О чем мечтают все - Лавриненко Мария - Страница 3

— Виталя, познакомься: Марина. Она будет нашим пиар-менеджером на грядущем фестивале. — Шурик представил гостью. — Не смотри на нее зверем… Марин, не бойся, он не кусается… — Обернувшись вполоборота, добавил: — Держись!

Серые глаза на секунду задержались на ее лице. Безразличный взгляд. Видимо, так же смотрят на мебель. Никак. Затем он отвернулся, что-то буркнул себе под нос, вздохнул. Достав из нагрудного кармана рубашки сигарету, вышел в коридор. В комнате повисла тишина. Ситуация напряженная. В таких условиях работать тяжело, тем более что от Виталия многое зависело. Он один из отцов-основателей квартета. Но альтернативных вариантов не было. Марина допускала, что начальник умышленно отдал ей этот коллектив. В пользу этого предположения говорило хотя бы то, что после первого отсева из пяти оставшихся на дистанции претендентов Марина была единственной представительницей прекрасного пола.

«Если так, — подумала Марина, — приложу максимум сил, чтобы этот коллектив получил лучшее пиар-сопровождение на фестивале! Чем сложнее задание, тем больше удовольствия от собственной работы!»

Знала бы она, к чему приведет эдакая настырность…

В студию Виталий вернулся минут через двадцать. Смерив девушку холодным взглядом, направился во второе помещение, всем видом показывая, что она тут лишняя. Отвлекает, короче, от работы. Сматывать удочки? Ни за что! Марина пожала плечами, поставила на стол чашку с кофе, который ей по-хозяйски предложили музыканты.

— Шурик, нам работать надо. Кончай базарить! — нарочито грубо бросил Виталий через плечо. — Пошли!

— Иди ты! — Шурика уже начинал раздражать спектакль одного актера для такого же количества зрителей. — Тебе надо — работай, у меня на сегодняшний вечер иные планы… пока по крайней мере.

Марина поняла, что как минимум одним союзником обзавелась. Впрочем, особо рассчитывать на него не стоило. Все-таки многолетняя мужская дружба — старший козырь при любом раскладе. Сделав глубокий вдох, она дотянулась до портфеля, вынула оттуда несколько папок. Передала бумаги музыкантам, предлагая ознакомиться с пиар-планом. Четвертую папку положила на стол, ближе к пустующему креслу, и вышла из комнаты. Музыканты по-домашнему расселись на стульях, принесенных из коридора. Оставалось подождать минут пятнадцать, пока они ознакомятся с предложениями и хоть отчасти переварят информацию. Возможно, пока ее не будет внутри, свою копию материалов прочитает и Упрямец. Важно, чтобы все музыканты согласились с проектом.

Курить хотелось страшно, но руки тряслись от нервного напряжения. Только с третьей попытки удалось выудить из сумочки сигарету. Щелчок, второй, третий. Безотказная зажигалка не хотела функционировать. Щелчок, другой… Яркое пламя неожиданно вспыхнуло. Она прикрыла глаза, пытаясь успокоиться. Вдох-выдох, спокойствие, только спокойствие. Так всегда говорил Гаряня. В эту минуту очень хотелось с ним поговорить, услышать тихий голос друга. Можно было, конечно, вернуться в студию и позвонить оттуда. Но проявление такой слабости вряд ли произведет приятное впечатление. Остается — терпеть.

Через несколько минут она услышит приговор. Вся соль заключалась в том, что от ободрения подопечными проекта многое зависело. Дадут стартовую отмашку — победа наполовину твоя. Реализуешь проект на все сто — практически сотрудник агентства. Суть задачки проста: максимально осветить участие подопечных на отдельно взятом фестивале. Сложно? В принципе, не очень. А теперь представьте, что журналисты не горят желанием расставлять в отчетах необходимые тебе акценты. Да и музыканты могут заартачиться по поводу интервью тому или иному изданию. Или во время разговора будут нести такую чушь… А что хуже всего — обидеть кого-то из присутствующих журналистов.

В папке предлагались готовые сценарии интервью и вопросы для пресс-конференции. Кроме того, было расписано несколько фишек, которые с точки зрения психологии и элементарной логики должны будут привлечь внимание телевизионщиков и газетчиков. Нет, никаких дебошей, кое-что более тонкое… С радийщиками рекомендовалось пообщаться отдельно, еще до старта мероприятия. Выступления в паре-тройке эфиров музыкантам, подзабытым подавляющей частью публики, пригодились бы.

Марина взглянула на часы. Прошло двадцать минут. Больше чем достаточно, чтобы прочитать с десяток печатных листов. Она открыла дверь, которую нарочно плотно закрыла за собой, выходя в коридор. Диспозиция в студии не изменилась. Правда, четвертой папки на столе не было. Значит, упрямство упрямством, а работа работой! Мужики сочувственно смотрели на нее.

— Марина, план хороший, — тяжело вздохнув, резюмировал Шурик. — Но, огорчу тебя, Виталик сказал, что приедет, отыграет программу — и все!

— Извините, но успех проекту можно гарантировать только при участии всех музыкантов. Вы ж понимаете, Виталий не последний человек в квартете! Журналисты не поймут, если он всех будет отправлять куда подальше.

— Не буду! В клоуны не нанимался, — рявкнул упрямый барабанщик. Сорвал с вешалки куртку. — Я поехал домой. Поработать ОНА все равно не даст!

Дверь громко хлопнула. От резкого звука все вздрогнули. Мужики переглянулись: разговаривать без слов умеют те, кто долгие годы был в одной упряжке. Для Марины перевели:

— Сделаем все, что в наших силах, чтобы его переубедить. Но никаких гарантий. Иногда он упрямее осла. А пока, чтобы не терять времени, приступим к делу.

За неделю, оставшуюся до фестиваля, Виталий даже ни разу не появился в студии. Такое поведение, по словам его приятелей, говорило о крайнем нежелании общаться с конкретным человеком. В радиоэфире пришлось отдуваться остальным. Видно было, что мужики ответственно подошли к делу. Старались в первую очередь для себя. Но и из чувства стыда за приятеля, который за почти сорок лет не научился никаким манерам. В принципе радийщикам и не нужен был квартет целиком, а вот что делать на пресс-конференции и «эксклюзивных» интервью полезным изданиям и телеканалам? Хватит же у журналистов наглости закапризничать: зачем нам второстепенные персонажи? Интервью с Шуриком? Хорошо, но и ко второму отцу-основателю у нас тоже много вопросов.

Понимая, что уговорить упрямца надо во что бы то ни стало, Марина решилась на отчаянный шаг: поехала в логово зверя. Он жил на юго-западе столицы. От конечной станции метро пришлось прилично прогуляться пешком. Слегка запуталась в поворотах. Миловидная женщина с черным мопсом на длинном поводке подсказала правильную дорогу.

И вот она стоит перед дверью. Есть еще возможность развернуться и спокойно уйти. «Нет», — решила она и машинально поправила прическу, слегка примятую шляпкой. Нажав на звонок, услышала тихие шаги за дверью. Глазок загородила тень, кто-то ее рассматривал. Дверь распахнулась неожиданно. Резко. Он стоял на пороге. Неподдельное удивление отразилось на его лице.

— Ко мне?

Глупый вопрос. А к кому же еще она может заглянуть на огонек? К его супруге? Утвердительный кивок. Они молча смотрели друг на друга. Сейчас он захлопнет дверь, и все усилия Марины окажутся пустой тратой времени. Что тогда? Придумать для журналистов более или менее правдивую историю, почему один из отцов-основателей группы ограничивается общением с барабанами и тарелками-тарелочками? Поверят? Нет, конечно, они же не первый год знают этого товарища. От общения с журналистами тот, в принципе, не отказывался. Для игры в молчанку должны быть веские причины.

— Виталий Викторович, мы можем поговорить прямо тут, через порог. Вы не обязаны приглашать в дом гостя, столь неприятного вашей персоне, — сделав акцент на последних словах, спокойно сказала Марина. — Извините за беспокойство, но в том, что я здесь, есть отчасти и ваша вина.

— Зачем же через порог? Заходи…

Он отступил на полшага в сторону, пропуская ее. Закрыв дверь, направился в глубину коридора. На теплый прием, собственно, никто не рассчитывал. Повесила легкое бежевое пальто на свободную вешалку, правда, тапочек не нашлось. Значит, придется пожертвовать парой колгот: босиком «стрелок» не избежать — аксиома. Справа по коридору располагалась кухня. Туда и направился хозяин. И она… тоже.