Горячий холод жизни (СИ) - Акилова Татьяна Александровна - Страница 34

— Потому что, хотя бы чего-нибудь полезного и правильного я должна сделать в своей жизни. Как ты думаешь? — немного просветлела Аня.

— Хорошо. Я почти два часа ломаю себе голову, как с тобой по нормальному поговорить, а ты мне говоришь про какую-то там правильность.

— Я еще раз повторю, мне терять нечего.

— Ладно. Я не понимаю, есть тебе, что терять или нет. Но Алина то тут при чем? Зачем тебе понадобился ее паспорт? — Илье казалось просто очевидным, что именно Аня брала ее паспорт, но не понятно было главное — зачем?

— Я составила дарственную на ее имя. После моей смерти она станет владелицей этой машины, моего дома, ну и плюс еще квартира и счет в банке.

— И ты мне сейчас это всерьез говоришь? Ты думаешь, я совсем дурак и стану верить каждой услышанной ерунде? — Илье совершенно не верилось в правдивость Анниных слов. Да и как в такое можно поверить? Совершенно чужой человек, даже если и помог тебе… К чему на что ему отписывать все свое движимое и недвижимое имущество на другого человека?

— Да знал бы ты, как мне все это надоело! — сделав голосом ударение на «все это», заговорила Аня на повышенных, нервных нотах.

Илья замолчал. Он сидел и ждал продолжения, так как просто был уверен, что именно в сие минуты Аня собирается откровенничать, и он, наконец-то, узнает ответы на мучавшие его вопросы.

В темном, прохладном помещении невыносимо пахло ацетоном. От этого запаха, который скопился в неимоверно большом количестве и, казалось, сейчас обязательно кристаллизуется и посыплется на скользкий, гладкий пол огромными тяжелыми хлопьями, можно было умереть. Голова совершенно ничего не соображала и это при том, что все остальное тело быстро пришло в работоспособное состояние и никакой слабости и боли совершенно не чувствовалось. Это был даже не туман, вернее было бы описать это ужасное состояние так: на голову человека надели плотную картонную коробку, которая не пропускает звуки, не дает видеть происходящее вокруг, мешает собирать мысли в кучку или нет, вообще, даже не дает понять, что голова на месте и ей можно пользоваться. И только нос мог свободно дышать, будто для него сделали специальное маленькое отверстие, и с каждым вдохом поглощал все больше противного ацетона и насыщал и отравлял им организм. Почему же на нос эта коробка не подействовала?

Нащупав руками на стене маленькую железную ручку, он надавил и повернул ее вниз и оживляющая до потемнения в глазах, так необходимая сейчас порция свежего воздуха плеснула ему по лицу, словно вода под большим напором из шланга. И становилось лучше. Нет! Стало просто прекрасно!

Проветривая и без того пустой мозг, он, то есть Макс неожиданно и радостно для себя вспомнил как его зовут. Похоже, воздух, откуда бы он не шел, задувал ему в голову информацию и не спеша наводил в ней порядок. Максу это очень нравилось, он просто невообразимо чувствовал, как ему необходимо все вспомнить!

Он осторожно, хватаясь рукой за такие же гладкие, как и пол стены, опустился вниз, сел. И тут же приподнялся и примостился, словно курицы на нашесте, на корточки, слишком уж было холодно сидеть на заднице, просто заморозиться можно было.

И так, предстояло вспомнить очень многое, начиная с того момента кто он и заканчивая вполне естественным, самим собой напрашивающимся вопросом, как он здесь оказался? Почему-то что-то внутри ему подсказывало, что он знает это место и по тому, где он сейчас оставалось только додумать, достать этот ответ из заснувших глубин его сознания.

Так — он Макс! А теперь нужно начать с того момента, когда он узнал об исчезновении Кристины. Макс все своей душой ненавидел Лавра, доктора и всех остальных мерзких, помешанных каждый на своем, людишек. И только Кристину ему было немного жаль. Ведь у нее, по сравнению со всей остальной кучкой бездушных фанатиков, коими Макс, считал всех остальных участников «кружка» крионики изначально не было выбора. Она родилась и росла, когда опыты сумасшедшего доктора достигли своего пика. Но, впрочем, и Кристина, занимала мысли Макса лишь на какие-нибудь пять, максимум десять процентов. Так, что, по сути, ему было на нее наплевать.

И так, узнав о загадочном исчезновении Лаврового семейства, от какого-то неизвестного, который оповестил его короткой смской «Лавр и Кристина исчезли», Макс не поленился и стал названивать Кристине, трубку она не брала. Дальше — больше. Номер охранника, работавшего на Лавра, тоже молчал. А о том, что у Макса есть сотовый охранника, никто знать не мог. Это был проверенный временем человек, надежный. И поэтому странное сообщение переставало походить на подставу, мысль о которой поначалу назойливо вертелась в окружающем пространстве. Вызвав такси, Макс поехал в коттеджный поселок Сосновка. Очень осторожно, так как сам по себе он не любил влезать сломя голову куда попало и был достаточно расчетливым и прохладным человеком, он позвонил в большую металлическую дверь большого металлического забора. Простоял, наверное, минут десять. Спешить-то все равно некуда! Потом брезгливо подергал за ручку. Дверь заходила свободно и Макс отворил ее.

Пробежав по участку внимательным сосредоточенным взглядом, он вальяжно дошел до клумбы с цветами и остановился. Увидев кусок стекла, напоминающего разорванный изнутри, колючий шарик, взял его в руки, подкинул и с отвращением зашвырнул за забор, куда-то в заросли крапивы. Переусердствовав, Макс чуть не упал и, покачнувшись назад, встал ногой прямо в цветочную клумбу.

— Вот, блиин!.. — протянул он, не зная, на что сейчас больше следует обратить внимание, на испачканный кроссовок, потому что земля в цветах была сырая или на свою руку, которую все еще покалывало и холодило от проклятого ледяного куска.

Не придумав ничего лучше, Макс пошел в коттедж, который, прям-таки глупо выглядело, был абсолютно пуст.

Пересмотрев, все, что было можно и нельзя, перешвыряв, но очень осторожно, так как он жутко не любил оставлять за собой следы, все шкафы, ящики, полки, чуть ли не вынюхав и перебрав все предметы в доме по одному, Макс выбился из сил. И очень злой, от того, что ничего полезного для себя не нашел и зверски голодный поплелся на кухню. Значительно опустошив и без того скудные запасы провианта, Макс вышел на улицу, сел на сделанную полукругом деревянную, покрытую лаком ступень и закурил. Вообще-то ему всегда было жалко пускать деньги на ветер и курение не привлекало его. Но последнее время, он что-то здорово подсел на эту пагубную привычку и как ни старался, не мог до конца себя от нее отучить. И как не странно она ему постепенно начинала нравиться.

Теплый вечер медленно, но верно клонился к закату. Вдруг захотелось спать. И Макс, устало поднимаясь со ступеньки, отправился в коттедж, затворил за собой дверь, но не стал запирать ее. Пусть все будет, как было до меня, подумал он. Забился в спальню для гостей на первом этаже. И только он закрылся на все замки и щеколды, потому что своей безопасности он так же уделял значительное внимание, и крепко до самого утра заснул.

Проснувшись, Макс первым делом поплелся на кухню. Свежий воздух, что ли, пробуждал в нем неуемный дикий аппетит, хотя он почти все время провозился внутри коттеджа. Странно…

Открыв холодильник, он первым делом наткнулся на полупустую бутылку молока и, не задумываясь, допил ее. Хорошо! А теперь неплохо бы и кофе сварить. И когда кофе был уже практически готов, Максу показалось, что кто-то прошмыгнул к входной двери. Задумавшись на секунду, он дал кофе выплеснуться на плиту, которая тут же недовольно зашипела, а Макс при этом нервно дернулся, плеснул остатки горячей темной жидкости себе на руку и чуть ли не завыл от накатившей боли.

Позабыв про все на свете, он бросился к крану, и блаженно подставил ошпаренную руку под струю холодной воды. На кухню тем временем зашел странный, явно не понимающий, что вокруг происходит, тип. Завязался диалог. Макс успел даже немного позабавиться. Такого простофилю он еще не встречал. Диво дивное! Как этот Илья, таким образом, еще сам-то никуда не пропал? А может, он просто не выспался?