Рабы Тьмы - Френч Джон - Страница 51

Лишь воин, мечтавший о собственной смерти, мог шагнуть в столь очевидную ловушку. Через всю историю человечества протянулись вереницы армий, сгоревших в собственном боевом безумии, но сыны Ангрона ныне имели благословение самого Бога Войны и Крови, живя лишь во имя убийства и смерти.

Одичавшие легионеры продолжали стрелять, но Железные Воины все еще не открывали ответного огня; их лорд сохранял молчание, и они не смели идти против воли примарха. Для большинства подобная тактика была бы самоубийством, но эти воины долгие годы сражались в условиях дефицита боеприпасов, ведя жестокие войны на истощение: они встретили этот убийственный поток стеной каленого железа и напряженных мышц. Отряды щитоносцев закончили построение за краткий миг до того, как Пожиратели Миров нанесли удар, врезаясь в толстые пластины брони с чудовищной силой и инерцией, яростно рубя силовым оружием возникшее препятствие. Некоторые Железные Воины пали, но бреши в стене мгновенно закрывались, булавами и кулаками выталкивая безумцев обратно в прилив.

Берсеркер - обмотанный в цепи и вопящий сквозь оскаленную пасть ротовой вокс–решетки стилизованного под череп шлема разбежался, в прыжке цепляясь топором за верх одного из укреплений, перевалился на другую сторону. На это мгновенно среагировал Железный Воин, с размаха атакуя легионера двуручным молотом; Пожиратель Миров вскинул руку в цепях, чтобы встретить удар. Кость и керамит буквально испарились во вспышке силового поля, и берсеркер просто–напросто отбросил останки своей разбитой руки в сторону, свисающими с доспеха цепями обматывая оголовье молота, со всех сил потянув её на себя; Железный Воин дернулся вперед, все еще держась за оружие, и Пожиратель Миров впечатал свой шлем в его лицевую панель. Осколки брызнули от разбитых окуляров, и легионер Четвертого пошатнулся, пытаясь прийти в себя, когда зубья цепного топора вонзились в его шею. Пожиратель Миров вскинул оружие к небу, и рев из его глотки был подобен раскату грома.

Аргонис наблюдал за бесстрастным взглядом Пертурабо, смотревшим, как умирают его сыновья и как их кровь смешивается с грязью под шум усиливающегося дождя, чьи крупные капли стали совершенно черными.

— Третья конфигурация, – раздался в воксе голос Повелителя Железа, и его воины вновь двинулись, отступая, меняя положение и закрывая разрывы в линиях обороны. Отряды Железных Воинов ещё глубже погрязли в багровой волне атакующих, и сверху ход битвы казался цветком; Гранд–рота стойко приняла на себя ярость приступа XII Легиона. Доспехи всех тех, кто находился на обломках холма, были покрыты кровью и забиты пеплом, и все же Пожиратели Миров раз за разом накатывали на холм, чтобы разбиться о сталь лабиринта щитов, танков и сборных укреплений.

Аргонис видел, как на одной из позиций стена сдалась под тяжестью ударов, и как удерживающих её легионеров буквально затаптывали, разрывали на части за ним. Словно бы в замедленном движении он смотрел, как из–под туш палачей в мольбе к сотоварищам вырывается перчатка из неокрашенного железа, и как лезвие цепного меча превращает её в окровавленный обрубок, похожий на пень.

По всему холму линии обороны, возведенные воинами Пертурабо буквально трещали, прогибаясь под напором слепого неистовства.

— Мы не выстоим дольше, – бесстрастно произнес Форрикс. – Дайте приказ об отступлении, мой лорд.

Пертурабо лишь покачал головой.

— Он идет.

— Откуда ты это знаешь? – раздраженно спросил Аргонис.

Примарх ничего не ответил. Эмиссар от неожиданности вскинул голову, когда небо вспыхнуло. Пучки молний паутиной покрывали небо, взревевшее вдруг от ярости грома, а затем еще и еще, пока отдельные крики не слились, став единым звуком. Облака распухли и вздымались, окрасившись в красное и черное, пламенно–желтое и серое.

— Он… – раздался хрип откуда–то из–за спины, и Аргонис увидел, как Вольк поднял голову к небесам, глядя на них с приоткрытым ртом. Густой дождь стекал по его лицу, а хромированные глаза горели отраженными отсветами молний. Вдруг все его тело зарычало от звуков заряжающегося оружия, и накладывающихся пластин брони. – Он здесь. Алый Ангел Пришел.

Тень двигалась по потолку небосвода, черное пятно среди огненных пятен облаков, и крики Пожирателей Миров стали единым воплем, когда они сокрушали и убивали Железных Воинов. Тень в небе росла и росла, но Пертурабо не реагировал. Эмиссар Гора вдруг понял, что глаза примарха были плотно закрыты.

Небеса раскололись, закручивая толстые канаты молний, когда в потоке вихря на землю упала фигура с распростертыми тугими и потрепанными штормом кожаными крыльями. Латунная броня покрывала тугие мышцы, покрытые кровью, а из–за головы текла грива кабелей.

Аргонис смотрел на него, ощущая натужный вопль страха, призывающего инстинкты сорваться с места, и бежать. Неоновое свечение пронзило его глаза, а запах раскаленного металла и сырого мяса наполнил рот, вызывая ком тошноты в горле. Он не ощущал своих рук или того, как пальцы слабо сжимают оружие, казавшееся теперь столь смешным и бесполезным.

Взгляд чудовища окинул холм, и Пертурабо открыл глаза. Оружие на его доспехе было заряжено и готово к бою, и пластины металла развернулись, закрывая все вероятно уязвимые места на толстой броне. Плоский шлем накрыл лицо примарха, бдительно наблюдая за мертвыми машинными глазами. Вольк стоял рядом с ним, не сильно отличаясь по размерам от Повелителя Железа.

Лорд Четвертого Легиона поднял голову, разглядывая ангела кровопролития, некогда бывшего его братом.

— Четвертая конфигурация, – спокойно произнес Пертурабо.

Свет и тьма, тьма и свет разрезаны на тонкие полосы мимолетными мгновениями. Свет… Тьма… Свет…

— Мал?

Должно быть, он упал без сознания на пол туннеля. Он вспомнил кровь. Очень, очень много крови.

— Это смертельная рана, – сказал Кривой, держа перемазанную алым руку перед глазами. Тени туннеля сдвинулись и поплыли перед ним. По–хтонийски заплетенный узел волос липкими спутанными прядями свисал на шее и спине. Где он? Вернулся ли он с территорий Герага? Или же он ошибается - ведь он не узнал этот туннель и не увидел никаких отметин на стене?

Поблизости раздался скрежет металла по камню, и он обернулся, ища источник звука.

— Мал. Улланор, Мал. Я должен…

Стрельба вырвала его из грез прямо в объятия болезненной реальности.

Экаддон пригнувшись тащил его по палубе, стреляя из пистолета. В темноте над ними простерлись лохмотья знамен, пробуждающие воспоминания о давно прошедших войнах. Линии болтерного огня вспышками тянулись к ним из тьмы, и он мог видеть воинов в черных доспехах, за которыми можно было разглядеть трон.

Трон…

Фигура на троне, склонившая голову, словно завернутая в саван ночи.

— Мал…

Вспышка света пронеслась за огромным куполом иллюминатора, мерцая огненными цветами пустотной войны.

Экаддон согнулся ещё сильнее, и потащил Малогарста за ближайшую колонну, с трудом меняя новый магазин в своем болт–пистолете.

«Как я сюда попал?».

Вопрос дрейфовал в морях разума советника Луперкаля, словно корабль, и затем внезапно исчез. Все это не имело никакого значения - важно было лишь то, что он оказался в нужном месте.

— Мал…

В этот раз не было никакой необходимости в жертвоприношениях - на палубе уже было достаточно крови.

Кровь…

Кровь была на троне, кровь текла со стороны фигуры, восседавшей на нем.

— Мой лорд… – выдохнул он.

Все вокруг мелькает от вспышек выстрелов, и крик простирается сквозь весь тронный зал. Он лежит окровавленным перед окутанным тьмою троном, и…

Он поднял руку, покрытую алой жизненной влагой. Хтонийский узел прилип к шее, пропитанный ею же. В голове витали грезы об огне, железе, и окровавленном троне. Ему снился сон… Сон о смерти… Он ощутил, как смех распирает его изнутри, и болезненное сокращение мышц заставляет идти кровь из ран еще сильнее.