Маруся. Попасть - не напасть (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна - Страница 48

А все же...

И лошадь чего-то ушами прядает.

И туман стоит в распадке между холмами.

- Вань, ты привяжи ее и посиди здесь, - попросила я.

- Я с тобой пойду.

Я покачала головой.

- Не пойдешь. Ты парень, тебе сложнее будет. Одна я может, и разберусь, а если не так что пойдет? И сама пропаду, и тебя за собой утяну? А у нас мелкие...

У нас.

Уже - у нас.

Ваня нахмурился.

- А если ты...

- Если меня больше трех часов не будет... ну, до полудня, край, садись, да и поезжай в город. Я в банке распоряжение сделала, если что, ты мой наследник. Понял?

- Не хочу я этих денег.

- А мелких кормить хочешь? Цыц!

Ваня надулся, а я слезла с телеги, отряхнулась и направилась в распадок.

Шаг, другой... и туман окутал меня уютным серым пуховым одеялом.

***

- Аааа... ааа... аааа...ааа...

Чей-то голос словно бы мурлыкал ребенку. Знаете, как бывает, слов не помнишь, а мотив самый, что ни на есть подходящий. И мурлычешь, просто на мотив песенки, и ребенок успокаивается...

А туман все глуше, он окутывает, и вот уже даже неба не видно...

Довольно!

Я решительно тряхнула головой.

Маруська, вспомни, ты - маг!

Паршивый там, не паршивый, а все-таки...

Маг земли? Ну так помоги мне, мать сыра земля...

Я медленно опустилась на колени и погрузила пальцы в землю. Прохладную, уютную... запахло чем-то свежим, грибным.

Песня стала еще отчетливее...

И где же это поют?

А если попробовать найти?

Туман тут не помощник, зрение тоже... но я же маг земли?

А земля - это дороги. Неужели не найду? Не дойду?

Только как идти, если отнимаешь от земли руки, и опять чувствуешь себя ребенком в темном лесу? Страх накатывает, одиночество, беспомощность...

А если так?

Нельзя идти, так я на коленях поползу! Благо, юбка длинная, коленки не обдеру...

Первое движение вышло неловким, но четыре точки опоры всяко лучше двух!

Наверное, смешное я представляла собой зрелище. На четвереньках, в шали, завязанной узлом и заткнутой за пояс, я медленно и упорно, с закрытыми глазами, ползла туда, откуда слышалась песня.

Шаг, другой, третий...

Ежь твою рожь!!!

С этим воплем я куда-то и провалилась.

***

Вы никогда всеми четырьмя точками опоры об камень с размаху - не ударялись?

Вот и не надо, вы ничего не потеряли. Ощущение отвратительное, могу подарить, кому понравится. Глаза сами собой открылись от удара. Рот открылся следом за ними.

Это была пещера.

Или... как называются подземные гробницы?

Черт его знает... вроде и помнила слово, а вот вылетело из головы.

Склеп?

Да, что-то вроде...

Маленькая подземная гробничка.

И сидит на сгнившем деревянном гробу девушка с золотыми волосами, и мурлычет ребенку у груди песенку, а ребенок смотрит, и глаза у него такое же, золотые...

Точь-в-точь как у нее.

Я только рот открыла.

- Ты...

- Я. А ты кто?

- Маруся, - ляпнула я. - А ты?

- Меня любимый Нитой называл.

- Анитой?

- Нитой, - нахмурилась девушка.

Или женщина?

Хороша она была неимоверно. Даже в простой рубашке, даже в полутьме...

Блин!

Солнышко, да и только.

Идеальные черты лица, громадные глаза, волосы, словно жидкое золото...

- Нита, а что ты здесь делаешь?

- Прячусь...

- От кого?

- От убийцы...

Я замотала головой.

- Нита... давай я тебе расскажу, что я знаю. А потом ты мне расскажешь?

Девушка медленно прикрыла глаза. И на миг мне показалось, что зрачки у нее вертикальные.

Не укусит?

Эх, знала бы, так шею б купоросом натерла, на всякий случай. А так...

Авось, и не цапнет. Клыков у нее точно не было. Только ребенок у груди. Маленький, красный, сморщенный, словно вчера родился, только и того, что глазки открыты, и не бессмысленные они, а золотые. Как у девушки.

Я прокашлялась от пыли, села прямо на пол, не отрывая рук от земли, и заговорила, пересказывая мамашкину историю. Про скит, про лощинку...

Девушка слушала внимательно, потом покачала головой.

- Не так все было.

- А как? - воспользовалась я случаем. Чего б не спросить?

Девушка нахмурилась.

- Гадко было. Очень гадко и грязно...

- Расскажешь?

Губы девушки дрогнули.

- А и расскажу. Пора уж...

История вышла действительно гадкой и грязной.

Кем была златоглазая, она не рассказывала. Упомянула, что поссорилась с кем-то намного более сильным, была побеждена, бежала. Не было другого выхода.

- Ты ведь не человек? - уточнила я.

- Нет.

- А кто?

- А ты хочешь это знать?

- Есть подозрение, что все равно расскажешь.

Девушка хмыкнула.

- А если так?

Моей руки коснулось нечто. Я опустила глаза, и невольно ахнула.

- Ежь твою рожь!

Но если девушка рассчитывала, что я тут в обморок упаду, или истерику устрою...

Щаззз!

После нашей российской реальности, она уже не котировалась.

Подумаешь, до пояса нормальная девушка, а ниже пояса - змеиный хвост. Золотой, кто бы сомневался. И чего тут пугаться?

Вот вы хоть раз в пенсионном фонде были? А в поликлинике? А налоговую декларацию заполняли?

Вот где ужас-то! А получеловек-полузмея... и что?

- Кусаться будешь?

Девушка рассмеялась, коротко и невесело.

- Не буду. Хорошо, что ты не боишься.

Я пожала плечами. Не могу сказать, что я в диком восторге, но и ужас тоже изображать не стану.

- Не боюсь. Что дальше было?

- Я бежала. Сил не было, меня подобрали монахи. И там был один человек...

Я подняла брови. А подробности можно?

Можно.

Как оказалось, скит - не просто так стоял. На тот момент в нем жил один человек, которому и вовсе не жить бы на белом свете.

Демидовы, да...

Гнилое семя, дурное племя.

На тот момент у патриарха Демидовых, то есть старшего мужчины в семье, который и получил основное наследство, было семеро детей. Четыре дочери, три сына. Вот, младший и начудил.

В плане маркиза де Сада.

В детстве кошек и собак мучил, в юности за людей принялся. Начал девушек резать... родные первыми поняли, что 'это ж-ж-ж неспроста'. Допросили юношу по всей строгости, ужаснулись, и увезли в Березовский. В скит.

И охрану приставили.

Такой вот расклад.

Два монаха, два охранника и сам Иван Демидов. Младший сын.

Понятно, что здесь делал Андрей Демидов? А, то самое. Брата навещал.

Я задумалась.

- А как же он тебя не того-с? Андрей?

- Что толку над бесчувственным телом издеваться? - пожала плечами красавица. - Я ведь и не соображала ничего... хоть ты убивай меня тогда. А чуть позже, когда я в себя пришла, Андрей приехал. Меня увидел, с собой забрал, Иван хоть и злобился, но спорить не решился. Мне сказал, чтобы возвращалась, он-де ради меня на все готов.

- Ты поверила?

- Я ведь о нем ничего не знала. Это потом он сам рассказал, скольких убил, скольких...

Девушка замолчала, прикусила кончик косы, и прошло минут десять, прежде, чем она заговорила снова.

- Андрей не таким был, как брат. Мне так казалось. Любил меня, на руках носил, красивый, веселый...

- А разве ваше племя может... с людьми?

- Можем. Только никогда не связываемся, - махнула рукой девушка. - Мужчины еще погулять могут, а женщины стараются подальше держаться. Для меня день пройдет, а для него - год. Такой вот... - она задумалась, и я помогла подобрать слово.

- Мезальянс?

- Да, что-то вроде. Мы и любим сильнее, и переживаем острее, кому ж охота потом тысячу лет любимого оплакивать? Видеть, как он стареет, как...

- А тут ты себя плохо чувствовала. И не убереглась.

- Я даже истинный облик принять не могла. Так мне плохо было.

Я кивнула.

- С этим понятно. А потом... полюбила?

- Да.