Буду твоей тенью (СИ) - Царюк Валерия - Страница 3

Но до него я так и не успела добраться. Через полтора месяца после моих похорон кто-то сделал за меня всю грязную работу и скоро тело моего убийцы будет съедено червями и разными личинками в холодной земле. Если я встречу этого человека обязательно пожму ему руку. Надеюсь, мой убийца умирал медленно, корчась от боли.

Был жаркий пятничный июльский день. Дети и подростки наслаждались каникулами, а некоторые взрослые отпуском. Бедные работники, измотанные жарой, ждали с нетерпением окончания трудового дня, строя планы на вечер.

Я сидела в центральном парке на скамейке в позе лотоса рядом с двумя пожилыми дамами. Старушками у меня язык не повернется их назвать. Они хоть и в возрасте, но очень ухоженные. И седину скрывает отличная краска. А сколько на них украшений. Любая сорока позавидует.

Детишки резвились в фонтане. Один рыжий мальчуган обрызгивал белокурую девчонку, в розовом платьишке. Смех стоял на весь парк. И моя душа, если она все еще была со мной, радовалась и пела. После перерождения я стала менее впечатлительной, более злой и эгоистичной. Но улыбка от проказ детей, как и раньше появлялась на губах. Мне хотелось к ним присоединиться. Подурачится в фонтане, обрызгивая прохожих, но приходится довольствоваться малым — наблюдением.

— А я тебе говорю, ее внук убить хочет. Квартирка-то в центре города. Он там наркопритон устроит. А помнишь Лидку Абузарову с 11 дома? Я тут к ней в гости на днях решила зайти. Прихожу, а народу тьма. Думала юбилей празднует. А меня, зараза такая, не позвала. Так померла она, оказывается. Поминки были. — Говорила полная дама, сидящая ближе ко мне.

— И ты помрешь скоро, старая. — Я закатила глаза к небу.

Когда живешь одна и долгое время не с кем поговорить, начинаешь болтать сама с собой. А в моем случае, болтать с окружающими. Пользуясь тем, что меня никто не слышит, говорю то, что думаю. Я и нагрубить могу и оскорбить от нечего делать. Сначала говорю, потом думаю. Никогда не любила таких людей, а теперь сама превратилась в представителя болтающих без умолку.

Соскочив со скамейки, потянулась и отправилась вглубь парка. Ходить мне приходится босыми ногами и в какой-то сорочке. Это светло-голубое платье на бретельках и очень короткое. Я такие не люблю. Едва пятую точку прикрывает. Вот, если бы на пять сантиментов подлиней, цены бы ему не было. А так, тряпка, едва прикрывающая окружности. Что-то в божественной канцелярии напутали или специально надели мне такое, решив наказать.

— Сегодня отправлюсь к паркурщикам. Нет. Лучше к дрифтерам. С ними веселее. Забыла. Сегодня же первое представление в цирке. Последний раз я там была, когда мне был шесть лет. Можно будет походить по натянутому тросу, заодно узнаю получиться ли у меня балансировать на высоте. Интересно, как тигры отреагируют на меня? Надеюсь спокойно и никаких нападений на мою маленькую персону не будет.

Предвкушая незабываемый вечер, потерла ладони. Я и не заметила, как добралась до выхода из парка. Уже собиралась подойти к воротам, как мое внимание привлек знакомый силуэт, сидящий на серой скамейке с ноутбуком на коленях. Это был Костя. Никогда не видела его в брюках и рубашке. Но ему идет. И даже очень. Пиджак синего цвета в тон брюкам лежал рядом на скамейке.

— Просто пройди мимо. Ми-мо. Вон в те ворота.

Но я знала, что все равно подойду. Как он живет? Появилась ли у него семья? Счастлив ли он? Столько вопросов в голове и ни одного ответа.

После похорон я навестила родителей. Пробыла у них пару дней и сбежала, как крыса с тонущего корабля. Родители были безутешны. Они постарели на лет десять.

Отец полностью закрылся в себе. Когда-то веселый и задорный мужчина, который любил готовить ужин на всю семью, распевая популярные песни радио чата, сейчас напоминал сухой овощ. Появилась сутулость. Морщины еще сильнее впились в лицо. Седина задела даже брови. Отец похудел. Исчезли его широкие могучие плечи.

По вечерам мама закрывалась в своей комнате, обнимала мою фотографию в рамке и плакала. Рыжие волосы померкли и уже не переливались яркими красками на солнце. Глаза потускнели. Она перестала краситься. Перестала ухаживать за лицом и руками.

Моя комната была нетронутой. Лишь изредка в ней наводилась уборка. Все вещи лежали на своих местах. Несколько вещей правда отсутствовали: синий самодельный браслет от сглаза, подвеска на серебряной цепочке в виде капли и серебряное кольцо с рубином. Мои любимые украшения.

По началу я радовалась, что моя комната все такая же, как прежде. Думала, что как же хорошо, что мой маленький мир все еще существует. Но это только первые несколько часов. Потом я готова была хвататься за голову и рвать на себе волосы. Если бы я могла, я уничтожила эту комнату со всеми вещами, что бы исчезло лишнее напоминание обо мне.

Я смотрела на своих родителей и не знала, чем помочь. Хотелось просто обнять и прижать к себе. Сказать, что я рядом, и что безумно люблю их. И что бы они продолжали жить дальше. Но я не могу это сделать. И это злит больше всего. Говорят, что время лечит. Надеюсь, это так.

Девочки справлялись с горем намного лучше родителей. Полностью отдав себя учебе и работе, у них не оставалось свободного времени грустить. Также, как и не было свободного времени, чтобы видеться друг с другом.

— Привет, красавчик. Чем занимаешься? — Воскликнула я, плюхнувшись на Костин пиджак.

Костя даже бровью не повел. Впрочем, не удивительно. Встав позади скамейки и спины молчаливого собеседника, положила свой подбородок ему на плечо и уставилась в монитор. Какие-то таблицы с цифрами.

— Ты экономист что ли? А обманывать не хорошо. Мне говорил, что автомеханик. Пфф. Врушка.

— Врушка. — Повторил за мной детский голосок.

Девочка лет пяти на вид была похожа на коварного чертенка. Черные вьющиеся волосы, заплетенные в два высоких хвостика, в которых застряли несколько листочков от кустов. Легкое голубенькое платье, измазанное в земле. Сандалики и когда-то белые носочки, сейчас они были грязные. На коленке кровоточила ссадина. Я рассматривала ее с огромным любопытством.

— Варюша, где мама? — Он так нежно это произнес, что у меня внутри все перевернулась. Костик осмотрел ее с ног до головы и тяжело вздохнул.

— Дочка. — Подумала, как всегда, вслух.

А мне говорил, что свободный, одинокий, ничем не обремененный. Хотя, если у него была жена, с которой он развелся и оставил ребенка с ней, то не соврал.

— Я сестра, а не дочка. — Мои глаза округлились. Я подскочила к ребенку, немного испугав ее.

— Ты меня видишь?

— Костя, что это за тетя? — И так забавно поджала пухлые губки.

Она меня видит. Точно видит. Это потрясающе. Хотя не понятно, как такое возможно. Инструкцию мне никакой не оставили.

— Давай дружить? — Улыбаясь, предложила я малышке. В ответ получила кивок и такую милую лучезарную улыбку, что, если бы у меня была душа, ей сразу бы стало тепло.

— Какая тетя, малышка? — Костик явно был в недоумении. Совсем непонятно с кем общается его маленькая сестренка. Конечно, такое поведение может насторожить. А там и походы по врачам не за горами.

— "Тсссс". Мы ему потом расскажем. — Я подставила свой указательный палец к губам и подмигнула.

— Не с кем. — Реакция девочки не заставила долго ждать. Варя согласилась поиграть в только что придуманную мной игру "не рассказывай о призраке". Она опять улыбнулась и подмигнула мне в ответ. Золото, а не ребенок.

К нам подошла полноватая женщина лет пятидесяти. Огненно-красные волосы весьма сочетались с ее красной помадой. Черные стрелки подчеркивали зеленый глаза. Маленькая Варя была копией подошедшей женщины. Такие же аккуратные черты лица, разрез глаз и пухленькие губки. С уверенностью можно сказать, что эта кобра, а именно такой она мне показалась — змеюкой подколодной, мама этого милого ребенка. Носик ей тоже от мамы достался. А вот Костик не перенял у мамы ни единой черты. Предполагаю, он копия своего отца.