Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ) - Алексей Янов - Страница 55

С практической стороны ладьи были маловместительные, плохо подходящими для крупномасштабных десантных операций – ладья брала на борт 40–60, максимум до 100 человек, соответственно они были малопригодными и при транспортировке припасов – их грузоподъёмность не превышала 20 тонн.

С конструктивной точки зрения ладья представляла собой несколько модифицированную лодку–долблёнку. Она была вытянута в длину, имела низкие борта. Корма имела закругленную форму. Судно было одномачтовое, оперенное одним большим парусом, который вверху навешивался на рею, а внизу крепился к бортам. В наличии имелись элементы стоячего такелажа в виде носового и бортового вантов, а также фалов. На корму был навешен руль, управляемый при помощи румпеля. Поверх бортов для увеличения их высоты было набито несколько рядов досок. Длина ладьи составляла до двадцати метров, ширина до пяти метров, осадка до трёх метров. Мореходные качества у этих лодей, из–за отсутствия киля, были чуть получше, чем у топоров.

Для сравнения, итальянские (венецианские, генуэзские) и немецкие морские корабли "галея" и "когг" соответственно, были способны брать на борт до полутора сотен тонн груза.

Ставку я планировал сделать на речные парусно–гребные суда галерного типа. Но самостоятельно это направление я не потяну, по причине отсутствия соответствующих кораблестроительных знаний. Я могу указать корабелам только общую компоновку судна, задать желаемые мной характеристики, параметры и не более того. Поэтому, хочешь – не хочешь, но заказы на строительство речных судов транспортно–десантного флота придётся размещать на местных, частных судостроительных верфях.

Этим утром, казалось, Днепр дышал особенно густым туманом, растекавшимся плотными, непрозрачными сгустками, по обоим его берегам. Плотная пелена начиналась откудато с верховий и медленно струилась на запад, погружая всё в непроглядную белую мглу.

– Чуть мимо Лодейницы не проплыли! – громко переговаривались между собой замы Анфима Осляд и Вышата, – города вообще не видно было, всё в тумане …

– Ага, – подтвердил Вышата, – только по запаху поняли, что доплыли!

– Хватит болтать! Сушите вёсла! – гаркнул кормчий.

Лодейницы, подобно городкам Врочницы, Бортницы, Беницы, Солодовницы и др. – был специализированным поселением, с жителями занимающимися однородной деятельностью, определённым видом промысла. Из названия, было ясно, что жители слободы строили речные суда. И сам город Лодейницы и его плотбища стояли на берегу большого озера, Купринского. Прямо к этим верфям мы и причалили. Изяслав Мстиславич выделил мне свою ладью, с командой дружинников–гребцов. Правил ладьёй Анфим – командир княжеской судовой рати. Пройдённый нами от Смоленска до Лодейниц речной путь был, если можно так сказать, хорошо наезжен, так как являлся одним из ответвлений проторенного речного пути «из варяг в греки», а Купринское озеро – одно из его звеньев.

Этот город стоял вначале передаточного пути из Днепра в Касплю. Я думал здесь увидеть довольо капитальные верфи и доки, но, как оказалось, в своих мыслях я слегка погорячился. Чтобы назвать покосившиеся, хлипкие сараи с навесами кораблестроительными верфями нужно иметь очень богатое воображение. Русское название "плотбище" им действительно подходит куда как лучше.

Тем не менее, под тесовыми крышами городка кипела жизнь, артели местных плотников и корабелов были «по уши» завалены работой. Сезон был в самом разгаре – в летнюю пору здесь скапливалось множество русских и иноземных купцов. Одни из них шли на ладьях на север, к Новгороду, на северо–запад – к Полоцку и Риге, другие купцы путешествовали в противоположном направлении – на юг до Киева и Чёрного моря. В Лодейницах не только строили новые суда, но и ремонтировали, конопатили потрёпанные долгим переходом через моря и реки купеческие суда. Артельные рабочие верёвками и ручными лебёдками вытягивали суда на сушу, под навесы доков. Обстукивали корпус судна, меняли в обшивке прогнившие доски. Здесь же рядом стояли склады с просушенной древесиной. Часть досок и брусьев были закуплены с моей лесопилки.

С местными корабелами разговор не получился. Я им, было, начал рассказывать о моделировании, но быстро иссяк, натолкнувшись на стену непонимания. Один из мастеров по–своему интерпретировал слова княжича и с добродушной ухмылкой подарил мне игрушечный кораблик. Я чуть не разразился криком, мгновенно вскипев от такого глумления, приобретя красный цвет лица, но быстро успокоившись, нашёл в себе силы принять подарок и поблагодарить мастеров. Что–то им ещё объяснять у меня не хватило бы нервов! К тому же, здесь была та же самая коллективная форма собственности, что и на смоленских верфях. Более десятка мастеров–корабелов составляли меж собою не только артель, но и ещё являлись долевыми собственниками судостроительных производств. Одному человеку втолковать что–то новое сложно, а попробуй объясни это целому десятку скептиков! Свихнёшься быстрей!

Не успевшие толком передохнуть гребцы, исполняя волю княжича, вновь были вынуждены залезть в ладью и погрести на север, на Касплянские верфи.

Прямого водного маршрута с Купринского озера на Касплянское не существовало, поэтому пришлось ладью дважды прокатить на «кольях» поочерёдно по двум волокам. Услугами «волочан» – промышлявшим перевозкой грузов посуху мы, чтобы не терять времени, пользоваться не стали, но вот их инвентарь пришлось арендовать. Дружинники собственными силами, по каткам, вытянули ладью на берег. Но не тут–то было! Прискакал «волочский тивун» – он здесь ведал сбором платы за проезд. С нашим главным флотоводцем боярин был прекрасно знаком, со мной хоть и был знаком опосредовано, но тоже вежливо перекинулся парой слов. Тут же отдал своим сопровождающим какие–то распоряжения и уже через десять минут волочане к нам притащили воловьи упряжки с «колами», особыми повозками для транспортировки судна. Конструкция их проста – два колеса на оси со специальными приспособлениями для крепления ладей.

На нас бросали завистливые взгляды владельцы выстроившихся в очередь судов. Трафик здесь был интенсивный, создавались очереди из торговых речных караванов. Волочанам не хватало сил и технических средств обслуживать всех быстро и своевременно. Но делать нечего, купцам приходилось ждать, других вариантов здесь просто не было.

Вот и Касплянское озеро. Город Каспля– это не только верфи, но это ещё и центр богатой Касплянской волости, платившей князю ежегодной дани 100 гривен. Здешние плотбища – оказались просто вылитыми братьями–близнецами плотбищ в Лодейницы. Ну, да ладно, я сюда не любоваться индустриальными красотами приехал!

Хозяин интересующего меня плотбища, к счастью, оказался на своём рабочем месте. Он встречал нас с показным радушием, выстроив в линейку всех своих служащих. Над плотбищем разносился перестук топоров, в воздухе пахло свежеспиленными стружками и сосновой смолой, а от стоявшей на починке ладьи явственно воняло протухшей рыбой.

С хозяином и одним из мастеров–корабелов мы прогулялись по производству. За время этой экскурсии удалось узнать технологию строительства ладей. Зимой срубались деревья, скатывали их к воде, там их долбили или выжигали – получались "колоды". Весной эти колоды обшивались досками, превращаясь в ладьи или лодии. Им придавалась нужная форма, они оснащались рулевыми и гребными вёслами, уключинами, мачтами, ставился простейший такелаж. Ладьи, предназначенные для преодоления волоков, дополнительно комплектовались колёсами и катками.

Кроме того, кораблестроитель рассказал мне о новгородских торгово–транспортных судах – "соймах", пользующихся особой популярностью у купцов. Это было судно с килем, дополнительно защищённым фальшкилем. Оно было манёвренное, мелкосидящее, длиной до восемнадцати метров, шириной до четырёх метров, грузоподъёмность три – пять тысяч пудов, с двумя относительно невысокими мачтами однодревками и шпринтованными парусами. Спереди располагался закрытый отсек для продуктов, сзади для команды. Обычно для обслуживания сойм хватало двух – трёх человек. Распространён данный тип судов был на Ладожском озере и строился в основном там же.