивается. На пороге, как и следовало ожидать Варька. В одной руке папка с бумагами, в другой мобильник. Злорадство затапливает, когда вижу, как вытягивается ее лицо. Бледнеет, судорожно хватая ртом воздух.

Что? Думала, сижу, страдаю из-за такой дряни как ты? Хер бы там! Смотри, наслаждайся.

Она отступает на шаг назад, порываясь сбежать, но останавливается. Мотает головой, будто пытаясь отогнать наваждение. Хмурится, стискивает зубы, так что пятна белые по скулам…и заходит внутрь, прикрывая за собой дверь.

Девица, которую продолжаю трахать, дергается, но я жму ей на спину, придавливая к столу. Она на грани оргазма, поэтому ни хрена не соображает, протяжно стонет, когда резко толкаюсь вперед.

Варька идет к нам, не сводя с меня взгляда. В темных глазах сама ночь, пропитанная арктическим холодом, и ни один мускул на красивом бледном лице не дрогнет.

Останавливается рядом со столом. В метре от меня, и сучки, стонущей на моем члене.

Кладет папку на стол:

— Документы, которые ты просил. Извини, что с задержкой, — руки на груди сложила, и чуть склонив голову на бок продолжала смотреть. Водила взглядом по мне, по блондинке, — ну что же ты замер, продолжай.

— Ты разрешаешь? Так мило, — идиотская ирония, это все, на что меня хватает.

Пиздец, откуда у нее такая выдержка??? Я уже готов попросить ее отвернуться!

— Не стесняйтесь, я сейчас уйду.

— Иди, не смею задерживать, — телка снова дергается, я снова придавливаю ее к столу.

— Да, пожалуй, пойду. У вас тут и без меня весело, — улыбается, а в глазах такой лед, что меня просто вымораживает. Но там есть что-то еще. Гремучее разочарование и боль, которую она тщательно прячет.

— Завидуешь?

— Запоминаю, — простое слово звучит как вердикт.

Разворачивается на каблуках и идет к выходу. Спина прямая, походка уверенная. Просто Снежная Королева! Выходит, из кабинета, бесшумно прикрыв за собой дверь.

Меня просто колотит. Рывком отстраняюсь от блондинки, которая уже успела словить кайф и кончить от мимолетного перепиха.

— Проваливай, — голос свой не узнаю.

— Скотина! — она хоть и дура, но прекрасно понимает, что я ее просто использовал для показательного выступления. Подхватывает свои трусы и убегает, строя из себя оскорбленную невинность.

Одежду кое-как поправляю и плюхаюсь на кожаный диван, стоящий в углу. До боли жмурюсь, сжимаю переносицу. Вдыхаю, а в груди чувство будто ядерная бомба взорвалась, и накатывает ощущение полного непроглядного песца.

Как же меня все это зае*ло. До тошноты!

Непреодолимой силой вперед тянет, за ней следом. Узнать, где она, как она. Позлорадствовать… наверное. То, что внутри кипит мало похоже на злорадство. Скорее тревога, напряг жуткий. Я сделал все, как хотел. Поставил на место, показав сколько она для меня значит. Ее зацепило, не слабо так зацепило. Я видел это в ее глазах. Радоваться надо, но радости нет.

Порывисто вскакиваю с дивана и практически выбегаю из кабинета. По лестнице, так быстрее чем на лифте, на четвертый этаж, туда, где отдел аналитики.

Распирает изнутри, давит черной тенью. Я задолбался! От всех этих игр так заколебался, что блевать тянет.

Сейчас вытащу эту суку из кабинета, уволоку в какой-нибудь закоулок и не выпущу, пока все наши разногласия не уладим.

Внутри голос вопит: мужик, очнись! Какие разногласия! Ты только что в ее присутствии другую трахал! Это не разногласия, это — капец, который никаким разговором не уладишь.

И следом Варька вспоминается. Та, прежняя, доверчивый мышонок. То, как она в дверях стояла бледнее смерти, когда с Ирку наяривал и как потом смотрела на меня зареванными глазами.

Твою мать.

А если сделает с собой что-то? Что если во второй раз не выдержит, не смотря на всю браваду?

Перед дверями остановился. Потому что струсил. Потому что пот холодный пробил. Я не знаю, что говорить! Я не готов к ее слезам!

Уйти себе не позволил, хотя очень хотелось. Галстук рывком поправил, выдохнул, зубы стиснул и распахнул дверь.

К чему я действительно оказался неготов, так это к тому, что Варя сидела со своей коллегой у компьютера и смеялась во весь голос, глядя на экран.

Меня аж парализовало. Замер на пороге, хлопая глазами, как бестолковый баран.

Они меня замечают. Темноволосая девушка тотчас утыкается в документы, типа работает, а Лисовая поднимается на ноги и делает шаг в моем направлении:

— Еще раз здравствуйте, Роман Евгеньевич! — улыбка на губах идеальная, без натяга, без дрожащих губ. В глазах ни намека на слезы. — вы чего хотели? С документами что-то не в порядке?

Я охренел. Стою, смотрю на нее во все глаза. Язык к небу примерз, сказать ничего не могу. Пошевелиться не могу.

Она, что робот??? Неживая?

— С документами все в порядке, — хриплю, не в силах справиться с волнением, а она смотрит так участливо, заинтересовано и продолжает заботливым тоном.

— Если вы к Зинаиде Михайловне, то она вышла. Куда — не сказала, — разводит руками с сожалением.

— Тогда позже зайду, — отступаю, пячусь от нее.

— Может, что-то передать? — добивает своей заботой. Смотрит прямо в глаза, не моргая. Словно змея. Огромный безжалостный Каа, гипнотизирующий своим взглядом бандерлога.

— Нет, спасибо, — выхожу в коридор, все так же пятясь от нее.

— Я передам, что вы заходили, — жмет плечами, как ни в чем не бывало и захлопывает у меня перед носом дверь.

Голос внутри тянет: пи*дец тебе, мужик, пи*дееееец.

До конца дня доработал, на автопилоте до дома добрался, на балкон вышел и долго смотрел на вечерний город. В голове винегрет из мыслей. Не понимаю, что дальше делать, как. В каком направлении идти.

Лисовая мне мозг сломала. Совсем. Напрочь. Я как придурок после лоботомии. Беспомощный, не понимающий, где он и что с ним происходит.

Ненавижу ее до посинения, и вместе с тем увидеть хочу, так что кишки сводит от этого делания. Скучаю по ней.

Разве так бывает? Что все мысли только об одном человеке, что образ ее даже в темных облака видится.

А она смеялась… после того, что увидела смеялась… это цепляет больше всего. Страшно становится. Потому что никто не будет в такой ситуации смеяться, если только не все равно.

Ей плевать, да? На все происходящее, на меня, на мои за*бы?

Чувствую, что не усну, пока не узнаю ответ на этот вопрос.

Звоню ей, а в ответ тишина. Набираю снова и снова, а Лисовая молчит. Не отвечает ни на звонки, ни на сообщения. Полный игнор.

В результате, часов в одиннадцать, ошалевший от всей этой херни, срываюсь к ней. Плевать, что поздно, что в такое время в гости не зовут, но мне отчаянно надо увидеть ее, поговорить. Сказать, что…хрен знает что! Внутри столько всего клокочет, что не могу разобраться.

Въезжаю в тихий маленький двор, и в груди давить начинает, от ностальгии по тем временам, когда возвращался сюда, как домой. К ней. Тогда плевать было. По приколу. Сейчас зубы сводит от желания подняться к ней. Знаю, что на порог не пустит, пошлет и, наверное, будет права.

Взглядом нахожу ее окна. Темные.

Уже спит.

Снова пытаюсь дозвониться и снова провал.

Иду к подъезду, набираю номер по домофону, и опять тишина. Не берет трубку. Отключила все, чтобы не беспокоили? Или …ее нет? Ушла куда-то?

Отошел на детскую площадку, подальше, чтобы окна хорошо видеть. Ни огня, ни мимолетного движения, ничего. Это начинает раздражать.

Возвращаюсь к дверям подъезда и не успею позвонить, как они распахиваются. На улицу выходит мужик со здоровенным псом. Смотрит на меня хмуро, подозрительно, но кобель, нетерпеливо натягивает поводок и тащит хозяина прочь, а я беспрепятственно проникаю внутрь.