Морфы: отец и сын (СИ) - Огнев Евдоким - Страница 28

Город, куда меня завела судьба, была промышленным городом и добывал топливо для машин. Здесь стояла вышка, которая качала жидкость. Эту жидкость использовали для того, чтоб машины могли двигаться. Ещё из неё изготавливали одежду. Это уж для меня было чем-то диким. Но как я уже заметил, для одних морфов дикость означала норма для других.

Я бродил по улицам и изучал местную жизнь. Без цели и желания, что-то делать. Идея создать ферму уже не казалась такой перспективной. Несколько морфов объединились и сделали ряд теплиц, которые обеспечивали город свежими овощами. Теплицы были подключены к лампам, поэтому свет в них был и ночью.

Интересные технологии. Их я встречал на каждом шагу. Начиная от света в домах, заканчивая механизмами, что могли поднять тяжёлые грузы с лёгкостью. За всем этим было интересно наблюдать. Я пытался изучить новую жизнь и понять, как в ней устроиться. Пока же перебивался случайными работами. Благо работы хватало. Город только недавно начали освобождать от зелени. Вначале были расчищен район около добычи топлива. Теперь медленно и уверенно очищали жилые районы. Квартиры получали в первую очередь семейные и с детьми. Остальные спали под открытым небом. Рядом с городом был организован лагерь с беженцами, но туда я не пошёл. Не хотелось вновь работать за миску супа. На работах организованных городом, а не администрацией лагеря, платили деньги. Небольшие. Но их хватило, чтоб поменять износившиеся вещи.

Часть улиц была расчищены и имели весьма культурный вид, где было транспортное движение. Другая часть улиц представляла собой спальное место под открытым небом, где ставили палатки, варили еду прямо посреди улицы на костре, а дети бегали между палатками и им было всё равно на отличия.

Я побывал в разных частях города. Когда на город опускались сумерки, я шёл на обследование нового района. Привычка всё время быть в движении никуда не делась. Да и нужно было привыкнуть вновь находится среди морфов. Иногда я подсаживался к какому-нибудь костру, где были фитоморфы. Вкладывался продуктами в общий котёл и получал свою порцию похлёбки и пирога. Они рассказывали истории. Иногда это были воспоминания, но чаще рассказы, как пришлось пробираться по дикому заросшему материку вслед за бригадами, что расчищали дороги. С чем приходилось столкнуться. Обмана было много. Ещё больше было потерь. Свои стали врагами. Это убивало. Мы росли на убеждениях, что фитоморфы — это всегда помощь друг другу, потому что у нас было слишком много слабости в крепости связей. С одной стороны, можно было сделать больно большому количеству морфов, а с другой — нажить такое же количество врагов, которые почувствовали эту боль. Всё было забыто. Вместо прошлых законов история писала новые.

Несмотря на все тяжёлые времена, фитоморфы оставались открытыми к своим и насторожены к чужакам. Всё-таки, какие мы были упрямые! Это вызывало умиление. Мне рассказывали, как один такой чужак подсел к костру, а наутро не смогли найти ничего ценного. Но опять же мне, морфу, которого видели первый раз в жизни, разрешили составить компанию. Логике в этом я не увидел, но тот вечер был одним из самых тёплых за последнее время.

Три дня сменила неделя. Потом месяц. Я понял, что не хочу никуда уходить. Работа стала стабильной. Я уже точно знал, что буду делать завтра. По вечерам плёл ботинки. Их покупали или выменивали на что-то полезное. Уже образовался круг знакомых, которые меня были рады видеть около своих костров. Был круг тех, кого лучше было обходить стороной. Прямые и косвенные конфликты привели к парочке недоброжелателей, что хотели меня обобрать, а по возможности ещё и на тот свет отправить. Но меня это не сильно волновало. Сейчас была такая жизнь. Прошли те времена, когда во врагах ходили злые на язык морфы. Теперь время было врагов, что не гнушались пустить кровь. Дикие времена, дикие нравы.

Как-то актёры решили поставить спектакль, где показали нашу дикость. Морфы из цивилизованных людей превращались в диких и плохо поддающихся контролю зверей. Они теряли лица, меняя облик на что-то безликое, жестокое и имя которому было Ужас. Ужас нападал на всех, заставляя их терять себя. Примерно это и происходило с обществом.

Мы теряли свои лица, но в отличие от спектакля, мы не оставались безликими. На месте прежних лиц появлялись новые выражения, более жестокие и циничные, но это были именно лица, к которым нужно было лишь привыкнуть.

Когда начался очередной сезон дождей, то пришли мысли, что пора уходить с улицы и искать крышу. Пока же приходилось жить в каком-то здание на первом этаже и спать на полу вместе со всеми.

Для дома можно было взять любое здание и его очистить. Только в одиночку это было нереально сделать. А очередь для несемейных на квартиры должна была наступить ещё нескоро.

Бар «На окраине» мы откапывали после работы. Такие вещи не были первой очередной задачей для города, но многие так не считали. После работы хотелось хоть куда-то пойти. Некоторые от скуки ходили слушать лекции по литературе с детьми. Но мне они не нравились. Слишком много детей и глупых вопросов от взрослых раздражали. Спектакли несли в себе какие-то тяжёлые смыслы, которые вроде показывали изнанку общества и заставляли задуматься, но раздражали своим негативом, которого было и так достаточно. Другая крайность спектаклей были старые комедии, которые сейчас выглядели наивными и могли развеселить разве только детей. Поэтому когда морфы решили объединиться, чтоб разгрести бар из-под лиан после работы и получили на это разрешение от администрации, я подрядился на добровольных началах.

В городе были места, где торговали вином. Но эти заведения были местечковые и создавались под определённую расу или под клан, куда другим ход был заказан. Мы же собирались сделать утопию, заведение, куда мог зайти любой морф и не получить по роже лишь потому что у него была зелёная кожа, шерсть с клыками или железяки торчали из тела. Идея воодушевила. Работа шла полным ходом. Когда лианы были сняты вместе с верхними этажами, которые не подлежали восстановлению, то начались работы по укладке крыши. Внутри же были споры о том, какую сделать отделку и что разместить на верхних этажах. Кто-то притащил брагу. Мы пили кислый пьяный напиток и высказывали пожелания, столкнувшись с новой проблемой: каждая раса развлекалась по-разному. Звероморфы требовали бои и залы, где можно померятся на кулаках. Киберморфы хотели игровой зал. Фитоморфам достаточно было помещения где выпить и посидеть. Никто о стрекозах не задумывался, что было печально. Я бы от общения с девочками не отказался. Сколько прошло времени, когда я с кем-то время проводил? Давно. Какого я все это время один? По Миле скорблю? Так все мыслимые и немыслимые трауры прошли. Дело было в другом. Я строил из себя прежнего. Этого правильного морфа, для которого общественное мнение было превыше всего. Репутация. А для чего она мне была нужна? Чтоб было больше покупателей. Ведь известно, что будут ходить к такому продавцу, к которому не стыдно отправляться за покупками. Но лавки не было! Это осталось в прошлом. Лишь привычка продолжала держать в своих лапах.

Бражка дала в голову. Я давно не пил. Так давно, что организм уже отвык от этого. Ночь. Пора было тащиться к себе. В общую комнату, на пол. Не особо и хотелось, но и оставаться в недоделанном кабаке было не дело. Тут крыша была как дыра.

Распрощавшись с остальными, я потащился по пустым улицам ночного города. Сейчас все прятались под навесами или в домах. Палатки не спасали от дождя. Меня шатало. Ноги шлёпали по лужам. Вода давно залила обувку, но меня это не волновало. Редкие фонари освещали дорогу. Вот я и шёл от одного яркого пятна к другому. Морфы чем-то напоминали мотыльков, которые летели на свет, не обращая внимания, что свет может принести неприятности. Свет разогнал тьму. Тьма не нравилась никому. Мы все хотели света, не понимая, что этот свет может нести смерть. Я был положительным до мозга и костей. Что мне это принесло? Одни неприятности и проблемы. Может давно было пора меняться вместе с внешним миром? Действовать, а не плыть по течению?