Феникс (ЛП) - Рейн Энтони - Страница 1

Пролог

Феникс

Я могу убить вас как одной левой, так и одной правой.

Существует множество способов прикончить человека, но, думаю, я перепробовал уже все. Сворачивал шею. Перерезал глотку. Пронзал сердце. Ударял в губной желобок. Или в копчик. Душил. Лишал головы. Сажал на кол.

Мой командир говорит, что мы боремся в великой войне и что я его главное оружие. Он псих. Ничего величественного в этом нет. Да и не война это. Просто ораторство, пропаганда. Его заботят лишь острое чувство борьбы и увеличение собственного состояния. А я для него не больше, чем цепной пёс для нападений.

Было время, когда я не понимал всего ужаса смерти, и не делал это голыми руками, будто мрачный жнец-убийца. Исчез человек, которым я был раньше. Теперь же я пленник, который не испытывает ничего, кроме давления от дьявола в штатском.

Прежде чем потерять какую-то часть себя, которую невозможно получить обратно, нужно бесконечное число раз посмотреть в чьи-то безжизненные глаза.

Помню время, когда я хотел освободиться, сбежать из тюрьмы убийств. Тогда во мне еще была какая-то часть души. Со временем я условно перестал чувствовать, чтобы больше не надеяться на свободу. У меня не осталось никакой мечты.

Человек, которого я душу, отказывается умирать. Усиливаю свою хватку и тупо смотрю на толпу, которая кричит и радуется, как стая голодных волков.

«Идите сюда и покричите за свою жизнь,– думаю я о них. – И вы никогда больше не будете радоваться чьей-то смерти так, будто это развлечение»

Все они черные и серые. В них нет цвета, нет света. И тогда я увидел красную розу на полу. Яркий маяк. Битва, которая уже когда-то была во мне; свобода, о которой я мечтал. И внезапно чувствую, будто могу вернуться к этой борьбе. Я сбегу из этой тюремной камеры.

От последнего сжатия мужчина в моих руках расслабляется, и я позволяю его телу упасть на землю. Все мои чувства обострились, как игла, пока я рассматриваю толпу. Я выберусь отсюда.

Верну свою жизнь.

И тогда я мчусь сквозь толпу, уничтожая каждого, кто посмел меня остановить. Теперь я вижу свет.

Он взывает меня, как красная роза.

Глава 1

Ева

Наши дни.

Новый город на побережье Корнуэллы, куда я переехала, такой… изумительный. Чувствую, что дышу с удовольствием каждый раз, когда думаю о том, где я сейчас и где привыкла жить. Скажем так: если сравнить новую жизнь со старой, то это как разница между черным и белым – даже между раем и адом.

Для меня ад — прошлое с жестоким одержимым братом. Но его здесь нет. Это место новое и далеко от него. Жители здесь состоятельные и вежливые.Они приносят корзины с невероятными сырами, выпечкой и джемами к вашей двери, как только вы переехали. Я не знаю, как среагировать, когда седая дама с улыбкой до ушей стучится ко мне и раскрывает одну из ремесленных корзин для продуктов.

На мне рубашка с длинным рукавом и джинсовые шорты; я еще даже ноги побрить не успела. Кошмар. Волосы свисают по спине длинными полузапутанными прядями, пока я неуклюже ее благодарю, а у нее складывается обо мне первое впечатление: бродяжка, ветряная, возможно, проблемная, совершенно не наш тип. Но она мало знает, ведь я могу вызывать столько же проблем, сколько местный священник.

В груди быстро бьется сердце. Это началось в первую же секунду, как только я услышала стук в дверь. Иногда мне трудно общаться с незнакомцами.Я вообще решаю не отвечать и прятаться в ванной, пока она не уйдет. Не знаю, как собираюсь выживать на работе учителем старшей школы.

Я делаю это по последнему желанию Гарриет (прим. оригинал: Harriet). Она была моим первым и единственным другом. Я встретила ее, когда мне было десять, а ей – шестьдесят девять. Моя мама слышала, что она дает детям бесплатные уроки игры на фортепиано в свободное время, с тех пор как ушла на пенсию, вот и записала меня на занятия. Скорее всего, делала она это для того, чтобы бесплатно избавиться от меня на пару часов в неделю.

У Гарриет не осталось учеников, когда я к ней пришла. Она была известна эксцентричностью и странностями характера. Большинству детей она показалась пугающей. А я по каким-то причинам нашла ее темперамент успокаивающим. То, что по убеждению людей считается нормальным, обычно меня пугает.

Я до сих пор играю. Это наполняет мое сердце теплом. Когда нажимаю на клавиши, и за этим следует звук, сердце поет в груди, пульсируя и как бы излучая счастье. Может, я делаю это в память о Гарриет. Не знаю, как завести новых друзей, но, возможно, достаточно иметь и одного, верного и преданного.

Я каким-то образом должна попытаться вписаться сюда. Буду работать в школе для мальчиков, что официально очень хорошо оплачивается. Я купила коттедж за городом только на те деньги, что мне оставила Гарриет. А там было много. У нее не было живых родственников. Я была её единственным другом, как и она для меня.

Думаю, здесь я смогу быть счастливой среди живых изгородей зеленых деревьев, розовых кустов и постоянного щебета птиц.

Это место не имеет ничего общего с тем, где я выросла, – бедным районом в Кардиффе, Уэльс, пропитанным досадой утраченных надежд. Может, с моей стороны и мелочно думать, что где богатые, там и счастливые, но ведь хорошо там, где нас нет. Трава всегда зеленее на другой стороне.

Мой дом – мечта. Если вдруг люди здесь окажутся недоброжелательными, я буду счастлива, скоротать остаток своих дней за этими стенами. В стиле Тюдоров (прим. ред. Тюдоры – королевская династия Англии 1485-1604), с крытой соломой крышей. Нужно быть осторожной и не оставлять свечей. Новая мебель прибудет со дня на день. А пока я живу, сплю и ем на надувном матрасе.

Рядом есть пара домов, и седовласая женщина, чье имя Маргарет, говорит мне об этом. Ближайший дом находится через дорогу, там живет мужчина по имени Феникс. — Феникс не особо общителен, что-то типа волка-одиночки, — говорит Маргарет. — Любит одиночество. Управляет небольшой мебельной и столярной мастерской в городе. — О, хорошо, — отвечаю я, обескураженная ее волонтерским информированием, о котором я даже не просила.

—Прости, дорогая, не расслышала твоего имени.

— Я Ева Паунд, - говорю ей, и она, улыбнувшись, кивает.

— Что будешь преподавать у св. Павла?

— Историю.

Она болтает со мной еще немного, рассказывает всякое о городе и о людях, что здесь живут. Когда она уходит, решаю принять душ, переодеться и отправиться в место, которое будет мне новым домом. Упаковав бутерброд, пачку сока и тетрадь, я отправляюсь искать хорошее место для пикника.

Я иду по длинной извилистой проселочной дороге с живыми изгородями по сторонам. Мысленно молюсь не наткнуться на какого-нибудь, желающего расспросить, нового странного соседа. Проходя мимо дома, в котором, как упоминала Маргарет, живет мужчина по имени Феникс, думаю о необыкновенности этого имени в британском городе. Помню, в поэме Гомера, Илиаде – моей любимой книге – был герой по имени Феникс. Тот был старым воином, который помогал растить юного Ахиллеса.

Иду уже пятнадцать минут в противоположном от города направлении. Хотела все-таки пойти к городу, а не от него, но тревога от встречи с людьми ведет меня к ненаселенной местности.

Я хочу разрушить страх, созданный жестокостью брата, но это займет время. «Детскими шажочками», — напоминаю себе.

Дойдя до луга ромашек и травы, сажусь у дерева и распаковываю ланч. Легкие наполняются мягким цветочным ароматом весеннего воздуха. Ощущение свободы, которое я чувствую здесь, дарит умиротворение.

Одна из опасностей взросления в семье с шестью братьями и сестрами, двумя родителями и тремя спальнями – развитие клаустрофобии. Я делила крошечную спальню с двумя очень громкими сестрами и часто, сидя внизу двухъярусной кровати, закрывала глаза и представляла себя на большом открытом лугу, как этот. Настоящее лекарство для ума.