Случайные люди (СИ) - Кузнецова (Маркова) Агния Александровна - Страница 1

Я отодрала от себя цепкие руки, ударила локтем назад, в кого-то попала, лягнулась, так что женщина шлепнулась на дорогу. Кто-то схватил меня за кулон, цепочка лопнула, а я чуть не кувырнулась в пыль вслед за теткой, которая теперь драла подол моего платья. Я отпихнула ее ногой, почувствовала, что меня схватили за куртку, замолотила локтями, вереща, вывернулась из рукавов, рванулась вперед, перескочила через тетку, врезала с разворота пакетом какому-то парню по груди. Оглянулась, но везде были все те же закутанные в тряпье люди, которые уже не только говорили непонятное, но и покрикивали. Сначала в меня вцепились женщины, а теперь подтягивались и мужики, и я зажала пакет под мышкой, пригнулась, как от ветра в лицо, припустила, толкнула с пути чумазого ребенка. Сбежала с дороги, прыгнула в канаву, выбралась по глинистому краю наверх, побежала по траве к лесу — прочь, прочь от этих сумасшедших!

В лес они за мной не пошли, стояли у первых деревьев, кричали, бросали комки глины и камни. Я прижималась к коре и пыталась отдышаться. Когда крики прекратились, я выглянула из-за ствола. Дети облепили куст на обочине и ели с него ягоды, поглядывали иногда в лесную тень. Потом подошла девушка в платке, взяла одного из мальчишек за руку, потащила обратно на дорогу, а за ними потянулись остальные дети. Люди на дороге опять двигались, как и когда я вышла к ним. Девушка подсадила мальчишку на медленно ползущую повозку, а потом стала помогать и другим детям.

Я выдохнула, поставила пакет у ноги, сорвала пучок травы, принялась оттирать глину с ладоней. Трава была холодная от лесной тени, сочная, руки теперь резко пахли свежим. Локоть болел, колено болело, саднили царапины на груди: содрали ногтями, когда срывали кулон. Сумасшедшие люди, что им от меня было надо?

Я ведь не сделала ничего плохого, просто вышла, представилась. Мол, меня зовут София, я заблудилась, где тут ближайшее поселение? Местность была явно не городская: пыльная дорога среди травы, деревья с одной стороны, поле с кустами и лес вдалеке с другой. Ни столбов, ни знаков, дескать, деревня Большие Луковицы — 3 км. Я была согласна уже и на Большие Луковицы: глухомань еще та, у одного из моих бывших там дача, пейзажи похожие: дорога, деревья, небо от края до края, птицы орут… но там хотя бы были те самые знаки и столбы с проводами, а если забраться на холм, то мобильник ловил сеть, а тут — ничего, только запах зелени и длинная вереница людей пылит по дороге.

Странные люди, одетые странно, в какую-то холстину. И говорят совсем непонятно, это не было похоже ни на один язык, какой я когда-либо слышала. Сначала они что-то спрашивали, а я твердила, как дура: населенный пункт тут где? Спросила даже раз, нет ли у кого-то из них мобильника, и почему-то сразу поняла, что не дадут: не потому, что не понимают, что я говорю, а потому, что нету у них телефонов, а есть только скрипучие повозки, согнутые под мешками со скарбом мужики и бабы, дети и понурая коза, которую волокли на веревке. Они сначала долго меня оглядывали, даже, кажется, не слушали, что я говорю, потом начали трогать куртку и платье, а потом заметили золото в ушах и на шее.

Я снова потрогала царапины на груди, облизнула палец, потерла. Выглянула. Цепочку жалко, но больше я туда не пойду. Пусть подавятся. Я хотела снять серьги и спрятать куда-нибудь, но куртку с меня сорвали (хорошо, что там не было ничего ценного), а в платье карманов не было. Пакет же порвется — и привет, и так уже дыра, зацепилась за сучок…

Единственный сносный повод оказаться в лесу после дня рождения подруги — это выскочить из машины на минутку, когда естество требует внимания и уже не терпит отказа. Если подруга, допустим, живет в пригороде, и ее друг, подвозя, решил срезать. Но Маришка живет в городе, и никакого леса на пути от нее до метро быть не должно!

Бред какой-то, повторила я про себя, закинула пакет за спину и потащилась между деревьев. Совсем не помню, как тут оказалась. Было уже поздно, я хотела успеть на метро, поэтому мы с Маришкой расцеловались, она сунула мне кусок торта с собой (желудок тут же заурчал, когда я это вспомнила), и я спустилась по лестнице, толкнула дверь на улицу… и все, дальше все расплывается. Не так я была и пьяна, на ногах стояла твердо, это я точно помню. Напивалась я до состояния нестояния только один раз в жизни, и это был не тот случай. Я вышла из парадной, а дальше — обрывки. То ли улица, то ли что, шум, очень шумно, и яркие огни… А пришла в себя, когда брела среди деревьев, путаясь ногами в подлеске. Был день, и где я шлялась всю ночь после того, как расстались с Маришкой и компанией, я вспомнить не могла. Сумочки моей при мне не было, но хотя бы никуда не делись куртка и ботинки.

Теперь — минус куртка. Я нахмурилась. Ну и подавитесь. Хорошая была куртка, осенняя, не слишком жаркая, в самый раз было бы сейчас. Я растерла плечи. На солнце, когда я выходила на поляны, было ничего, а все время в тени — холодно. Хорошо еще, что комары куда-то задевались. Лучше бы отняли туфли. Я встряхнула пакетом, где их несла. Хорошие туфли, праздничные и сидят, редкая удача, сейчас скорее умрешь, чем найдешь что-то на твою ногу и с хорошей колодкой. Но в лесу они мне незачем, и хорошо, что я в гости и из гостей хожу в ботинках, а туфли ношу с собою. Кто бы знал, что нежелание скакать по лужам в праздничной обуви так мне поможет. Ботинки — это плюс, подумала я. Что отобрали куртку — это минус. И что сорвали кулон, он был мамин…

А еще минус — что я стала понимать еще меньше. Я надеялась, что выйду сейчас к людям, и хоть что-то прояснится, но ничего подобного, только хуже стало. И страшнее. Что делать-то теперь?

Я плелась у кромки леса, поглядывая на дорогу, чтобы не заблудиться в чаще. Может быть, не все тут такие странные и злые, а будут проходить или проезжать нормальные? Или дорога выведет к жилью, а там уж точно хоть что-то, да выяснится. Все равно люди лучше, чем, например, медведи. Или волки. Учили нас на ОБЖ чему-нибудь про медведей? Если даже учили, то что я там из школы помню, она была так давно. Притвориться мертвым. Я представила, как падаю на мох и затихаю. Будем надеяться, что это сработает. Что там еще? Построить убежище, дезинфицировать воду активированным углем, развести костер с помощью двух палочек. Поймать дикую птицу, обмазать ее глиной и запечь в углях. Рот тут же наполнился слюной, и даже почудился запах печеного мяса. Интересно, как именно я буду охотиться? Хорошо потеряться в лесу с мотком веревки, ножом, топором, коробком спичек и аптечкой! Гораздо хуже — без ничего, но зато в бархатном платье, которое мешает идти. Я остановилась, бросила пакет, задрала подол, взялась как следует. Нитки затрещали. Да, шьют сейчас красиво, но не на века. Я разорвала платье по боковому шву (кто знает, вдруг, когда я выберусь их этого проклятого леса, удастся сшить обратно), и двигаться сразу стало легче. Я облизала палец и снова потерла царапины на груди.

Печеной птицей все еще пахло, причем именно птицей, как мама запекала курицу в духовке. С чесноком, зло подумала я, чувствуя, что в рот бежит слюна. А в глубокой сковородке собирается жирный сок, в который потом макали хлеб. Хлебом теперь тоже запахло. Я тихо зарычала, злая на себя, и тут обнаружила, что просвета между деревьями не стало, а по левую руку, где раньше была дорога, теперь — сплошная чаща. И справа. И впереди, и сзади. Я, стараясь не вертеться на месте, чтобы не потерять, куда шла, огляделась. Лес теперь был темнее, и деревья казались другими. Это от страха, подумала я, прижимая к груди пакет с туфлями. Сердце колотилось быстро и громко, казалось, что сейчас все лесные звери его услышат и придут меня есть. А по деревьям я лазать уже забыла, как, и деревья тут такие, что не допрыгнешь до нижних веток… Я всхлипнула, выдохнула, запретила себе реветь и пошла туда, где должна была бы сейчас быть дорога. Мясом запахло сильнее, и теперь мне чудились голоса. Ну все, довело меня это выживание в дикой природе. Сейчас еще покажется, что это телевизор, а курицей и в самом деле тянет с кухни, а на кухне мама и бабушка… они спросят, где я так долго была, и позовут к себе. А я не пойду, потому что знаю я эти трюки: в темном непонятном лесу героя зовут к себе умершие родственники, или еще лучше — покойная любимая девушка, а он как дурак идет. Если герой — главный, то как-нибудь выживает, а если второстепенный персонаж — вот и все кино для него.