Смоленская Русь. Княжич 1 (СИ) - Алексей Янов - Страница 108

Мы пойдём с конем по полю вдвоём,

Мы пойдём с конем по полю вдвоём.

Ночью в поле звёзд благодать,

В поле никого не видать,

Только мы с конём по полю идём,

Только мы с конём по полю идём.

Только мы с конём по полю идём,

Только мы с конём по полю идём...

Сяду я верхом на коня,

Ты неси по полю меня,

По бескрайнему полю моему,

По бескрайнему полю моему...

Присутствующие командиры–пехотинцы весь пир выразительно так на меня посматривали, чувствую придётся в скором времени и под них какую–либо песнь вспоминать. К счастью, мой песенный репертуар, посвящённый пехоте, количественно многократно превосходит числом те песни, что я знал про конницу. При таких творческих мыслях, после суточного застольного бдения, я и заснул в салате.

Мысленно данное самому себе обещание – вспомнить и посвятить какую–либо хорошую песню своей пехоте, я сдержал. Уже через седмицу, гордо, с высоко поднятой головой, шедшие нога в ногу пехотинцы, громко, во всю мощь своих лёгких, распевали модифицированную мной песню на слова Лебедева–Кумача:

Мы не дрогнем в бою за Отчизну свою,

Нам родная земля дорога.

Нерушимой стеной, обороной стальной

Победим, уничтожим врага.

А прибывающие еженедельно салаги–лесовики, из начавшегося осеннего набора, ошеломлённо стояли в сторонке и робко смотрели, развесив уши и раскрыв рты на марширующих, чётко печатающих шаг воинов.

– К весне, если будете слушать своих командиров и княжича – такими же орлами станете, – задорно внушал молодому, зелёному пополнению комбат Улеб.

Глава 15

Глава 15. Октябрь 1234 г.

Пришёл месяц октябрь, одарив лиственные деревья золотистыми кронами. Над Днепром стали задувать стылые ветры, разгоняя утреннюю сырость вместе с сумрачными туманами. Днём часто лил дождь, а по ночам случались заморозки.

И как назло только сейчас, в преддверии зимы, построили и спустили на воду первые галеры. Весь Касплянский городок сбежался на берег одноимённого озера, чтобы собственными глазами посмотреть, как станут спускать это странные, необычные суда на воду. Народ собрался, словно на аттракцион. Все галдели, суетились, спорили о чём–то, ели пироги, покупаемые у сновавших повсюду лоточников, и запивали их квасом.

Заложенные с весны новые галеры и дощаники теперь спускали на воду практически ежедневно. И сейчас, покачиваясь на озёрной ряби, чернели все пять галер угольно–чёрного цвета, рядом с ними соседствовал десяток разномастных дощаников. Чёрные галеры смотрелась грозно ... Такой экстравагантный вид они приобрели из–за проварки их досок в дёгте. Эффект усиливали чёрные паруса и сновавшие по палубе члены экипажа экипированные в чёрно–жёлтые надоспешники. Страшно становилось от одного их вида, не говоря уж о плановом будущем вооружении каждой такой галеры тремя пушками, две из которых должны будут размещаться на носу и одна – на корме судна.

Эти плоскодонные, речного класса галеры и дощаники строились на основе маломерных моделей и отчасти основывались на математических расчётах введённых, естественно, с моей подачи. Каркас галеры обеспечивал форму корпуса и собирался из легких рам, соединявшихся деревянными продольными стрингерами. Снаружи каркас обшивался досками встык. Дополнительные рамы добавлялись, чтобы усилить всю конструкцию. Главный шпангоут укладывался в центральной части корпуса. Получившийся каркас определял форму корпуса. Шпангоуты, расположенные ближе к носу и корме ставились под более острым углом, тогда как в центральной части корпуса шпангоуты шли более полого. Были установлены и лёгкие шпангоуты, определявшие изогнутые участки корпуса. Каркас был обшит и настелены палубы, установлен степс мачты. Позже будет оборудована артиллерийская платформа и другие палубные постройки.

Корабли собиралось из заранее изготовленных и запасенных на лесопилках деталей. Лишь сложные по конструкции форштевни и ахтерштевни изготавливались на месте, для чего требовалось привлекать опытных мастеров–кораблестроителей.

За каждым 10–ти метровым веслом сидело по шесть гребцов. С каждого борта были установлены по 8 банок – гребных скамей. Всего 16 банок и около 100 гребцов. Скорость под вёслами у такой галеры в стоячей воде и без использования парусов была семь узлов (12,964 км/ч ). Каждая галера несла по 2 мачты со смешанным парусным вооружением – косыми и прямыми парусами. В носовой части у галеры имелся таран, а на платформе у носа судна я думал в будущем установить пару пушечных орудий. Длина галер составляла 35 метров, ширина 5,5 метров, осадка судна без груза – полметра, с грузом – до полутора метров. Кроме того, каждая такая галера могла перевозить до 16 коней, или, соответственно, увеличенный экипаж до 100 человек не считая 100 гребцов.

Прежде чем пустить галеру в самостоятельный сплав по реке с неподготовленными гребцами–пехотинцами, на берегу несколько дней к ряду проводились учения. Экипаж был укомплектован согласно утверждённому штату. Хоть галера и несла две мачты, одна из которых была снабжена косым латинским парусом, главной движущей силой галер была мускульная сила гребцов, сидевших на гребных скамьях. В бою весла поддерживаемые двумя хомутами и рядом подпорок становились уязвимой частью корабля, а потому могли втягиваться внутрь. Между гребными скамьями имелся проход, соединявший ют и носовую артиллерийскую платформу. В бою здесь находилась боевая позиция стрелков – лучников, арбалетчиков и стрельцов. Настил прохода придавал корпусу галеры дополнительную продольную прочность. Рулевое устройство обеспечивало управление галерой. Перо руля приводилось в движение румпелем. Рулевой стоял под крытым помостом на юте, перед помостом находилось место кормчего – капитана галеры и старшего командного состава.

На верфи началась закладка новых галер ещё большего водоизмещения. Согласно проекту длина галеры должна составить около 50 метров, ширина 5,5 м. Вдоль каждого борта планировалось установить 25 гребных скамей, при этом каждым веслом должны были грести три гребца. Таким образом, численность гребного экипажа будет составлять 150 человек. По плану, каждая такая галера способна вмещать целый батальон со всем его обозным хозяйством.

Пехотинцам, севшим по моей воле за вёсла, не хватало опыта и сноровки, поэтому они долго не могли правильно причалить к Гнёздовский порту. Разорявшийся на гребцов благим матом Анфим от собственного крика чуть было сам весь не изошёл на некую дурно пахнущую субстанцию. Но, Бог нас миловал! Галера всё же «припарковалась», правда, при этом, едва не поломав причальные мостки.

А набережная, тем временем, почернела от любопытного народа, валящего сюда толпами. На скоморохов до нашего здесь появления пользующихся всеобщим вниманием больше никто не обращал внимание. Люди, показывая на нашу галеру пальцами, весело скалились, активно обсуждая перипетии бесплатного водного представления, что мы им случайно устроили!

На берегу, среди встречающих оказалось неожиданно много смоленских бояр. Вот, что с людьми любопытство делает! Компаньонов пришлось уважить, пригласить их зайти на борт судна. На трапе развернули ковёр по которому бояре–купцы и начали всходить один за другим. А я встречал гостей, лично здороваясь с каждым вошедшим.

Одежды у многих из них были выкрашены в сине–голубые цвета «берлинской лазури». Я тоже, закупая у иностранцев некрашеную материю, предпочитал её окрашивать в краски собственного производства.

Вскоре все разместились на палубе под навесом за длинным пустым столом. При качке пировать было бы проблематично, да и я не рассчитывал на подобное. Анфим отдал команду, пехотинцы, переквалифицировавшиеся в гребцов стали работать вёслами под такт барабана, вспенивая мутные воды Днепра. Бояре попросили их подбросить до Смоленска и теперь с любопытством прислушивались к барабанному бою в трюмах и воровато осматривались по сторонам. Над головами проносились чайки, пронзительно крича.