Спецзадание для истинной леди - Каммингс Мери - Страница 3

Она всегда гордо вскидывала голову, когда сердилась — ей казалось, что это прибавляет ее пяти футам (и почти целому дюйму!)² роста.

Захват на горле внезапно ослаб. Никто не успел опомниться, как Глэдис, подгоняемая страхом, рванулась и очертя голову понеслась в темноту — куда попало — визжа тонким пронзительным голосом.

Выстрел! Еще один! Шум мотора! Это что, уже самолет? Еще выстрел! Свет!!!

Она споткнулась обо что-то и упала ничком, всем телом проехавшись по земле.

Несколько мгновений Глэдис не могла прийти в себя — перед зажмуренными глазами плыли яркие пятна. Почему столько шума? Она открыла глаза — прямо в них бил луч прожектора. Снова зажмурилась и услышала крик:

— Стой, стрелять буду!

Опять выстрелы… Топот… Снова крик — уже ближе:

— Лежать, не двигаться! Лицом вниз!

Глэдис тут же попыталась встать — слава богу, кажется, этих бандитов поймали! — и услышала еще более грозное:

— Кому говорят — лицом вниз! Не двигаться! Стрелять буду!

Какое «лицом вниз»? Это что — ей?! Но тут же лужа! Грязная и воняет бензином!

Неожиданно что-то весьма чувствительно нажало ей на шею. Глэдис ткнулась лицом прямо в вонючую грязь, заизвивалась и попыталась вывернуться — проклятые мерзавцы все-таки добрались до нее и хотят утопить! Чуть приподняв голову, она дико заорала — возможно, в последний раз в жизни…

К ее удивлению, нечто, до сих пор державшее ее за шею, вместо того, чтобы продолжать вжимать ее лицо в грязь, неожиданно крепко ухватилось за воротник многострадального костюма и дернуло вверх, придав Глэдис вертикальное положение. Какие-то руки начали ее щупать — она взвизгнула и попыталась отбиться локтями, но ей не дали и шевельнуться, схватив за запястья с обеих сторон. Они что, хотят ее еще и изнасиловать? Значит, хоть не сразу убьют!

Свет прожектора куда-то убрался и Глэдис медленно открыла глаза. Вокруг нее столпилось несколько человек в темной одежде — но не тех бандитов, что были раньше, и без шапочек. Свет фар двух автомобилей, стоявших неподалеку, позволял видеть все достаточно четко. А где же те? И кто эти?

Глэдис снова зажмурилась, чтобы обдумать происходящее и отплеваться от грязи, которой набрался полный рот. Выплюнув часть грязи — как можно дальше, чтобы не попасть на костюм — она услышала громкое проклятье и открыла глаза. Ее костюм не пострадал — правда, он был в таком виде, что еще один грязный плевок уже ничего бы не изменил. Но плюнула она прямо на пиджак человека, незаметно — как нарочно! — подошедшего к ней спереди. Нечего было подкрадываться!

— Ладно, ведите ее в здание, — рявкнул оплеванный и попытался чистым платком стереть грязь с пиджака, галстука и рубашки — попала Глэдис на редкость метко.

Что? В здание? Значит, это уже не бандиты? Мимолетное чувство облегчения сменилось дикой злобой — все было напрасно… Ее все-таки волокут в вотчину этого развратного негодяя — а она в таком виде!

Ее схватили за плечи с двух сторон и повели, но сделать шаг — хотя бы один — не удалось. Что-то было не так с ногами — они не болели, не считая ссадины на коленке, но идти Глэдис почему-то не могла.

Попытавшись потоптаться на месте, она сделала открытие — не хватало одного каблука! А как можно ходить, когда одна нога на пять дюймов короче другой? Но ей не дали поискать каблук — подхватили под руки и потащили в автомобиль.

За те несколько минут, что они ехали до аэропорта, Глэдис удалось немножко прийти в себя. Да как они смеют так с ней обращаться?! Ей даже не дали ничего объяснить!

Ну что же — раз они не дают ей и слова вымолвить, она тоже не будет с ними разговаривать… Только через своего адвоката — так, кажется, полагается? И только после того, как ей дадут переодеться… и умыться… и согреться… и отдохнуть… и поесть! Как всегда после столь бурных переживаний, в ней проснулся волчий аппетит.

А где ее чемодан? Его забыли! И сумка… И новые туфли! И сапоги теперь пропали! Слезы сами брызнули из глаз, оставляя светлые дорожки на покрывавшем лицо слое грязи.

Ее ввели — точнее, втащили — в какое-то помещение и усадили на жесткий стул в центре комнаты. Вокруг столпилось несколько человек, внимательно разглядывавших ее. От злости и унижения Глэдис снова закрыла глаза и прислушалась. Реплики были весьма странные и оскорбительные, что усилило ее нежелание разговаривать со столь грубыми и нечуткими людьми — ей даже не предложили умыться!

— Хоть одну из них удалось задержать — и то хорошо!

— Сейчас приедет полиция, зачитают ей права и произведут арест по всей форме — мы не имеем права…

— Хорошо бы женщину-полицейскую догадались привезти — отмыть эту…

— В тюрьме отмоют! Нам-то чего возиться? Она же злая, как черт — локтями дерется и плюнула в фэбээровца…

Ненадолго наступило молчание. Глэдис почувствовала, как по промокшим ляжкам потянуло холодом — очевидно, открылась дверь и вошли еще несколько человек. Снова оскорбительные тихие реплики:

— Одна из этой банды…

— С момента задержания молчит — ни на один вопрос не ответила.

А они что, разве спрашивали о чем-то? Кажется, какой-то бубнеж она и в самом деле слышала краем уха, но не придала ему значения — оплакивала потери. И внезапно, как мокрым полотенцем по лицу — знакомый голос с протяжным и певучим техасским акцентом:

— Та-ак… И кто же это у нас тут?

Сильная рука прихватила Глэдис за подбородок и приподняла лицо. Чертов негодяй все-таки добрался до нее!

Она услышала сбоку испуганное: — Джек, ты что делаешь?! — и открыла глаза.

Это действительно был он… Ничуть не изменился и явно не отощал от страданий и угрызений совести. И зубочистка, как всегда, во рту… Сколько месяцев Глэдис боролась с этой вульгарной и неаристократической привычкой, пока не махнула на нее рукой! И одет с иголочки — а она такая грязна-ая! И в рваных колготках, а чемодан потеря-ался!!! Слезы снова сами потекли из глаз.

Джек отпустил ее подбородок и повернулся к невысокому подтянутому человеку лет сорока пяти, с недоумением взиравшему на происходящее.

— Нет, сэр. Это не террористка и не контрабандистка — это просто идиотка.

Говорил он спокойно и лениво, как всегда. Когда-то его техасский акцент сводил Глэдис с ума и казался ей страшно сексуальным,

но сейчас он не вызывал у нее ничего, кроме злости. Вместо того, чтобы помочь, этот негодяй еще смеет ее оскорблять — на людях!

— Четтерсон, вы уверены? Вы ее знаете?

Джек глубоко вздохнул.

— Да, сэр. Это моя жена.

— Бывшая! — нарушила обет молчания Глэдис.

— Говорит!.. — донеслось сбоку.

— С утра до вечера и весьма громко, — отозвался Джек.

— Так это ваша бывшая жена, Четтерсон?

— Развод еще не оформлен, сэр.

— И вы уверены, что она не связана с контрабандой?

— Абсолютно, сэр. Ни один контрабандист, если он в здравом уме, близко ее к делу не подпустит.

— Почему?

— В силу ее природной взбалмошности и недомыслия. Ее предел — украшение рождественской елки, ничего более серьезного ей доверять нельзя.

— А что она делала ночью около забора? — спросил еще чей-то голос.

Глэдис повернула голову, чтобы ответить — голос, по крайней мере, звучал вежливо — и обнаружила, что этот вопрос задал оплеванный ею фэбээровец. На рубашке у него до сих пор красовалось грязное пятно.

Наглая реплика Джека не дала ей вымолвить ни слова:

— Все, что угодно, только не с контрабандистами якшалась. Возможно, грибы искала — я и этому не удивлюсь.

— Вы не могли бы ее об этом спросить, мистер Четтерсон — мне кажется, на ваш голос она реагирует.

— Глэдис, что ты там делала? — не оборачиваясь, поинтересовался Джек.

— Выход искала! — сердито ответила она. От обиды на них на всех ей даже плакать больше, не хотелось.

— Зачем? — на сей раз он обернулся. На морде было написано легкое удивление.