Всей мощью огненных залпов
(Документальная повесть) - Лапов Николай Иванович - Страница 11

— Я все вижу, лейтенант, — ответил Забродин и приказал дивизиону открыть огонь по наступающим гитлеровцам.

Оставаясь старшим на огневой позиции, начальник штаба дивизиона старший лейтенант Плющев до налета вражеской авиации едва успел рассредоточить боевые машины. Расчеты быстро замаскировали их на опушке у дороги. Поторапливая бойцов, Плющев продолжал наблюдать за горизонтом и, когда показались фашистские самолеты, подал команду «Воздух» и приказал расчетам готовиться вести огонь по врагу из стрелкового оружия. А рядом суетились бойцы лейтенанта Баженова, подыскивая к своей 37-миллиметровой зенитной пушке снаряды.

Ожидая приказа открыть огонь, Плющев оставался около связистов, которые держали рацию на приеме. Артиллерийская канонада, взрывы бомб, пулеметная стрельба подтверждали, что противник решил на этом участке нанести мощный удар и что выдвижение его сил и саму контратаку следует ожидать каждую минуту.

С огневых позиций открывалась широкая панорама местности: Логачевка, охваченная огнем, танки, двигавшиеся по полю, разрывы снарядов. Видя все это, Плющев ждал одного — команды от Забродина, все время проверяя надежность связи с ним.

И тут радист, находившийся рядом, доложил:

— Товарищ старший лейтенант! Вас вызывает командир дивизиона!

Плющев схватил трубку. Он видел, что до наступающего противника остается немногим более трех километров. Сейчас самое время накрыть его залпом. И вот наконец приказ открыть огонь.

Установки, уже замаскированные, стоят вдоль дороги. Плющев отдает последние распоряжения, бойцы разбегаются по укрытиям.

— По фашистам, залпом, огонь! — командует Плющев.

И почти сразу перед Логачевкой начали рваться снаряды, поле покрылось черным дымом, жарко запылали подбитые танки.

Плющев поторапливал боевые расчеты, готовя дивизион к повторному залпу. Огненные кометы вновь стремительно обрушились на врага. Уцелевшие танки и пехота метались в дыму, пытаясь где-нибудь укрыться. А Забродин уже передавал на огневые позиции данные для нового залпа по исходному рубежу, с которого начали свою контратаку фашисты и куда они отходили под ударами дивизиона.

Принимая решение вывести установки на открытую позицию, Забродин представлял себе, какой опасности подвергается дивизион.

Реактивные системы, обладающие сильной огневой мощью, сами по себе являются беззащитными и могут стать легкой добычей артиллерии и авиации врага, в особенности в период быстро изменяющейся обстановки, когда боевые расчеты не успевают оборудовать для них наипростейшие укрытия.

Забродин рисковал, но считал своим долгом оказать действенную помощь малочисленным подразделениям пехоты. Ему удалось это сделать.

Время было выиграно. Уже подходили и открывали огонь по уцелевшим гитлеровцам батареи ствольной артиллерии. Преследуя врага, двинулись вперед и стрелковые подразделения.

«16 августа сорок третьего года, встретив упорное сопротивление в районе села Логачевка, части 14-й стрелковой дивизии залегли. Противник бросил в бой на узком участке фронта до полка пехоты, 30 танков и 150 самолетов. На позиции дивизии обрушились тысячи снарядов и бомб.

В создавшейся сложной боевой обстановке 1-й дивизион с открытой огневой позиции точным залпом уничтожил шесть фашистских танков и до роты пехоты, после чего противник начал отходить на исходные позиции. Героизм и мужество гвардейцев-минометчиков, действовавших над непрерывным огнем и бомбежкой с воздуха, вдохновили пехоту, и она перешла в контратаку. За героизм и мужество, проявленные личным составом дивизиона при отражении танковой атаки, двенадцать гвардейцев дивизиона были награждены орденами и медалями».

Полк получил приказ форсировать Днепр, когда части 14-й гвардейской стрелковой дивизии захватили плацдарм у Домоткани, что севернее Верхнеднепровска, и начали бои по его расширению.

Бежалов решил в первую очередь переправить через Днепр 3-й дивизион, оставив два других на левом берегу, откуда они продолжали оказывать огневую поддержку переправившимся войскам. Сейчас, находясь на НП западнее Орлика, последнего населенного пункта перед Днепром, он наблюдал, как самолет-разведчик «Фокке-Вульф-109» кружит над районом переправы. На смену разведчику прилетели «юнкерсы» и нанесли бомбовый удар по переправе, вблизи которой был сосредоточен 3-й дивизион майора Макарова[4].

Одновременно с появлением «юнкерсов» усилили огонь и немецкие батареи, но теперь они обстреливали не переправу, а били по войскам, захватившим плацдарм. Сосредоточив мощный кулак, фашисты готовились нанести удар по плацдарму.

Бежалов знал, что сил для обороны плацдарма недостаточно, и поэтому торопил с переправой дивизион Макарова, выдвинув одновременно 2-й дивизион к самому берегу Днепра.

Когда налетели «юнкерсы», батарея старшего лейтенанта Кальянова готовилась к погрузке на паром, рассредоточившись в небольшом лесочке вдоль берега. Вокруг этого леска тянулись песчаные полосы, заливаемые вздувшимся Днепром.

Бойцы еще не успели окончательно оборудовать укрытия для машин, но Кальянов приказал загнать технику туда. Это и спасло батарею. Даже упавшая вблизи установки сержанта Шабаева бомба не причинила особого вреда, обсыпав лишь машину выброшенной взрывом землей.

А едва «юнкерсы» скрылись, снова заработала переправа. Маленький, невесть каким чудом уцелевший в этом аду буксир подогнал к берегу паром из двух понтонов с уложенным на них настилом. Капитан, комендант переправы, деловито наводил порядок, регулируя очередность загрузки парома.

— Посторонись, пехота! — звонким голосом распорядился комендант, увидев подходившую боевую машину. — Дорогу «богу войны»! — добавил он, с интересом разглядывая установку с подвешенными на ней снарядами.

Солдаты нехотя расступались, но увидев и узнав в этих машинах «катюши», начинали сами покрикивать на впереди идущих, требуя освободить дорогу.

— Места всем хватит, всех переправим, сторонись! — подбадривал капитан, наблюдая, как установка начала въезжать на паром.

Когда машина старшего сержанта Пономарева въехала на настил и солдаты облепили ее со всех сторон, заместитель командира дивизиона по политической части капитан Иван Швец сказал Кальянову:

— Не задерживайтесь с переправой!

Паром миновал середину реки, как вдруг ударила вражеская артиллерия. Несколько снарядов разорвались недалеко от катера, но он, не сбавляя хода, продолжал тянуть паром. В ответ с левого берега открыли огонь наши батареи. Они на какое-то время заставили замолчать гитлеровцев.

— Ну, держись, пехота, как бы не пришлось нам поплавать в днепровской воде, — невесело пошутил один из бойцов.

На него прикрикнули, кто-то предложил окунуться ему первому. Стоявшие рядом бойцы рассмеялись.

Один снаряд разорвался вблизи парома именно тогда, когда все начали готовиться к выгрузке. Правый понтон был пробит осколком, паром начал крениться.

Пономарев кинулся расталкивать бойцов на корме, чтобы дать дорогу для установки. Перекрывая возникший на пароме шум, капитан Швец уже отдавал команды:

— Всем прыгать в воду! Серебряков, в машину!

Бойцы попрыгали, но понтон, хотя и облегченный, продолжал одним бортом погружаться.

Стараясь спасти боевую машину и не надеясь на понтон, Швец приказал Серебрякову:

— Включай скорость! Вперед!

— Куда вперед, под воду? — закричал Серебряков, с недоумением глядя на Швеца.

— Вперед! — взмахнул рукой Швец.

Серебряков, не закрывая дверцы кабины, включил скорость. Машина накренилась, заскользила по настилу и стала медленно погружаться в воду.

Швец, выбравшись на берег, приказал цеплять трос за машину, а сам побежал к стоявшему невдалеке грузовику.