В бой уходили десантники - Громов Иван - Страница 7

— Действуйте! — приказал Солодухин.

И парашютист, вскинув руки выше головы и сложив их накрест, начал тянуть лямки, а инструктор в это время медленно опускал его к земле.

И надо же было случиться такому: к инструктору подбежал посыльный из штаба батальона и начал докладывать, что его, инструктора, срочно вызывает командир батальона. Солодухин, к удивлению всех, позабыв на секунду о своей работе, отпустил веревку, чтобы приложить руку к головному убору. И обучаемый сорвался вниз, приземлился, как в шутку говорили парашютисты, на все три точки.

Какое-то время стояла тишина. Первым подал голос пострадавший. Он высказал в адрес инструктора и его методики несколько сочных слов, от которых все рассмеялись.

Иван Солодухин не растерялся.

— Тренировка окончена, — объявил он и уже собрался было уходить, но увидел Ивана Лисова: — А ты как сюда? В наш батальон? Где устроился?

И Лисов рассказал о себе, о своей должности и заботах на новом месте.

— Извини, друг, бегу. Вечером встретимся! — И он побежал к штабу батальона.

В разговоре с уже «обученным» да и другими будущими сослуживцами Лисов к приходу Вани Солодухина многое успел узнать о своем подразделении. А вечером пришел и он. Проговорили, вспомнили совместную службу, о том, как играли в одной команде в футбол. Под конец разговора Лисов спросил:

— Ваня, а как ты инструктором стал?

Солодухин сказал, что после прибытия в батальон он успел совершить только один парашютный прыжок, да и тот неудачно: в момент приземления растянул связки. В то время еще не знали, в какой обуви удобнее совершать прыжки. И он, по своему разумению, решил, что подойдут и бутсы, с которыми не расстался и в батальоне ОСНАЗа.

Перед посадкой в кабину Гроховского он за что-то зацепился и сорвал шип с пятки бутсы. Во время приземления ступня оказалась перекошенной, и он получил травму.

В батальоне в то время не хватало инструкторов парашютного дела, и Солодухина временно назначили наставником по наземной подготовке.

— Ваня, расскажи, как раскрывать парашют? — обратился к нему Лисов.

— Как? Да очень просто! Надень «соску» и прыгай. Рви верхнее кольцо. Не раскроется — нижнее. Вот и все! — заключил Ваня Солодухин и с хитринкой в глазах посмотрел на полуротного.

Долго в ту ночь не мог уснуть Иван Лисов. Ему казалось, что завтра он ни за что не прыгнет, но под конец решил: прыгать все равно придется, значит, не следует показывать слабость своего духа другим.

Утром Лисов был на аэродроме. Волнение не угасало. Он стоял в готовности прыгать. Молодой командир в форме летчика построил всех новичков, или, как говорили, перворазников, в одну шеренгу, представился:

— Я ваш инструктор на земле, а сейчас подойдет главный, — и начал рассказывать о порядке до прыжка, при посадке в кабину, после приземления.

— Идут! — раздался голос новичка.

К строю приближались двое. По внешнему виду угадывался и главный инструктор. Он шагал размашисто, уверенно. В кожаном реглане, хотя и было довольно тепло, с планшеткой на узеньком ремешке по самые колени, с большими летными очками на шлеме, с крагами-перчатками на руках.

Вместе с ним, едва поспевая, куда менее приметный с виду, с большим секундомером на шее, шел военврач.

Когда оба подошли к строю, наземный инструктор отдал рапорт о готовности новичков к прыжку. Главный поздоровался, представил врача и начал медленно обходить строй, разглядывая своих учеников. Против одного остановился:

— Будете моим помощником!

— Есть! — ответил тот.

Задержался главный инструктор и против Лисова. Смерил с ног до головы его высокую фигуру, спросил:

— Фамилия?

— Лисов Иван Иванович.

— Вы Лисов, я Лисичкин. Будете моим помощником.

— Есть, товарищ командир!

Закончив обход, главный инструктор скомандовал:

— Помощники, ко мне!

Лисов и его товарищ по новой должности подошли к Лисичкину, и тот, понизив голос, начал инструктаж:

— Ваша задача помогать мне в выброске парашютистов из клети. Посмотрите на двухмоторный самолет, который сзади, это бомбардировщик ТБ-1. Между колесами шасси, под самым брюхом, подвешена кабина. Это, как мы ее называем, клеть Гроховского. В ней два отсека, которые разгорожены стенкой. Каждый отсек — на шесть парашютистов. Ваша кабина, Лисов, по правому борту, а ваша, — он указал на соседа, — по левому. При посадке оба вы заходите первыми, а за вами войдут все остальные по расчету. Когда я открою люк и махну рукой, вы должны, сильно упираясь в спину впереди сидящих, выталкивать их из кабины, и у каждого обязательно появится желание совершить прыжок. Поняли, помощники, свои обязанности? — Лисичкин впервые улыбнулся. Хитер!

«Так вот что значит быть помощником главного инструктора!» — мелькнуло в голове Лисова.

А врач уже начал медицинский осмотр.

— Вытяните руки! Закройте глаза! Присядьте! — командовал он, затем измерил пульс.

Сердце у новичков колотилось тревожно и часто, пульс «подскакивал», но врача, казалось, это ничуть не тревожило. Он записывал свои измерения в блокнот, спокойно переходил к очередному новичку.

После медицинского осмотра всех перворазников втиснули в подвесную систему. Когда подошел укладчик парашютов, Лисов расспросил его о действиях в воздухе после отделения от кабины. И тот с пониманием, но не без гордости объяснил, что главное в прыжке не раскрытие парашюта — купол всегда раскроется, в этом он уверен, — а в том, чтобы правильно приземлиться на обе ноги. Для этого перед встречей с землей их следовало держать вместе, полусогнутыми в коленях.

После завершения подгонки парашютов инструктор произвел расчет на посадку в кабину и рассказал о порядке действия до отделения от нее.

— На посадку, ша-го-м марш! — четко подал команду главный инструктор.

И новички, сгибаясь под тяжестью двух парашютов, направились к бомбардировщику.

Из-за подвешенной под фюзеляжем у него кабины, которую парашютисты в шутку называли «гробницей Гроховского», вид самолета был необычным.

Выполняя команды Николая Лисичкина, новички занимали места в отсеках. В правый из них первым поднялся Иван Лисов и почти ползком занял дальнее место. Уселся верхом на деревянный, хорошо отшлифованный брус, который был устроен для сидения и проходил по центру отсека. Сидя, будто на коне, подумал: «Значит, уже многие скользили по этому сиденью, если оно так отполировано!»

В грудь Лисову упирался основной купол впереди сидевшего парашютиста. Последним вошел инструктор, закрыл за собой вход и уселся на свое, как окрестили десантники, куриное гнездо, лицом к парашютистам. Он тут же поднес ко рту трубку-кишку и что-то сказал пилоту. Позднее Лисов узнал, что это переговорное устройство инструктора-выпускающего с экипажем. Моторы взревели, и самолет покатился.

Лисов припал к маленькому окошку. И рядом — рукой подать! — увидел колесо самолета. Все оно в спицах, как мотоциклетное. Вздрагивание кабины кончилось, колесо остановилось. Экипаж самолета ждал сигнала стартера на взлет. Инструктор снова поднес ко рту переговорное устройство, что-то сказал, потом приложил его к уху, послушал ответ летчика.

Иван Лисов обратил внимание, что Лисичкин еще ни разу не снял с рук краги.

Гул моторов усилился, и самолет с оглушительным ревом пошел на взлет. Колесо рассекало траву и катилось с такой скоростью, что спицы его уже не различались, а вдали быстро смещалась опушка леса. Глядя в окошко, Лисов видел, как колесо, уже оторвавшись от земли, продолжало вращаться с прежней скоростью.

Ощущалась высота. Рев моторов перешел в монотонный гул. Бомбардировщик упрямо карабкался ввысь. А внизу ровными линейками тянулись полевые дороги, виднелись квадраты полей, кустарники. «Удивительно красиво!» — подумал Лисов и перевел взгляд на колесо; оно все еще вращалось. Медленно, но вращалось.

Самолет поднимался все выше. Вдруг инструктор поднес переговорную трубку к уху, послушал и тут же приложил ко рту, о чем-то доложил. В мгновение он бросил свой «телефон» и открыл выход из кабины. «Вот оно!» — успел подумать Лисов еще до того, как инструктор взмахнул крагами. «Давай, дави!» — дал себе команду Иван Лисов. Рукой pi грудью он уперся во впереди сидевшего новичка.