Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 49

– Это почему?

– Потому что ты сразу решишь, что я сумасшедшая, вызовешь санитаров и отправишь меня в психушку.

– А-ха-ха-ха-ха, – смеётся Толик, обнимает меня одной рукой и к себе прижимает. – Никуда я тебя не отправлю. Просто я не переживу разлуки с тобой.

– Правда? – хлопаю ресничками я.

– Ну конечно, – трётся об меня носиком, а после так хитро прищуривается. – Так ты решилась уже на ринопластику?

– Рино… что, – секунду пытаюсь понять, о чём это он, но быстро въезжаю в суть вопроса. – Ты опят про мой нос. Ну хватит уже шутить про мой носик. Достал уже. Да он большой и что мне прикажешь с этим делать?

– Да ну не парься, с ним ты такая милашка.

– А без него не буду? – Смотрю на своё отражение в крохотное зеркальце. – Обязательно сделаю себе операцию по уменьшению носа, просто чтобы не слышать этих дурацких подколок. – Ворчу я, а Толик надо мной смеётся и по чуть-чуть сбавляет скорость.

========== Глава 36 ==========

День проходит как в бреду. Мне толи ветром голову надуло, толи я перегрелась на солнышке. Но я всё хуже и хуже понимаю, что происходит, и просто плыву по течению. Я уже даже на вопросы не отвечаю, просто улыбаюсь в ответ. Мозги всё хуже соображают, а тело расслабляется и плавно погружается в эйфорию, состояние абсолютной расслабленности, будто я накурилась.

Толя ещё иногда умудряется растормошить меня, но этого хватает лишь для дачи парочки осознанных ответов. В основном я говорю «да» и улыбаюсь. Я всегда на всё согласная, идеальная девушка.

Ближе к полудню вернулся Артём, он где-то наловил рапанов и мидий. И на обед мы ели жаренные на железном листе мидии и выбирали из них черноморские жемчужины. Они хоть и мелкие, но зубы об них поломать ничего не стоит.

Ближе к вечеру, уже почти на закате Толя закинул в машину наши вещи и сообщил, что мы уезжаем. Вплоть до этого момента в моих ушах стоял какой-то постоянный гул. Как будто мы кутим и непрерывно бухаем, а в мозги отдаёт монотонный бит пляжных дискотек. Все кругом танцуют и веселятся и я с ними на одной волне. Но вот Толик сказал, что мы едем, и тут всё прояснилось. На короткий промежуток времени я даже пришла в себя.

– Так рано!? – удивляюсь я.

– Останьтесь ещё на денёк, – начинает уговаривать Татьяна. – В крайнем случае, сам езжай, а Юлечку оставь, мы её удочерим. – Смеётся.

– Нет, – строго отвечает Толик. – Я обещал передать её друзьям из рук в руки в целости и сохранности.

«И не беременную» вспоминаю указание Вики (или я это сама придумала, уже не помню).

– Поехали, – повторяет Толя и у меня в ушах опять этот гул. Видимо праздник в моей голове продолжается, хотя я уже зеваю. – Вон ты еле на ногах стоишь.

«Я требую продолжения банкета», хочется мне сказать, но я согласна с Толиком. Я перетусовалась. Пора возвращаться домой, в свою уютненькую квартирку к мамочке и начинать готовиться к институту.

– Кстати, а какое сегодня число? – Зачем-то спрашиваю я.

– Не знаю, – качает головой Татьяна. – Середина июня.

– Спасибо, – отвечаю. «Так ещё ж всё лето впереди. А я уже скучаю по институту, по лекционкам, по холодам, по осени и по зиме. Переотдыхала я в этом году на море это однозначно. Хочется назад, хочется поскорее в холод.

– Пока, – целую в щёчку Танюху и Артёма и запрыгиваю в Толину газельку. Она уже такой родной и привычной для меня стала. Другой машины и не надо, только бы в ней был кондиционер, коробка автомат и вай-фай с зарядкой. А так – идеал.

Пока Толя прощается со своим друзьями, я натягиваю трусики, давно я их не надевала. А следом юбочку и футболку, которая пролежала здесь всё время ни разу не ношенная.

Так не привычно снова носить одежду. Похоже, я с радостью бы навсегда осталась нудисткой. Значит это моё. Но нет, не сейчас, быть может, в следующей жизни, в этой жизни я слишком стеснительная.

– Поехали, – машет на прощанье своим друзья Толик и садится за руль. Взвывает мотор и газелька тихо срывается с места и катится по грунтовой дороге. Я зеваю, и у меня от этого слезятся глазки.

– Спи Юлечка, – шепчет мне Толик.

– Нет, – это от яркого солнышка, смотрю на горизонт, как оно катится к закату, а мы едем в его сторону.

«Уезжаем в закат», думаю я. А на душе так тихо и так спокойно. Ещё и по радио играет старая ностальгическая мелодия: «Гудбай Америка» не помню, кто поёт, но качество как на старом кассетнике.

– Вернёмся сюда в следующем году? – Жмурится от солнца Толик.

– Угу, – киваю я. Хотя понятия не имею, где я буду в следующем году, и что я буду делать.

– А ты не думала о жизни, – вдруг тянет его порассуждать. – Кем ты хочешь стать?

– Нет, не думала, – и зачем я вру, я же тысячи раз об этом думала.

– Врёшь, – как обычно читает он мои мысли.

– Конечно вру, думала, – улыбаюсь я.

– Ну-у-у!

– Что ну?

– Ну-у-у, рассказывай. Мне же интересно, что у тебя в голове.

– А ты не будешь смеяться? Ты же понимаешь это просто мечты.

– Нет, не буду, обещаю. Выслушаю и слова не скажу, – качает он головой.

– Я всегда мечтала стать мамой, мечтала о семье и о детках, минимум о троих, а там как Бог даст.

– Даже когда ты была лесбиянкой?

– Даже когда я была лесбиянкой… – повторяю за ним и поправляюсь. – Да что я такое говорю, я и сейчас немножко лесби, – улыбаюсь ему.

– А от кого ты собиралась детей заводить, когда была «розовой».

– Ой, да это не проблема… главное я всегда мечтала быть мамочкой и заниматься детками, даже подумывала о работе в детском садике или младшей школе. Но на такое я пока не готова.

– А кем ты собираешься работать?

– Тут два варианта: или по специальности пойду, – говорю. – Или в маникюрный салон, мне там всегда рады.

– Будешь маникюр, педикюр делать… – говорит Толик.

– Ага, мейк, волосы могу покрасить, мне всегда нравилось создавать красоту своим руками. Я с двух лет красилась.

– Да ладно, – не верит он.

– Брала у мамки косметику и разрисовывалась перед зеркалом, я всегда мечтала быть красивой.

– Хоть эта твоя мечта исполнилась, – берёт он меня за руку.

– Спасибо, – шепчу я.

Солнце касается горизонта и становится тихо-тихо, и только ветер колышет ночной ковыль. Мне кажется, я видела это во сне. Тишину нарушает лишь одинокий рингтон моего мобильника. Сообщение. Интересно от кого оно? Лениво беру телефончик и прищуриваюсь. Вика прислала что-то по вайберу. Открываю и смотрю – фотография.

Присматриваюсь и не могу понять что это. Какой-то градусник лежит на столике, а на нём вместо цифр белые и серые полоски. Несколько секунд я туплю как обычно, а после до меня допирает.

– Толенька! – радостно кричу я и кидаюсь к нему целоваться. Обнимаю его, глажу по волосам, нарадоваться не могу.

– Что, ну что там случилось такого? В супермаркете скидки? – Он чуть не уводит машину в кювет от неожиданности. Но мне не до него сейчас. Я хватаю телефон и набираю Викулю.

Звонок, второй и, наконец, она берту трубку:

– А-а-а! А-а-а! – кричим мы вместе.

– Поздравляю! – Ору я как полоумная.

– Я люблю тебя, Юлечка! – Орёт Викуля в ответ. – Целую тебя и… Толя там рядом?

– Ага.

– И Толика, и всех, всех, всех на свете.

– Ты кому уже сообщила? – Не могу нарадоваться я.

– Только тебе и Сашке, – радуется Вика. – Два месяца, два месяца… если от последних месячных считать.

А у меня прямо сердце радуется, я предать не могу своих эмоций. Они уже зашкаливают. Но я молчу, боюсь хоть звуком перебить её, боюсь не услышать хоть что-то из того что она мне сейчас скажет.

– Что там? Что там случилось? – Немного испуганно реагирует Толя.

– Т-ч-ч-ч, – прикладываю указательный пальчик к губам, прошу его быть потише, а Вика продолжает:

– Меня стошнило, ещё боли в боку начались, и я попросила Сашку тест купить. Он отнекивался, морозился долго, но потом я его всё-таки выперла в аптеку сходить. А сама сижу дома как на иголках. Приходит он, приносит тест. Я пописяла куда надо и он сразу всё показал. А второй ещё и срок указал – 2 месяца, это два месяца! Это значит, – задумывается она. – Январь следующего года.